– Как бы вы охарактеризовали степень вашей дружбы?

– С Алисой, – бросает на меня взгляд и тут же отворачивается Лилька, – то есть с подсудимой, сколько я себя помню, мы были лучшими подругами.

– Как лучшей подруге, подсудимая доверяла вам свои секреты?

– Конечно.

– Какую тайну она открыла вам второго сентября две тысячи четырнадцатого года?

– Мы записывали видео для блога Алисы на Ютубе…

– Какое именно? – перебивает ее Шумятин. Пытается заставить Лильку описать все подробности, чтобы ее рассказ показался присяжным более достоверным.

– Урок по созданию игрушечного слоника из пластиковых бутылок, крышек и коктейльных трубочек.

Молодец, упомянула почти все материалы для поделки. Прокурор неплохо ее натаскал.

– Хорошо, – кивком подбадривает Лильку Шумятин. – Что было после того, как запись завершилась?

– Я напомнила Алисе, – она переводит на меня широко распахнутый взгляд, но тут же опоминается и опускает голову, – подсудимой, как ее отец учил нас делать такую игрушку, когда мы были маленькими.

– Как отреагировала подсудимая?

– Она разозлилась, начала кричать, каким плохим был ее папа. Рассказала, как вместо того, чтобы покупать ей новые игрушки, он мастерил их из мусора.

– В тот день подсудимая поделилась с вами тайной?

– Да. Она призналась, что убила папу.

Зал охнул. Двое присяжных – мужчина предпенсионного возраста и полноватая женщина лет тридцати пяти, похожая на задерганную мать семейства, покачали головами.

– Она объяснила, зачем это сделала?

– Да, сказала, что не могла больше оставаться в родном городе, а папа не давал ей уехать в Москву.

Вот уж не думала, что Лилька способна врать в суде! Кому, как ни ей, знать, что город не имел для меня значения. Переезд в Москву я рассматривала только как возможность построить карьеру. Если бы МГУ и телеканалы находились в шаговой доступности, я бы до сих пор жила в родном городе.

– Подсудимая призналась, как именно она убила отца?

– Она сказала, что взяла яд в кабинете химии, а потом подсыпала его папе в тарелку с макаронами по-флотски.

– Раньше подсудимая говорила вам о том, что украла яд?

– Нет, в тот день я услышала о яде впервые.

– У обвинения вопросов больше нет.

– У защиты будут вопросы?

Взгляд судьи, до этого пристально изучавший Лильку, переходит на Дениса. Тот поочередно наклоняет голову то к левому, то к правому плечу, как будто разминается перед тренировкой в спортзале.

– Свидетель Зеленова Лилия Дмитриевна, – Денис закрывает от меня Лильку широкой спиной в сером пиджаке, – вам известно, что статьей триста седьмой Уголовного кодекса Российской Федерации предусмотрена уголовная ответственность за дачу свидетелем заведомо ложных показаний в суде?

– Д-да, – говорит Лилька, ища взглядом поддержку в зале.

– В таком случае, ответьте на следующий вопрос: кто сообщил подсудимой о том, что реактив, используемый в химической лаборатории, при попадании в организм вызывает отравление, а в больших дозах – смерть?

– Я, – Лилька бледнеет, ее взгляд останавливается на противоположной стене.

– Когда и где это произошло?

– Наверно, в прошлом феврале, на лабораторной в кабинете химии.

– Тогда как вы можете утверждать, что впервые услышали о яде второго сентября две тысячи четырнадцатого года?

Лилькины глаза стекленеют.

– Не знаю, – она моргает, по щеке скатывается слеза.

– Свидетель, – обращается к ней судья, – вы в состоянии продолжить давать показания?

Лилька смахивает со щеки слезу и кивает. На этот раз судья не делает замечаний. Денис перелистывает бумаги в папке.

– Прежде чем продолжить допрос, я прошу разрешения продемонстрировать суду копию библиотечного формуляра Зеленовой Лилии Дмитриевны.

– Прокурор, у вас имеются возражения?

Шумятин кивает Лильке, она еле заметно пожимает плечами.

– Нет, ваша честь.

– Разрешаю, адвокат. Продолжайте.

Денис передает копию судье и стопку бумаг старшине присяжных. Листки переходят из рук в руки, пока каждый не получает копию.

