- Да я же не по-настоящему предлагаю драться, а только так, скрестить пару раз, сделать финт...
- Знаешь, - Стрекозов попробовал суп, покачал головой и добавил еще перца, - делай свои финты с кем-нибудь другим. Сходи, Дамкину предложи.
- Предлагал. Он не хочет.
- Я его понимаю!
- Но ведь классные мечи! Смотри, как блестят!
- Блестят хорошо! Давай их на стенку повесим, будет, как старинное оружие на ковре. А если ты еще и ковер нам принесешь...
- На стенку неинтересно! Мечами рубить надо!
- Отлично! Езжай к деду Пахому в деревню, подсобишь ему заготовить на зиму дров.
- Да ну тебя, Стрекозов, - обиделся Карамелькин и ушел, хлопнув дверью.
Стрекозов добавил еще перчику и позвал:
- Дамкин! Суп готов!
- Ну, как, Карамелькин к тебе с мечом приставал? - спросил Дамкин, заходя на кухню и присаживаясь к столу.
- О! Чуть не убил!
- Надо ему подкинуть идейку: одеваться под ниндзя, по ночам ловить хулиганов, грабителей, насильников и умачивать их мечом! Представляешь себе названия газетных статей: "Грабитель погиб от меча", "Самурайский меч правосудия"...
- "Маньяк с мечом", - добавил Стрекозов, наливая Дамкину в тарелку.
- Чуть-чуть не доперчил, - покритиковал Дамкин, пробуя супчик. Стрекозов передал ему баночку с перцем.
- А интересно, - задумался Дамкин, - что Карамелькин дальше будет делать с этими мечами?
- Есть три варианта, - подумав, сказал Стрекозов. - Поймает Карамелькин каких-нибудь негодяев, например, пристающих к девушке, и даст им мечом по чайнику. Или какие-нибудь негодяи поймают Карамелькина, дадут по чайнику и отберут мечи. Но более вероятен третий вариант: через пару дней Карамелькин забудет про мечи, забросит их под диван, и на этом все благополучно закончится.
- Лучше бы он магнитофон купил, - высказал мысль Дамкин. - У спекулянта Хачика есть такие классные записи!
- Тут я с тобой прав, - согласился с ним Стрекозов, и друзья приступили к обеду.
Глава следующая,
в которой главный редактор размышляет
о литературе и литераторах
Умные люди были бы совсем одиноки, если бы глупцы не причисляли к ним и себя.
Вовенарг
Главный редактор журнала "Колхозное раздолье" Аркадий Натанович Равнодушный сидел в своем кабинете и почесывал голову линейкой. Чай, принесенный опытной секретаршей, уже был выпит. Редактор любил сладкий чай с пятью ложками сахара. Красиво жить не запретишь!
Пора было подписывать в печать очередной номер журнала, но с самого утра Аркадий Натанович был занят. Он размышлял о том, что нашел свое место в жизни, и что именно эта работа приносит ему полное удовлетворение.
- Работа редактора не так проста, как это может показаться кому-нибудь с улицы, - думал про себя Равнодушный. - Многим кажется, что принесли мне хороший рассказ, я его опубликовал, принесли плохой - выбросил в мусорную корзину. Не-ет! Здесь все гораздо сложнее! Что такое хороший рассказ? Это не просто набор фраз и диалогов. Это еще принцип партийности, идеологическая выдержка и игра интеллекта.
Себя самого Аркадий Натанович считал очень интеллектуальным человеком.
- Хороший рассказ любой может написать, а тем не менее, одни считаются уважаемыми писателями, а других мы, редакторы, называем писаками и бумагомарателями.
Аркадий Натанович задумался и опять почесал голову. Его голова была слегка вытянута, и Равнодушный часто любовался на себя в зеркало, думая, что в такой голове должно быть много разных, но умных мыслей.
- Да, я тоже мог бы быть бумагомарателем, - главный редактор понял палец к потолку, - каким-нибудь Богом забытым графоманом. Но я вовремя понял, что не в этом заключается мое предназначение... Для этого существуют другие... Вот, например, приходит ко мне прозаик Торчков. Приятный молодой человек, оптимист, комсомолец. И рассказы у него откровенно талантливые! Конечно же я к нему со всей душой.
Равнодушный покосился на финскую стенку. В баре красовалась пузатая бутылка "Наполеона", с уважением презентованная ему литератором Торчковым.
- Талант! - подумал редактор. - Не перевелись еще глыбы и матерые человечища в России-матушке!
Редактор Равнодушный отложил линейку и почесал нос.
- Да, народ у нас одаренный, писателей много, значит, должны быть и журналы, в которых могли бы публиковаться эти писатели. А если он нигде не опубликуется, что же ему, такому талантливому, на завод идти что ли, гайки завинчивать? Не в этом же его жизненное предназначение, он же - писатель. Он рассказы писать должен... Поэтому редактор для писателя - это отец родной. Редактор его и поправит, и наставит на путь истинный...
Так неспешно, с такой глубиной размышлял Аркадий Натанович о судьбах России, ее писателях и главных редакторах, сидя в своем теплом и хорошо обставленном кабинете.
Зажужжал селектор, отвлекая редактора от его мыслей.
- Да! - Аркадий Натанович нажал на кнопку.
- К вам литераторы Дамкин и Стрекозов, - объявила его секретарша Надя. - Можно им войти?
- Можно, раз уж они пришли, - сказал Равнодушный, недовольный тем, что ему помешали. Но тем не менее Аркадий Натанович сделал добродушное лицо и посеял на нем широкую улыбку.
- Здравствуйте, - робко молвил Стрекозов.
- Входите, входите! Я вас помню! Вы - Дамкин!
- Нет, я - Стрекозов, - поправил его посетитель. - Дамкин - это вот...
Вслед за Стрекозовым в кабинет вошел сияющий Дамкин, который задержался в приемной, обмениваясь с секретаршей Надей телефонами.
- Да, да! Конечно!
- Подошло ли вам что-нибудь из наших рассказов для вашего журнала? учтиво спросил Дамкин.
- Конечно, подошло. Я так мыслю, нам надо сделать подборочку из ваших рассказов, что вы на это скажете?
- Мы всеми руками за!
Равнодушный внимательно осмотрел Дамкина и Стрекозова. Ни бутылки коньяка, ни коробки шоколадных конфет у литераторов почему-то не было. Редактор помрачнел.
- Литераторы вы, я вижу, опытные, видные, кое-что из вас может получиться. Хотя пока что в ваших произведениях наблюдаются некоторые недостатки.
- Спасибо за критику, - поблагодарил Дамкин. - Если надо что-то доработать, мы готовы прямо сейчас!
