- Да, он не проявил к вам должного уважения, - заметил Мейсон.

- Не проявил уважения! - воскликнул Эдисон. - Да он просто оскорбил меня!

- И вы выставили его за дверь?

- Понимаете, - смутился Эдисон, - ситуация довольно сложная. Если этот Дункас напишет, что...

- Вы испугались газетных сплетен?

- Мистер Мейсон, но ведь у них факты! Сами по себе они ничего не значат, но их можно преподнести в таком свете, что... А Хэнсел заявил, что они способны на это. Я привез Веронику Дейл в город, я звонил по телефону управляющему гостиницы, чтобы ей дали номер, заявив, что я ручаюсь за нее. Она была арестована по обвинению в бродяжничестве. Я нашел адвоката, чтобы вызволить ее из тюрьмы. Я дал ей работу. Я не хотел бы, чтобы была опубликовано все это, да еще с многозначительными комментариями. Вы понимаете меня?

- Разумеется, - ответил Мейсон.

- В таком случае, - заявил Эдисон, - что-то нужно предпринять.

- А что конкретно хочет от вас Эрик Хэнсел?

- Он достаточно хитер, чтобы не сказать этого. О деньгах вообще он не упомянул. Он просто сообщил, что подбирает факты для заметки, что он работает на Джорджа Дункаса, и что он хотел бы удостовериться в этих сообщениях, поэтому он и пришел ко мне. Он хотел, чтобы я подтвердил или опроверг эти факты.

- И что вы ему сказали?

- Я заявил, что любые инсинуации по поводу моих отношений с Вероникой Дейл абсурдны. Но когда он попросил меня подтвердить или опровергнуть факты, я не знал, что делать. Я сказал, что у меня больше нет времени говорить с ним и выставил его из кабинета.

- А затем сразу же позвонили мне? - спросил Мейсон.

- Нет, не сразу.

- Почему?

- Я просто не знал, что мне делать. Мне больше всего не хотелось обращаться к вам с этим вопросом. Я боялся, что вы будете смеяться надо мной.

- Когда вы говорили с Хэнселом?

- Примерно полтора часа назад.

- Он оставил визитную карточку? - спросил Мейсон.

- Нет, но оставил телефон. Конечно, Мейсон, все это чистейший шантаж, но доказать ничего нельзя. Вот его номер!

Мейсон взял листок бумаги, который Эдисон извлек из своего кармана, и развернул его.

- Если это шантаж, - сказал адвокат, - то Хэнсел в этом деле вовсе не новичок. У него должен быть опыт. Вполне вероятно, что за ним уже числятся подобные преступления.

- Но мне-то что делать? - воскликнул Эдисон. - Факты я отрицать не могу, а мои конкуренты оценят все по-своему. Это ужасно. Мой компаньон просто сойдет с ума.

- А кто у вас компаньон?

- Эдгар Э.Фэррел.

- Где он сейчас?

- Он в отпуске, уехал на две недели порыбачить. Фэррел - ужасный консерватор, уж либералом его никак не назовешь.

- Охарактеризуйте его, пожалуйста, - попросил адвокат.

- Он упрям, как осел. Что касается бизнеса, то я уже пять лет веду его фактически в одиночку. Это партнерство для меня тяжкий крест. У него ни разу не появилось ни одной идеи, ни одного предложения. Он знает лишь работу счетовода, все время возится с бухгалтерией. На каждую ошибку он набрасывается как коршун на цыпленка. Но сам никогда не принимает никаких решений. Чего там о нем говорить! Он просто паразит, кровосос, пиявка. Я столько терпел от него! Но я не могу допустить, чтобы он прочитал такую заметку, уж лучше я заплачу.

- Как он вошел в дело?

- Ему достались акции от отца. Мне бы надо было в свое время купить их, но я решил, что мне пригодится молодой помощник. Он моложе меня, и, естественно, я думал, что он гибкий, энергичный, инициативный. Но действительность разбила мои ожидания. Он просто узколобый баран.

- А почему вы не выкупите акции теперь?

- Понимаете, - объяснил Эдисон, - наш бизнес процветает. Вы же знаете, что было в последние годы. Люди сходят с ума, они готовы платить за любое барахло. Я не могу не думать о том, что когда-нибудь настанут другие времена, но сейчас наши прилавки забиты товарами низкого качества по высоким ценам, и люди охотно покупают их. О ценах теперь никто не думает, если кто-то решил что-то купить, он купит... Естественно с акциями процветающего предприятия так просто не расстаются.

- Фэррел женат?

- Да.

- Его жена отдыхает вместе с ним?

- Нет. Он отправился один, видимо, хочет половить форель. Он заядлый рыболов...

- Он поехал на машине или поездом?

- На машине. Он здорово загрузил ее, снял заднее сиденье и свалил туда кучу походного оборудования - всякие раскладушки, палатки и тому подобное. Сейчас он, видимо, где-нибудь между Лас-Вегасом и Рино. Он вернется через две недели на совещание акционеров. И за этот срок, за две недели, я должен все уладить. Если до него дойдут какие-нибудь слухи, он устроит форменный скандал! Мистер Мейсон, я в таком положении, что действительно готов откупиться.

- Может быть, - предложил Мейсон, - поручить частному детективу последить за Хэнселом?

- Я думаю, что не стоит, - ответил Эдисон. - Ведь эта история, если дать ей огласку, совершенно убийственна для меня. Этого допустить нельзя. Придется платить.

- Вы сообщили мне все факты? - спросил Мейсон.

- Да, все.

- А у вас не было с Вероникой никаких романтических отношений?

- Боже мой, мистер Мейсон. Ну что вы такое говорите?

- Да или нет? Поймите, я ваш адвокат. Может быть, вы поцеловали ее на прощание или что-нибудь подобное?

- Нет, у меня ничего подобного с ней не было. Уже само предположение оскорбительно для меня. Она поцеловала меня на прощание, но это был чистый, детский жест, выражение признательности со стороны неиспорченной невинной девочки.

- Так, - заметил Мейсон, - а потом она позволяла арестовать себя за бродяжничество.

- Не говорите так. Я чувствую в ваших словах некоторый намек.

- Разумеется.

- Вы действительно полагаете, что она нарочно дала арестовать себя?

- Как ваш адвокат, я не могу пройти мимо фактов. Вы подобрали молодую женщину, девушку лет восемнадцати. Она отправляется в отель. Вы обеспечили ей номер. Ее арестовывают за бродяжничество. Вы звоните мне, чтобы я освободил ее. Я это сделал. Появляется ее мать...

- Ее мать? - удивился Эдисон. - Ее мать находится за две тысячи миль отсюда, в Индиане.

- Ее мать покинула этот кабинет за несколько минут до вашего прихода.

- И что она хотела?