В своем стремлении к духовной цели общество признает, что человек, совершающий внутренний рост, должен иметь как можно больше свободного пространства для того, чтобы все части его существа развивались собственными силами, приходили к осознанию своей сути и своих возможностей. Получив свободу действий, они будут порой ошибаться, ибо с совершением множества ошибок накапливается опыт, но каждая часть человеческого существа заключает в себе божественное начало, и они обнаружат его, выявят его присутствие, значение и закон по мере того, как их знание о себе будет углубляться и возрастать. Таким образом, истинная духовность не будет налагать оковы на науку и философию или заставлять их согласовывать свои выводы с какими-либо положениями догматической религиозной или даже бесспорной духовной истины, как тщетно пытались делать некоторые старые религии, движимые невежеством, бездуховным упрямством и высокомерием. Каждая сфера человеческого существования имеет свою дхарму, которой должна и в конечном счете будет следовать, какие бы оковы на нее ни налагались. Дхарма науки, мысли и философии есть поиск истины, осуществляемый интеллектом, — бесстрастный, непредвзятый, непредубежденный, основанный лишь на тех исходных положениях, которые предполагает сам закон мысли и научного исследования. Наука и философия не обязаны согласовывать результаты своих наблюдений и свои выводы ни с какими общепринятыми идеями религиозной догмы, этического закона или предвзятого эстетического критерия. Если предоставить им свободу действия, они в конце концов обнаружат единство Истины с Благом, Красотой и Богом и откроют в них более великий смысл, чем тот, который может открыть нам любая догматическая религия, любая формальная этика или любая ограниченная эстетическая идея. Но до тех пор за ними нужно оставить свободу даже отрицать Бога, благо и красоту, если они пожелают и если их к этому приведет беспристрастное исследование мира. Ибо в конечном счете все эти отрицания неизбежно сгладятся и возвратятся по кругу к принятию более великой истины вещей, прежде ими отвергнутой. Зачастую мы видим, что атеизм как в индивиде, так и в обществе является необходимой переходной стадией перед постижением более глубокой религиозной и духовной истины: порой человеку приходится отрицать существование Бога, чтобы обрести Его; обретение и утверждение являются неизбежным следствием любого искреннего сомнения и отрицания.

Тот же закон действует и в Искусстве; эстетическое существо человека совершает движение по собственной спирали развития к открытию своих божественных возможностей. Высочайшая цель эстетического существа заключается в нахождении Божественного через прекрасное; высочайшим Искусством является такое искусство, которое через вдохновенное использование исполненной смысла и допускающей различные интерпретации формы открывает доступ в царство духа. Но для того, чтобы честно и в полной мере выполнить эту величайшую задачу, оно сначала должно постараться увидеть и изобразить человека, Природу и жизнь ради них самих, явив их собственную истину и красоту; ибо за этими внешними чертами всегда скрывается красота Божественного в жизни, человеке и Природе, и именно путем верного преобразования жизни, человека и Природы Искусство может раскрыть то, что изначально было скрыто в них. Догматическое утверждение, что Искусство должно быть религиозным или вообще не имеет права на существование, является ложным, равно как и утверждение, что оно должно служить этике, практической выгоде, научной истине или философским идеям. Искусство может использовать их в качестве своих элементов, но оно имеет свой собственный внутренний закон, свадхарма, и будет восходить к широкой духовности, неуклонно следуя своей собственной естественной линии развития, не связывая себя никакими узами, кроме внутреннего закона своего собственного существа.

Даже взаимодействуя с низшей природой человека — хотя мы естественным образом склонны полагать, что принуждение здесь является единственным действенным средством, — духовное начало будет стремиться скорее к свободному самоуправлению и развитию изнутри, нежели к подавлению динамического и витального существа человека извне. Весь опыт показывает, что человеку необходимо дать известную свободу ошибаться в действиях, равно как заблуждаться в знании, до тех пор, пока внутри самого себя он не обретет свободу от ошибоки заблуждений; иначе он не может развиваться. Ради своей безопасности общество вынуждено подавлять динамического и витального человека, но таким образом оно лишь заключает дьявола в оковы и в лучшем случае придает его действиям более мягкую и цивилизованную форму; оно не уничтожает и не может унитожить его. Истинное достоинство динамического и витального существа, Пуруши-в-Жизни, может выявиться только тогда, когда человек внутри себя найдет высший закон и дух своей деятельности; истинные духовные средства перерождения заключаются именно в том, чтобы дать ему такую возможность, чтобы просветить и преобразовать, а не уничтожить его импульс к действию.

Таким образом, духовность будет уважать свободу низших частей человеческой природы, но не будет предоставлять их самим себе; она явит им заключенную в них истину духа, перенесенную в их собственные сферы деятельности, представленную в свете, озарающем всю их деятельность, и откроет им высший закон их собственной свободы. Она не будет, например, отвращаться от научного материализма, выказывая бесплодное презрение к физической жизни или отрицая Материю, но скорее устремится вслед за скептическим умом в область собственных его утверждений и отрицаний и там откроет ему Божественное. Если она не сумеет сделать это, значит, она сама является непросветленной или содержит (по причине своей односторонности) недостаточно божественного света. Она не будет пытаться уничтожить витальную силу в человеке через отрицание жизни, но скорее откроет жизни заключенное в ней божественное как принцип ее собственной трансформации. Если она не сумеет сделать это, значит, она сама еще не постигла полностью смысл мироздания и тайну Аватара.

Следовательно, духовная цель будет стремиться осуществиться во всей полноте жизни и человеческой природы как индивида, так и человечества, которые станут основой для устремленного ввысь духа — основой, которая в конце концов станет единой по сути с высотами духа. Она не будет осуществляться ни путем презрительного пренеб-режения телом, ни путем аскетического умервщления витального существа и крайней бедности или даже совершенной убогости жизни, провозглашаемых законом духовного существования, ни путем пуританского отрицания искусства, красоты и эстетической радости жизни, ни путем пренебрежения наукой и философией как жалкими, бессмысленными или вводящими в заблуждение интеллектуальными поисками (хотя не следует отрицать временную пользу даже этих крайностей в противоположность крайностям другого рода); она будет пребывать во всем и для всего, но будет одновременно высшей целью, высшим смыслом и в высшей степени всеобъемлющим выражением всех вещей, в котором получит осуществление все, чем они являются, и все, чем они стремятся стать. Духовная цель будет подразумевать установление в обществе истинной внутренней теократии — не ложной теократии господствующей Церкви или священства, но теократии внутреннего Священнослужителя, Пророка и Царя. Она явит человеку заключенное в нем божественное начало как Свет, Силу, Красоту, Благо, Восторг, Бессмертие, которые пребывают внутри него, и создаст и во внешней его жизни Царство Божие, которое сначала раскрывается внутри нас. Она покажет человеку способ искать Божественное во всех сферах его существования, сарвабхавена, найти Божественное и жить в нем так, что как бы он ни жил и ни действовал, во всякой своей деятельности он будет неизменно жить и действовать в том, в Божественном, в Духе, в вечной Реальности своего существа.