Во-вторых, Паша сказал, что у него знакомый служит на эсминце, который как раз сейчас стоит на рейде. И этот знакомый ему шепнул ненароком, что на борту идёт ремонт, и локаторы, а также всё, что там ещё на нём есть для обнаружения подводных лодок – тоже в ремонте, потому что заржавели, покрылись паутиной и заработают нескоро.

В-третьих, мы договорились так: плывём до Гавайев, выходим на пляже, светимся в репортаже местных новостей, даём интервью – и валим обратно. Становимся популярными, и нам по возвращении хоть и надерут уши (А бородатые с Сахалина ещё и побьют за бланшированную сайру, абрикосовый джем и лазерные теодолиты.), но зато разрешат выезд в Америку. Ведь, раз мы могли там остаться, но не остались – значит, нам можно доверять. И мы будем вроде как свои в доску парни ездить туда-сюда по всему миру по международным делам или просто когда захотим.

Несколько дней подряд мы оставались с другом после работы в ангаре под предлогом того, что надо было готовить лодки к продаже, изучали документацию и приборы. Две «Нерпы-2» стояли в нашем ангаре – проходили предпродажную подготовку. В мои рабочие обязанности входила подготовка всей документации для продажи, гарантийного и последующего техобслуживания, в Пашины – проверка всех узлов на работоспособность и корпуса – на герметичность. Техники Коля Магретов и Ваня по фамилии Ли – китаец маленького роста, представитель совместного завода в Шанхае, производящего бортовую электронику – занимались компьютерами и двигателями. Покупатели, геологи с Сахалина, подвозили разные припасы и складывали их около лодок, чтобы, не теряя времени, погрузиться и отплыть, как только их контора оплатит счета. Мы с Пашей внимательно смотрели, что они привозят и прикидывали – хватит нам жратвы до Америки, или брать с собой спиннинги и сети. Мы посчитали, и получилось, что до Гавайев нам идти дней двадцать-тридцать. А еды геологи подвезли (Нам! Ха-ха-ха! Лопухи!) месяца на четыре, даже учитывая мой хороший аппетит. Там стояли ещё какие-то ящики с приборами, но они нас не интересовали. Нас интересовала свинина пряная, галеты солдатские, каша рисовая с говядиной, джем, сайра бланшированная в масле. Паша заметил, что нет воды в бутылках. В лодках, правда, стояли опреснители, но вода из них была невкусная. Я, конечно, ни минуты не верил в то, что мы куда-то поплывём, но игра в разбойники так захватила, что я уже всерьёз изучал инструкции эхолота и даже посидел на блестящем унитазе, разбираясь в кнопках «смыв», «вода пресная», «вода забортная». Поиграл с джойстиками, включил и настроил навигатор. Руки немного дрожали, но я успокаивал себя тем, что всё это – не более, чем шутка. Ну, примерно как насрать в чужом подъезде.

Паша сказал, что управление он берёт на себя, потому что на Байкале он уже погружался на «Нерпе», и видел, как ей управляют. Да и командовать этой посудиной сможет даже обезьяна после трёх дней дрессировки. Я не стал особо вникать в детали, хотя основные рычаги и тумблеры на всякий случай запомнил. Всё было действительно достаточно просто: джойстик «вперёд-назад», джойстик «вверх-вниз», включение камер, ещё какие-то кнопочки с отдельными экранами и без, датчики содержания кислорода в воздухе и большая красная кнопка аварийного всплытия.

Мама пару дней присматривалась ко мне внимательно, потом поинтересовалась – всё ли у меня нормально на работе? Я сказал, что на работе аврал, потому и прихожу поздно, и за телевизором не сижу, и даже есть стал меньше. (А еда действительно не лезла в глотку от волнения.) Да и Паша посмеялся надо мной, когда я лёг на койку в кубрике, и было непонятно: большая часть меня лежит или висит? Моя мама позвонила Пашиной, и успокоилась, узнав, что её сын тоже весь в заботах. Повзрослели дети, работают!

И вот, двадцать шестого июня 2043 года я как всегда приехал на работу к восьми часам, и не успел сесть за стол и включить комп, как Паша помаячил мне из ангара. Я пошёл к нему, по дороге поздоровавшись с шефом, который вёл в свой кабинет двух бородатых мужиков, которые и покупали у нас лодки.

– Завтра лодки – тю-тю! – сказал Паша, – Контракт подписан и оплачен. Если плыть, то сегодня или никогда!

