Широко улыбаясь, Борец смотрел на утреннее солнце. Голова кружилась, в глазах прыгали яркие блики.

- Что с тобой, дедуля? - снова забеспокоилась девочка, - давай я тебя лепешками с медом угощу? Скажи, тебе плохо?

Продолжая улыбаться, Борец потрепал девочку по голове и, пошатываясь, направился к дубам.

- Мне хорошо, - крикнул он, обернувшись на полпути, - мне очень хорошо!

Его разбудил нестерпимый жар. С трудом разлепив тяжелые веки, Борец вскочил и огляделся. Огромный дуб, служивший ему приютом многие десятилетия, пылал как праздничный костер, разбрасывая искры и горячие щепки.

- Как неудачно. Лесной пожар именно тут, - растроенно пробормотал он, выбираясь из горящего дупла. - Мне бы еще подремать. В уютном гнездышке подремать. Пару столетий. Хотя бы пару.

Миновав зону огня, Борец медленно пошел прочь, засыпая на ходу.

- Найдем новый мы дубок, спать мы ляжем бочок, - напевал он сам себе колыбельную.

Сперва он ничего не замечал, просто брел в поисках нового приюта. Но вскоре происходящее начало постепенно доходить до его замутненного долгим сном сознания. Древняя роща, послужившая ему укрытием, представляла теперь из себя обширное пепелище с редкими почерневшими древесными скелетами. В воздухе висел отвратительный смрад, ветер нес с собой золу и песок. Невдалеке слышался одинокий тоскливый вой. Борец поежился. Тревожное, ноющее чувство заползало в его душу. Он сжал пальцами мучительно болевшие виски и, осторожно ступая по обжигающей закопченой земле, направился обратно. Но не успел он пройти и десяти шагов, как наткнулся на небольшую колонну людей, браво марширующих на запад. Все они были одеты в добротные кожаные куртки с металлическими бляхами и такие же штаны, на многих были легкие шлемы. Завидев Борца, один из них - коротко остриженный усатый здоровяк - изумленно хлопнул себя по колену.

- А ты, отец, что здесь делаешь? - повинуясь его знаку, колонна остановилась.

- Да спал я тут, неподалеку, - Борец доверчиво улыбнулся.

- Спал? - усач густо захохотал, - Ну и здоров ты спать. Слышите, молодцы, тут огненное побоище, сеча магическая и обыкновенная, шум и грохот, как в аду, а этот спит себе и в ус не дует.

Борец отступил на шаг.

- Сеча? Побоище? О чем ты говоришь?

- Ты что, триста лет проспал, что ли? Племена дикарей под предводительством подлого Хома напали на наши земли, мародерства чинят, убийства, насилия и прочие безобразия. Светлый князь Кукша, - здоровяк прижал к сердцу свои огромные лапищи, - повелел негодяев покарать, из краев наших изгнать. Да и силы собирать для ответного удара. Нешто не слыхал?

Он подошел поближе и с любопытством уставился на старика.

- Смотри-ка. Ведь вышел прямо из пожара. Ни пылинки, чистенький весь. Беленький, как невеста. Ты колдун, наверное?

- Какой же я колдун...

- Да неплохой, судя по всему. Стоишь босиком на горячих углях и будто не замечаешь даже. А мы-то в обувке с ноги на ногу переминаемся.

Усач хитро усмехнулся.

- Вон, у светлого князя Кукши - да славится его имя вечно - тоже большой колдун на службе имеется. Весьма полезен, весьма. Давеча, положим, битва была. Выпустили дикарики ихнего шамана. Тот с бубном скачет, кричит тарабарщину какую-то, завывает. Мы по нему - стрелами, а ему хоть бы хны. Шкура, значит, как каменная. И тут наш выходит - весь в красном, мантия роскошная - князю не стыдно было б одеть. И давай в шаманчика молниями кидаться. Шаманчик - тоже парень серьезный - как влепит в ответ каменным градом. Да ядовитым, к тому же. Колдун-то упорхнуть успел, а все, кто рядом стоял - того. Этого самого. Померли, значит, в страшных мучениях.

Борец дрожал, ка осиновый лист. Его взгляд перелетал с одного лица на другое, словно в поисках ответа на невысказанный вопрос.

- Дети, дети неразумные, что же вы творите, - прошептал он прерывающимся голосом.

Молодцы весело переглянулись.