– Ваша честь, уважаемые присяжные, обратите внимание на последнюю строку в списке книг, полученных свидетелем. Автор: Пырьев Г. П.; заглавие: Справочник ядов; дата выдачи: седьмое марта две тысячи четырнадцатого года; дата возврата: восьмое марта две тысячи четырнадцатого года. Из представленного документа следует, что Зеленова Лилия Дмитриевна взяла справочник по ядам за день до смерти Малыша Геннадия Степановича, и вернула его назавтра. После того, как отмерила дозу, достаточную, чтобы причинить смерть здоровому мужчине.

– Протестую! – выкрикивает Шумятин, от чего трясутся его щеки. – Ничем не обоснованные предположения!

– Снимаю последнее замечание, – подмигивает мне Денис.

– Адвокат, – вздыхает судья, – если у вас еще есть вопросы к свидетелю, продолжайте.

– Свидетель, восьмого апреля две тысячи пятнадцатого года, накануне ареста, моя подзащитная предупреждала вас, что собирается дать показания по делу об убийстве ее отца, в том числе, упомянуть о справочнике, взятом вами в библиотеке?

– Нет! Я сама просила ее признаться, а про справочник вообще слышу в первый раз.

– Свидетель, расскажите суду, принимаете ли вы какие-нибудь психотропные препараты?

– Психотропные?

– Лекарственные средства, оказывающие влияние на нервную систему.

– Нет, сейчас не принимаю, – качает головой она.

Очень сомневаюсь. Судя по синякам под глазами и расширенным зрачкам, подруга не только продолжает принимать наркотики, но и повышает дозу.

– А раньше принимали? Например, когда жили вместе с моей подзащитной?

– Да, я принимала антидепрессанты. Мне прописывал их врач.

– Он прописывал их только вам, или всему вашему окружению?

– Только мне.

– Тогда каким образом трициклические антидепрессанты, которые назначал вам врач, попали в организм моей подзащитной и чуть не привели к летальному исходу?

– Ваша честь! – возмущается Шумятин.

– Позвольте пояснить, – выставляет вперед ладонь Денис. – В материалах дела имеется копия рецепта, выписанного свидетельнице, а также заключение токсикологической экспертизы, проведенной в клинике, в которой проходила лечение моя подзащитная. Согласно этим материалам, в ее крови были обнаружены те же вещества, которые являются компонентами прописанных свидетелю Зеленовой трициклических антидепрессантов.

– Ты же сказала, что смыла таблетки в унитаз! – указывает на меня пальцем, как малыш на задиру, Лилька. – Она сама их выпила!

– Свидетель, – подходит вплотную к трибуне Денис, – вы хорошо помните утро, в которое арестовали мою подзащитную.

– Прекрасно! Мы сидели с Алисой на кухне, пили кофе. Потом позвонили в дверь, я вышла в прихожую, чтобы открыть. Наверно, тогда она и проглотила таблетки!

– Кто готовил кофе?

– Я только засыпала зерна в кофемашину. Она подключена к водопроводу.

– Вы пили черный кофе, или со сливками?

– Черный.

– А моя подзащитная? Какое кофе она пила в то утро?

– Капучино.

– С молоком?

– Да, с молоком и молочной пеной.

– Я думал, это называется лате, – дружелюбно улыбается Денис.

– Нет, в лате добавляют в полтора раза больше молока.

– Вы так хорошо разбираетесь в кофе с молоком, но не любите его?

– Люблю, даже очень.

– Тогда почему в то утро предпочли эспрессо? Я правильно его называю, надо без «к»? – снова по-доброму улыбается Денис.

– Правильно, – отвечает на улыбку Лилька. – Молока в холодильнике оставалось только на одну чашку, я уступила ее Алисе.

– Кто добавлял его в кофе? – резко меняет интонацию на враждебную Денис.

– К-кажется, я…

– Кажется, или вы?

– Я.

– Ваша честь, уважаемые присяжные, прошу приобщить к материалам дела результаты экспертизы содержимого устройства для приготовления молочной пены, изъятого из квартиры, в которой проживала моя подзащитная на момент ареста. Наряду с остатками молока, в нем обнаружены вещества, входящие в состав трициклического антидепрессанта, прописанного Зеленовой Лилии Дмитриевне. Свидетель, как ваши лекарства попали в кофемашину?