У меня подкосились ноги, а на глаза навернулись слёзы от ужаса.

– Наверно я не смогу! – вяло пробормотал я. – У меня снова аритмия. Вообще, последнее время чёт какт не то. Не, я пас! Как говорится – я вытираю ноги.

– Ну ё-твоё! – Паша аж покраснел, пытаясь подобрать цензурные слова. – Ты чё творишь, блинство-бананство! Такой шанс! Так готовились! А ты со своей аритмией! Да нету у тебя никакой аритмии! Так и скажи: зассал! Скажи громко, чтоб все услышали: я, Володя Бойнович, ссыкло! Ну, говори! Я-то уже точно решил всё для себя. Если ты в отказ пошёл – плыву без тебя!

– Паша, извини, но я – пас! – только и смог выдавить из себя я и на трясущихся ногах посеменил в туалет.

Нет, такие подвиги хороши в кино. Я тысячу раз их видел в голливудских фильмах. Какой-нибудь киногерой на моём месте не просто бы угнал эту несчастную лодку! Он бы ещё взорвал порт, обезглавил главного злодея по имени Иван и поимел между делами красотку Сью. А потом в белом доме президент США принародно наградил бы его орденом и чемоданом долларов. Но это – кино. А тут – реальный угон лодки стоимостью сто с лишним миллионов, да ещё с оборудованием, которое ждут на Сахалине! Мне, в принципе, чужие проблемы всегда были до фитиля, но такое сотворить – увольте! Нету такой силы и таких слов, которые заставили бы меня совершить самоубийство здесь и сейчас!

Я сел за стол, включил комп и собрался было открыть документацию, как за дверями раздался приглушённый стеклопакетом, но хорошо знакомый командный голос:

– Сидеть!

Дверь открылась и вошла Тататамара. Она сразу увидела меня (Меня в нашем офисе вообще сложно не увидеть.) и широким шагом направилась к моему столу. Одета она была в костюм цвета хаки, на голове – кепка, на ногах – берцы, на правое плечо был наброшен пустой с виду рюкзачок.

– Привет, пловец! Как оно помаленьку ничего? – она даже не попыталась улыбнуться и сразу перешла к конкретике. – Короче, мне надо лодку! Показывай, что у тебя есть! Мне что-нибудь такое, чтобы можно было до Вьетнама добраться. Денег у меня с собой нет, пока просто прицениваюсь. Отец обещал прислать. Он во Вьетнаме служит. Хочу к нему сгонять перед институтом. Прокатимся с товарищем.

Затрясшимися руками я достал каталог и положил перед ней. Она села верхом на соседний стул и посмотрела на меня вопросительно. Я снова был в полном ступоре. Мало того, что деваха, о которой я думал почти безостановочно, вдруг снова оказалась передо мной. Мало того, что она была совершенно спокойна, а у меня аж шею заклинило. Мало того, что у неё, оказывается, есть товарищ, а у меня нет. (В смысле подруги у меня нет, а у неё есть. То есть… в смысле… тьфу ты! Короче, она давно и регулярно трахается, а я – нет, если называть вещи своими именами!) Так она ещё и поедет на катере за границу к папе, а я вечно буду сидеть в этой пыльной конторе! Потому что у меня нет ни катера, ни папы, ни загранпаспорта, ни чего-то ещё, что есть у неё в характере.

Я открыл каталог и стал показывать ей, что есть у нас в наличии, что можно купить под заказ, что со скидкой, чем отличаются те шаланды от этих, потом открыл страницу, на которой на весь разворот была нарисована «Нерпа», и вдруг спокойно (Откуда взялось?) сказал ей как бы между делами:

– А я вот на такой скоро тоже поплыву. На Гавайи и обратно. С корешком метнёмся туда-сюда, пляжик импортный потопчем.

Тататамара на секунду задумалась, всмотрелась в фото, и удивлённо произнесла:

– Это же подлодка! Она, поди, миллионов пятьдесят стоит!

– Не угадала чуток. Эта – девяносто, а та, на которой мы пойдём – сто тринадцать. Вторая модель, усовершенствованная. На метр длиннее этой.

– Ничего себе! – Тататамара поглядела ещё раз в каталог, зачем-то повернула его набок и как бы погрузила книжку с моей подлодкой в пучину, засунув под стол: – Буль-буль-буль-буль-буль! Да, это интересно. Ну, молодцы, что я могу сказать! Удачно вам обернуться! Потопчите там кого-нибудь импортного!