Возвращаясь к делам дальневосточным, могу сказать лишь одно – жизнь была прекрасна и замечательна и чего бы мне не жить той жизнью, так нет же – «перемен, мы ждём перемен». Решил перебираться на Запад, поближе к родне. С этого момента и начались те самые перемены в моей жизни, да и не только в моей.

После нашего переезда на Украину совсем разладились отношения с Лидой и вскоре мы расстались. У меня начался новый период, я его впоследствии назвал «междужёньем». Он протекал слишком уж бурно и если бы не ряд обстоятельств, последовавших одно за другим, то, не известно, чем бы все это закончилось. А так я, хоть и изрядно потрёпанный, с припухлостями на лице, женился таки во второй раз практически через полтора года после развода. Другими словами, «не долго музыка играла».

И вот еду и думаю обо все этом одновременно. Как всё-таки странно устроен человеческий мозг, ума нет, а мысли есть. И перелетали они неугомонные с места на место, с одного эпизода на другой, собрать их в кучу не было никакой возможности, да и желания, если честно.

Не давало покоя, что скорее всего напрасны все эти потуги, что годы ушли и море меня не примет назад в свои радушные объятия и не будет лелеять и пестовать, как раньше, во времена, когда мне давалось и прощалось так много, что если вспоминать всё это, выглядеть будет совсем уж смехотворно и неправдоподобно, как в каком-то гротеске.

Время ушло, я это понимал, но какая-то неведомая сила тянула меня опять в неизвестность, какая-то неумолимая вера в то, что впереди жизнь, которую я должен прожить и она то и есть моя, то есть предначертанная. И почему-то совсем не пугало, что уже не те стартовые условия, да и мир стал более отчуждённым, хотя сейчас начинаю понимать, это моё отношение к окружающему пространству спровоцировало враждебный холод в ответ, тогда же я не слишком заморачивался такими выводами.

Россия уже стала «заграницей» и никто меня там не ждал по большому счету. В таком возрасте начинать новую жизнь, да ещё и с нуля – дело, очень мягко говоря, рискованное, а флот, вернее то, что от него осталось после тотальной распродажи судов и другого имущества – это и не флот вовсе, а так, пародия.

Руководят морскими кадрами, за редкими исключениями, по сути сборища мошенников, в лице всевозможных «крюингов» – агентств по отправке моряков на суда, а также вновь образовавшихся судовладельцев, которые в случае, если первые кинули не до конца, докидают уже по месту. Тогда в печати и в других источниках информации их начинают называть недобросовестными судовладельцами, а те, в свою очередь, никак не могут понять, почему же они недобросовестные, если всё, что задумано, выполнено очень даже добросовестно.

И всё же я ехал. Одним словом – зомби, наверное от этого и ощущения, что кто-то вселился в меня, добро бы человек хороший, а если какой-нить урод? И похоже это именно он напевает мне на мозги «перемен, мы ждём перемен».

Дома денег почти не оставил, а тут школа на носу. Учебники, тетради, портфели, одежда. Косте уже десять, растет быстро. Да и Людмила, хоть и не родная дочь, но сердце за неё болит, она совсем уже девица, пятнадцать лет, практически женские запросы и никому не скажешь, что папа заработает денег чуть позже, а сейчас не обессудьте за старенькое платьице, которое уже не в полной мере скрывает весьма обозначенные женские принадлежности, на радость мальчикам – одноклассникам.

Самое удивительное, пожалуй, что все мои морские начинания уже апробированы в Одессе, где я был успешно прокинут двумя крюингами и как результат, провел достаточно длительное время в этом городе. Если честно, нисколько не жалею об этом.

Жизнь получилась весьма содержательна и на приключения богата. Множество свежих эмоций, и новых знакомых, включая женщин – красивых и не очень, а также мужчин – деловых и не очень, ну и как водится настоящих и не очень настоящих друзей.

Этим двум годам можно посвятить целую повесть и было бы в этой повести всё: любовь и измена, дружба и предательство, деньги и полное их отсутствие, а так же прочие страсти, включая драки, погони и перестрелки.

