Неужто и впрямь вас я никогда больше не увижу?

Где вы оба, отец и мать? Вы реальны в моих снах, а в самой реальности вас нет. Хотел бы я встретить того, кто шутит над нами эти проклятые шутки.

Разбудил меня телефонный звонок. Мельком взглянув на часы - седьмой час, - поднял трубку.

- Алло, Семенов? - голос телефонистки ни с чьим другим не спутаешь.

- Да, слушаю.

- С вами будет говорить Москва.

Пятиминутная пауза, заполненная возбуждающими скрипами и шорохами эфира, и вот оно - благодушное покашливание Владлена Осиповича, дорогого шефа.

- Виктор Андреевич, ну как у тебя?

- Спасибо, Владлен Осипович. Немножко голова побаливает, боюсь, не застудился ли. Вчера на пляже загорал, с непривычки, знаете ли, мог переборщить.

- Виктор, учти, разговор междугородный -пятнадцать копеек за минуту.

- Так вы же по служебному звоните?

- Государство - это мы, товарищ Семенов. Давай, пожалуйста, без фанаберии, ближе к делу.

- Вам кто просигналил? Никорук?

Покашливание, треск, грозовые помехи. В любую минуту могу бросить трубку, а потом сослаться на неисправность линии. Это хорошо, отступление обеспечено.

- Федор Николаевич обеспокоен твоей бурной деятельностью. Говорит, что ты превышаешь полномочия. Что там у тебя?

- Пока ничего, Владлен Осипович. Провожу раскопки. Думаю, понадобится еще денька четыре-пять.

- Виктор Андреевич, слышишь меня?

- Хорошо слышу, как из соседнего номера. Вы не в гостинице?

- Послушай, Виктор. Ты никаких особенно экстравагантных ходов не делай. Выяснишь и домой.

Здесь на месте решим.

- Спросить хочу, Владлен Осипович. Все раньше как-то забывал. Вы с Федором Николаевичем старинные приятели?

Пауза, потрескивание. Вопросик, конечно, с наглинкой.

- Виктор, мне твое настроение не нравится. Ты что, в самом деле заболел?

- Просквозило малость на ветру. В коридорах всюду дует. Но сам город замечательный. Филиал Сочи. Только что моря нет. Зато какой парк, какое озеро. Да что я вам рассказываю, вы лучше меня знаете.

Я потянулся за стаканом, хлебнул водички.

- Хорошо, Семенов. Я чувствую, вы не в настроении. Завтра еще позвоню. Только помни, Виктор, есть техническая проблема и есть сложнейшие человеческие взаимоотношения. Не надо их в кучу смешивать.

- Жалеете, что меня послали?

- Хм-хм!

- Я не подведу, Владлен Осипович.

- Спасибо, Виктор. До завтра. Прими на ночь чего-нибудь. Аспирину там, что ли. Или сульфадиметоксинчик тяпни.

- Я по-русски привык лечиться. Огненной водицей .

На прощание доброжелательный смех, точно похлопывание по плечу. Отбой.

Только повесил трубку, приятно возбужденный разговором с начальством, снова звонок. Ожила моя временная обитель. Капитанов Владимир Захаровичсобственной персоной, фигурально говоря. Тон не так чтобы задушевный и братский, но деликатный.

- Что же вы ко мне не заглянули, Виктор Андреевич?

- А что такое?

- Просто так. Попутно.

Я представил, как Капитанов держит трубку в богатырской руке, как силится удержаться в рамках светского политеса.

- Виктор Андреевич, говорят, вы с лесенки вчера упали?

Хорошо поставлена информационная служба в группе.

- Было дело. Всю физию себе раскорябал.

- Может, врача вызвать?

- Спасибо, обойдусь.

- Ну тогда до свидания. Не переутомляйте себя, Виктор Андреевич. Это хорошо, что благополучно обошлось, а то ведь по-разному с лесенок падают.

- Всего доброго.

Нервничает, подумал я, нервничает Капитанов, все от нервов. И звонок, и угроза. Неужели Шутов ему доложился? Невероятно. Грош мне тогда цена. А про лесенку кто сказал? Шурочка?

С улыбкой я вообразил, как после беседы со мной каждый сотрудник сломя голову мчится к Капитанову. Бежит, задыхаясь, тучный Давыдюк, переливается с этажа на этаж, шурша пиджаком, многажды излеченный от алкоголизма Прохоров, горделивой походкой, соперничая остротой плеч с прямоугольниками дверей, плывет Шацкая -товарищ Капитанов всех внимательно выслушивает, сопоставляет данные, делает выводы. Я ни в чем не ошибусь, Владимир Захарович, да и не во мне теперь дело. Вопрос-то ясный, как утро. Задачка для первоклассника, и ответ сияет огромными буквами на обложке. Мы все знаем ответ.

Зачем только понадобился мой приезд?

Существует техническая проблема, сказал умнейший Перегудов, и существует человеческая.

Нет, никогда они не существовали отдельно.

Я смотрел на телефон в непонятной уверенности, что сейчас он опять затрезвонит. Непременно будет третий звонок. Я болезненно ощущал, как кто-то медленно, в раздумье раскручивает диск. Пальчик в отверстие-раз, пальчик в отверстие - два. Ну!

- Алло, это вы, Виктор Андреевич?

- Добрый вечер, Шурочка. Хорошо, что ты позвонила. В чужом городе все чужие, и вдруг - вечерний звонок, как улыбка друга. Это ты сказала Капитанову, что я с лесенки звезданулся?

- Не надо было?

- Почему не надо. Событие важное, чем больше людей будет знать, тем лучше. А он тебе что сказал?

- Как это?

- Ты ему сообщила, что я упал с лесенки, а он на это что ответил? Заплакал?

- Хотите правду знать?

- Шура!

- Он сказал, нормальные люди с лесенок не падают.

Я улыбнулся ей из своего номера. Я был рад, что она позвонила. Она желала мне добра.

- Шура, мне необходимо сказать тебе кое-что, но я не решаюсь.

- Говорите.

- Мы не сможем сегодня вечером выйти на прогулку. Ко мне придет гость.

Она торопливо дышала мне в ухо из трубки.

- Я только хотела узнать, как вы себя чувствуете.

- Шура, кто твои родители?

- Зачем вам это? Ну, папа - врач, а мама-домохозяйка.

- Семья большая у вас?

- Бабушки две, дедушка, мамин папа, сестра, ее муж Владик и их крохотуля. Большая семья.

- Я всем вам желаю огромного человеческого счастья.

- Виктор Андреевич, если будете насмехаться, я никогда в жизни вам больше не позвоню.

Так мы даем поспешные обеты, смешные, может быть, всевидящей судьбе. Скольким людям я не собиь рался больше звонить. И звонил. И был на побегушках. Мы всегда в плену, свобода - призрак, зов ее - тоненькая свирель самообмана. Да и кому нужна свобода. Мне - нет. А тебе, Натали?

- Не стыдись добрых поступков, Шура! Ты мне очень помогла сегодня.