Росс Хейл не понял большую часть этой речи, четко уяснив себе лишь то, что Энтони Кроуэлл настоятельно не советовал позволять мальчику слишком утруждать себя. Этого было достаточно. Сам Росс Хейл ровным счетом ничего не смыслил в подобных вещах, и более того, как человек честный и бесхитростный, он никогда даже не помышлял о том, чтобы претендовать на собственное мнение, не имея личного практического опыта в конкретной области.

А потому он немедленно отправился домой и засел за письмо к сыну, выдержав его в духе только что прослушанной лекции, написав дословно вот что:

«Ни в чем себе не отказывай, трать столько, сколько нужно, и не задумывайся о деньгах. Дела на ранчо идут очень хорошо. Живи в свое удовольствие и учись прилежно!»

Затем он поехал проведать своего брата, Энди, а заодно продать ему участок площадью в сорок акров, находившийся в юго-восточной части угодий – Энди уже давно упрашивал его уступить ему то поле.

Решимость, с которой Энди и Росс взялись за воспитание сыновей, действуя в соответствии со своими взглядами на жизнь, пошла на пользу хозяйству Энди. Он изменил большинству своих прежних привычек, раз и навсегда покончив с жизнью беззаботного, разбитного шалопая, лишенного той серьезности и основательности, которые были присущи характеру его брата-близнеца. Увидев, на какие жертвы и ухищрения идет Росс ради своего сына, Энди мало-помалу начал менять и свою жизнь. По прошествии нескольких лет – таково было одно из условий пари между Россом и Энди – они должны были привести своих сыновей к Уиллу Насту, местному шерифу, которому и предстояло вынести безоговорочный вердикт о том, кто из парней лучше – как человек и как гражданин.

Это было далеко неоднозначное состязание. Вне всякого сомнения, по завершении обучения Питер Хейл возвратится домой умудренным различными науками, и Чарли Хейлу придется немало потрудиться, чтобы не ударить в грязь лицом. И для этого Энди Хейл сделал две вещи. Прежде всего он старательно пытался привить сыну трудолюбие, добиваясь того, чтобы тот добросовестно овладевал всеми навыками, какие только могут потребоваться ковбою и скотоводу в работе на пастбище. Кроме того, он принялся расширять свое хозяйство, ибо задумка его была такова, чтобы к окончанию испытательного срока Чарли предстал перед всеми преуспевающим хозяином большого ранчо, владельцем многочисленного стада и обширных пастбищ. Этим самым он сможет наиболее выгодно подчеркнуть все достоинства сына, равно как его умение и успехи на скотоводческом поприще.

Вот так Энди, прежде свободно, а порой довольно бездумно соривший деньгами, стал крайне прижимист и бережлив, и со временем дела его понемногу пошли в гору – что являлось, несомненно, результатом трудолюбия и хозяйской рачительности. К тому же он был везуч, и любое дело в его руках спорилось. Язвы и болезни обходили стороной его стадо. Стоило ему только посеять что-нибудь на своих полях, и урожай пшеницы и ячменя удавался на славу. К тому же ему всегда удавалось продать свой товар с наибольшей выгодой, а самому купить все по самой низкой цене.

– Сам не знаю, как это получается! – говорил Энди Хейл, радуясь собственной сметливости и будучи весьма доволен собой. – Кажется, что пока все идет просто замечательно!

Росс Хейл считал себя некоторым образом причастным к наукам, и теперь пришло время показать свою ученость.

– Ты продался ради прикосновения Мидаса![1] – заметил он вслух.

Энди не знал, кто такой Мидас и при чем тут его прикосновение. Но по насмешливому тону брата он заключил, что это, должно быть, нечто неприличное, и поспешил ответить тем же, сказав в ответ что-то очень обидное. Покорность и смирение никогда не были главной добродетелью Росса Хейла, и вот так, слово за слово, обмен любезностями продолжался, приведя, в конце концов, к тому, что братья расстались, окончательно разругавшись, и их отношения навсегда утратили былую доверительность.