- Блаженный, - уважительно произнес кто-то. - Хорошо б его в наш отряд залучить, люди сказывают, что такие дурачки удачу приносят.

- И то правда. А что, отец, пошли с нами воевать? Мы - люди незлые, пальцем тебя не тронем и другим в обиду не дадим.

Борец покачал головой.

- Да не ломайся ты! Посмотри на себя - кожа да кости. Ты ел-то когда в последний раз? Помнишь хоть? А мы сейчас степнячков порубаем, а их провиант себе на обед определим.

Воины одобрительно зашумели, подмигивая друг другу и с интересом посматривая на странного старика.

- Трясется, - со вздохом сообщил усач, разгядывая Борца, - боится нас. Отец, мы ж не дикари какие, есть одиноко путника не станем. А ведь попался бы степнякам - те живо справили б из тебя супец, не пожалели бы твоих седин.

Это было последней каплей. Дико оглянувшись по сторонам, Борец припустил прочь, одержимый одной мыслью - бежать как можно дальше от этого страшного места. Соседние слои манили и звали его. Проскользнув на ходу в ближайший, он оказался на залитой солнечными лучами лесной опушке. Высокая сочная трава колыхалась, озабоченно жужжали пчелы, маленькая птичка задумчиво покачивалась на гибкой ветке. Опьяняюще пахло цветами и хвоей. Это был Вересковый Лес - один из уголков благословенной земли эльфов. Борец тут же упал на мягкую землю и некоторое время лежал неповижно, потом свернулся в комочек и забылся недолгим сном. Когда он очнулся, была уже глубокая ночь.

- Помогите... помогите...пожалуйста, помогите мне, - шептал кто-то рядом.

Пошарив вокруг себя, Борец наткнулся на чью-то руку. На четвереньках он подполз поближе и склонился над телом. В ясном свете звезд он отчетливо разглядел бледное, немного надменное лицо в обрамлении разметавшихся темных волос. Большие серые глаза были широко раскрыты, губы дрожали. Это была совсем юная эльфийка, скорее всего из Прибрежного Дома. Она лежала на боку, странно скорчившись, прижимая к животу окроваленные руки. Рядом валялся короткий лук.

- Помогите... умоляю, позовите лекаря, - еле слышно просила девушка.

- Девочка... Кто ж тебя так, - ему хотелось кричать, но из горла вырывалось только хриплое каркание.

- Ка... Кабан... Кабан ранил меня.

- Ты была на охоте? - чем он мог теперь помочь - слабый и жалкий?

- На охоте... Да... На охоте... Мы охотились на кабанов.

- Кабан - страшный зверь. Ты очень смелая, - Борец осторожно гладил ее по волосам, - Не двигайся. Попытайся уснуть. Тебе приснится прекрасный сон и все будет хорошо...

- Страшные... Да... Они как звери... Кабаны... Не зря мы их прозвали Кабанами, - она мучительно закашлялась, - Неужели они были нашими братьями? Как звери... Хуже зверей, хуже...

В последний раз вздрогнув, она вытянулась и ее глаза остекленели. Руки бессильно раскрылись, обнажая аккуратную рану, из которой торчала стрела с полосатым оперением. Эльфийская стрела.

Шатаясь, Борец поднялся и направился вперед. Кругом, насколько хватало глаз, в траве лежали мертвые эльфы. Он шел, будто не замечая их, отрешенно глядя прямо перед собой, а по его щекам катились медленные бессильные слезы.

Он увидел все - жестокую резню, учиненную гномами за право обладания Подгорным Престолом, войны между кланами кентавров, смертельные драки хорнов. Снова перед ним горели деревни, снова слышались крики пытуемых и плач сирот. Он больше не был всеведущим, но ему казалось, что он опять чувствует боль каждого раненого, отчаяние каждого умирающего. Ему чудились духи, взывающие к отмщению. Его преследовал грохот битв.

Однажды он оказался на скалистом океанском побережье и понял, что не может идти дальше. Он сел на камень и стал смотреть на солнечную дорожку, блистающую на воде. Полную тишину нарушал лишь шелест волн и далекое пение драконов.

- Бра-а-тец, - протянул прямо над ухом знакомый голос.

Борец вздоргнул и поднял глаза. Перед ним, кривя губы в улыбке, стоял Игрок.

- Драгоценный мой, куда ж ты задевался? Я тебя ищу-ищу... С ума схожу от беспокойства, можно сказать.