Обитая черной кожей дверь с крупной табличкой "ДИРЕКТОР" нашлась сразу же. Дамкин вежливо постучался в табличку согнутым пальцем, и литераторы вошли в приемную.
Секретарша Маша, сидевшая за столом, заваленным бумагами, была, действительно, очень хороша. Не поднимая головы на посетителей, она двумя пальцами стучала по электрической машинке, ругаясь, когда нажимала не на ту клавишу.
- Ах ты, черт, не туда!
Литераторы, как завороженные, встали напротив нее.
- Здравствуйте, Маша, - сказал Стрекозов.
Секретарша подняла голову и посмотрела на молодых людей своими накрашенными глазками с длинными ресницами.
- Вы ко мне?
- Почти, - молвил Дамкин. - Вот этот гражданин, - литератор указал на соавтора, - страстно хочет, но стесняется, объясниться вам в любви. Он каждый день страдает, сохнет, скоро умрет, если не добьется взаимности!
- Вы кто?
- Кто я - это не важно, - заявил наглый Дамкин, - а вот он - это передовик производства, слесарь самого высшего разряда, активный общественник, член общества трезвости...
Стрекозов приосанился.
- Представляете, какой человек вас полюбил? - Дамкин присел на стол перед девушкой.
- Вали отсюда! - бросила Маша и дала Дамкину по голове папкой с надписью "На подпись".
- Во как! - поразился Дамкин. - Стрекозов, тебя здесь не любят!
- Нам бы к директору, - сказал Стрекозов. - Нас ждут.
- Что вы говорите! - язвительно воскликнула секретарша. - Ему вы тоже будете признаваться в любви?
- Нет, в любви мы признаемся только красивым девушкам, - сообщил Стрекозов. - Мы журналисты, будем работать в вашей заводской малотиражке.
- А, - вспомнила Маша и улыбнулась Стрекозову. - Так бы сразу и сказали. Вы - Дамкин и Стрекозов?
- Дамкин - это я! - представился Дамкин, протягивая руку, которую Маша проигнорировала.
- Максим Максимович отзывался о вас чрезвычайно лестно. По его словам, вы настоящие мастера пера!
- Так оно и есть! - бодренько произнес Дамкин. - И настоящие. И мастера. И пера!
- Ладно, - Маша протянула руку с накрашенными ногтями к селектору. Сейчас посмотрим, что там старик делает...
Маша привстала, чтобы дотянуться до кнопки. Обнаружилось, что на ней короткая юбочка и блестящие колготки, а ножки стройные, да и фигурка вся ладная, как на эротической картинке в порножурнале, что приносил на днях Сократов.
- Максим Максимович, - сказала девушка, - тут два журналиста пришли...
- Я уже полчаса их жду! - раздался голос из динамика. - Пусть войдут!
- Мы еще пообщаемся, - пообещал Дамкин Маше.
- Секретарши - это его слабость, - объяснил Стрекозов.
Литераторы вошли в кабинет.
В своем кабинете Иванов-старший разительно отличался от того человека, что встречался им в подъезде. Все в нем было пропитано властью, собранностью, уверенностью в завтрашнем дне.
Директор сидел за длинным лакированным столом, похожим на букву "Т". Верхняя перекладина этой буквы была заставлена разноцветными телефонами. Прямо перед директором лежал перекидной календарь, в котором Максим Максимович записывал важные дела.
Максим Максимович Иванов сурово посмотрел на литераторов.
- Садитесь, - бросил он и, когда литераторы присели на стулья, продолжил, - Надеюсь, мы с вами сработаемся.
- Мы тоже надеемся, - дружелюбно заявил Дамкин.
- Газета у нас небольшая, тираж пятьсот экземпляров, но тем не менее все статьи должны быть выполнены на должном уровне, - сказал директор. Штат газеты небольшой - вы двое.
- А кто редактор?
- Редактор есть и очень хороший. Член КПСС с 41-го года. Очень принципиальный человек, ветеран труда, коммунист старой закваски.
- Это просто замечательно! - хором воскликнули литераторы.
- Но сейчас он находится на лечении. Скажу вам сразу, чтобы не было потом недоразумений, в ЛТП. Принудительно. Так что и вам не советую здесь пьянствовать.
- Когда это мы пьянствовали? - покачал головой Дамкин. - Да мы трезвенники и язвенники.
- Язву вылечим, - сказал директор. - У нас отличный профилакторий.
- Если нет редактора, кто же нам будет давать редакционные задания? удивился Стрекозов.
- Задание у вас одно. Надо писать хвалебные статьи о передовиках производства и ругательные о пьяницах и прогульщиках. Особое внимание надо обратить на антиалкогольную пропаганду. Пьянство - это бич нашего времени и пролетариата. В Америке рабочие пьют, потому что после работы на конвейере попробуй не запей! А у нас работа творческая, каждый рабочий делает на станке что-то свое... От этого мечтательность. И, соответственно, выпивают...
- Творческая работа - это хорошо, - заметил Дамкин, чтобы поддержать разговор.
- Да! Рабочий Сидорчук, например, недавно выточил из медных болванок сервиз из двенадцати рюмок и трех больших чаш. Правда, болванки были предназначены для других целей, но зато какой творческий подход! Так что вы обязательно напишите что-нибудь о вреде алкоголя. Да так, чтобы рабочие этой статье поверили и бросили бы пить...
- Понятно. Хотя это уже высший пилотаж, - обронил Стрекозов. - Для этого надо, чтобы рабочие эту газету читали...
- Поэтому-то я и пригласил на работу именно вас. Пишете вы без ошибок?
- Смотря какие слова, - вздохнул Дамкин.
- А какая разница? - поинтересовался Стрекозов. - Ведь корректор должен быть...
- Корректора я недавно уволил.
- Спился? - предположил Дамкин.
- Нет. Ушел в декрет. Вернее, ушла.
- А как же КЗОТ? По закону не положено увольнять беременных!
- Она тогда еще не была беременна, но все к этому шло, - Максим Максимович поднялся с кресла и, заложив руки за спину, подошел к окну.
Соавторы в удивлении переглянулись.
- Без редактора и корректора нам еще не приходилось работать. Так, если мы чего ляпнем, редактор виноват. А без редактора - мы? Да и ошибки иногда сами собой возникают. А в своей статье даже опечатки очень трудно найти.
Максим Максимович задумался.
- Ну, редактора я вам дать пока не могу. Эта ставка занята, хоть и лечится в ЛТП. А корректора можете найти сами. У меня в штате есть ставка уборщицы, можно будет оформить вашего корректора по совместительству.
- Светке можно предложить, - задумчиво произнес Стрекозову. - Она очень грамотная девушка. Почти все слова знает! По крайней мере те, которые используем мы с Дамкиным.