Нет никаких сомнений в том, что широта натуры вполне позволяла Россу Хейлу взирать без зависти на до неприличия процветающее хозяйство Энди, но только ничего поделать с собой он не мог. К тому же примерно в то же самое время Эндрю женился во второй раз, что, на взгляд Росса, было лишь еще одним несомненным подтверждением невероятной удачливости брата. Ведь, в конце концов, содержание жены тоже стоит денег. Росс Хейл был уверен, что у брата денег куры не клюют. Более того, всякий раз отправляясь в город или же возвращаясь обратно домой, Россу приходилось проезжать по дороге, проходившей неподалеку от дома Энди, и с каждой такой поездкой он подмечал что-то новое – какой-нибудь очередной штришок в картине безмятежного благополучия и комфорта, каким окружал себя его брат.

Это мог быть участок нового забора или же очередное, новое тавро на шкуре коров, мирно пасущихся в бескрайних лугах, – Эндрю имел обыкновение пополнять поголовье своего стада, скупая скот в соседних хозяйствах, приходящих в упадок или уже разорившихся. Возможно, порой слишком бросались в глаза свежевыкрашенные стены дома или амбара – какое мотовство, переводить краску на амбар! – или же видневшаяся вдали крыша еще одного нового, только что выстроенного навеса. Владения ранчо Эндрю неуклонно продолжали прирастать новыми угодьями. Процветающее хозяйство требовало все больше и больше земли! Энди арендовал многие акры под люцерну, возделываемую им в небольших орошаемых долинах среди предгорий, благодаря чему его ранчо стало крупнейшим производителем этой культуры во всей округе. К тому же в самый разгар зимы он занимался тем, что скупал оголодавшие стада в отдаленных хозяйствах, где холода не пощадили и без того скудные пастбища. И уже очень скоро эти, казалось бы, безнадежно отощавшие и вконец обессилевшие коровы, которых с превеликим трудом удавалось перегнать к нему на ранчо, отъедались и снова становились упитанными. В хозяйстве Эндрю даже костлявые доходяги обрастали мясом, каждый фунт которого приносил ему хорошие деньги, а уж Энди знал, когда лучше всегда выставить стадо на продажу, чтобы получить за него высшую цену.

Владения Энди стремительно ширились, чтобы отвечать с каждым днем возрастающим хозяйственным запросам. Скупать все подряд было не в его правилах; вместо этого он приобретал понемногу – уголок здесь, уголок там, когда кто-нибудь из соседей оказывался в затруднительном положении и нуждался в наличных деньгах. Благосостояние Эндрю также неуклонно росло, и вот уже городские банки соперничали между собой за право вести дела этого выгодного клиента, и каждый из них был готов предоставить ему ссуду в любом размере и всего под шесть процентов.

– Когда-нибудь его это погубит! – мрачно и с горечью в голосе говаривал Росс Хейл. – Страсть к деньгам поглотит его, подобно голодной акуле! Как брат, я не могу оставаться в стороне, и мой совет должен предостеречь его от беды!

Принарядившись во все самое лучшее – будто бы он едет на смотрины новой жены Эндрю, – Росс отправился к брату со своей душеспасительной миссией и заодно собираясь лично удостовериться в правдивости слухов о том, что Энди якобы закладывает фундамент под новый амбар, рассчитанный на хранение трехсот тонн сена. На поверку это оказалось чистейшей правдой: он застал Эндрю за работой, когда тот помогал рабочим укладывать фундамент под новую постройку. Часть фундамента была уже уложена и полностью готова для продолжения строительства – а сваи-то были бетонные!

Росс Хейл во все глаза глядел на это великолепие, и острые зубы черной зависти безжалостно терзали его сердце. Здесь же он с ходу и откровенно высказал брату то, что собирался сказать, для пущей убедительности предостерегая его, по его собственному выражению, от «денежных акул» и порока стяжательства. Поначалу Эндрю слушал его, сосредоточенно хмуря брови, затем – качая головой и улыбаясь. Наконец он положил руку Россу на плечо.