Самое главное, чему научила меня Одесса – жить в непривычных, я бы сказал экстремальных условиях или, как сейчас принято говорить, вывела из зоны комфорта и заставила мыслить другими категориями, что впоследствии много раз мне помогало, а иногда, прямо скажем, спасало. Но всё это я понял гораздо позже, а сейчас ехал и наматывал обрывки воспоминаний на кулак.

Этот Вадим не идёт из головы, может быть он чего-то недопонимал, когда советовал ехать в Калининград, да и скорее всего так и есть. Вроде бы с виду толковый мужик и по разговору не лох. Договорился, что меня встретят и помогут определиться на первых порах. Семья его друзей, вся сплошь морская, «шарят» по теме. Он очень часто говорил: «Главное никакого кидалова, ручаюсь». Я, как никто, понимал, что такие заверения, обычно голословны, но свято верил в свою планиду.

Мы с Вадимом подружились как-то вдруг, я бы сказал стремительно. Вообще настороженно отношусь к таким знакомствам, которые, как снег на голову, падают не известно откуда, но его я принял, мы были с ним на одной волне.

Хотя почему «не известно откуда»? Очень даже известно, из самой, что ни есть «молдаванки», много раз упоминаемой в песнях, баснях, былинах и прочем одесском эпосе. Я в очередной раз зашёл к своему Светику в «Прибой», где она песнями Успенской под караоке за небольшую плату, которую мы обычно там же благополучно и спускали, раскручивала клиентов на дополнительные возлияния, чем приносила серьёзную добавку бюджету этого кафе на молдаванке, району прямо-таки, не очень богатому, если не сказать безденежному в конце девяностых.

Приняв небольшую порцию водочки, которую, как раз только несколько минут тому назад разлили и запечатали в подвале этого же дома (ощущалось по температуре и пузырькам в закупоренной бутылке), я исполнил свою коронку под караоке, это был «Вальс Бостон». Она всегда нормально у меня получалась, этим, наверное, я и прельстил Светлану, сорокалетнюю аппетитную женщину, желаемую очень многими посетителями заведения. Много раз приходилось бы мне туго, если бы ни её категорическая отставка всем непрошенным и назойливым. Она была сама из молдаванских и это как-то успокаивало зарвавшихся, хотя пару раз приходилось и самому отстаивать свои права.

Обычно на эту песню бурно реагируют женщины, но в этот раз ко мне подсел мужчина лет пятидесяти пяти и сказал, что после Розенбаума, это лучшее исполнение. Я не очень любил этот комплимент, который слыхал не один раз, поэтому довольно холодно отреагировал вначале. Только Светик говорила мне, что я лучший, но наверное у неё был свой взгляд на моё пение, взгляд снизу, надо полагать. Лучше автора спеть нельзя, я в этом глубоко убеждён, да и Розенбаум – певец не из последних.

Всё равно не любил этого сравнения, старался петь по-другому, но по-другому и не придумаешь, всё-таки в этой песне он гений, как и во всех ранних.

Потом слово за слово, съели мы с ним килограмма полтора водочки под закуску сытную, пивком заполировали, в общем Света придерживала меня, ведя к себе домой. Всю дорогу я разгорячённо возмущался, почему, дескать, ей приплачивает Виктор за караоке, а мне, такому талантищу – нет!

– Мог бы хоть бессиво своё наливать бесплатно. Нет, всё-таки он поц ещё тот!

Вадим – так звали моего нового знакомого, опять появился, где-то дней через пять и всё повторилось один в один. Ещё при первой встрече выяснилось, что он родом из Калининграда, но сейчас проживает в моём родном Никополе, небольшом и уютном городишке на берегу Днепра, точнее Каховского водохранилища или, как его называют никопольчане, жабохранилища, а значит, ко всему, он теперь земляк. Так я и не понял, почему он уехал из Калининграда, сильно уж нахваливал янтарный край.