- Вы принимали участие в осмотре яхты "Кэти-Кэйт", принадлежащей обвиняемой?
- Да, сэр.
- И что вы там обнаружили?
- В одном месте борт яхты был испачкан зеленой краской.
- И что вы сделали с этой краской?
- Отправил на экспертизу для сравнения с краской на лодке, найденной в бухте.
- Что еще вы предприняли?
- Я предположил, что человек, который прыгал в лодку с причала, мог вполне уронить в воду какой-нибудь предмет. Я взял специальный фонарь и стал осматривать дно бухты в том месте у причала, где была привязана лодка.
- И вы нашли что-нибудь?
- Да, сэр. Мы нашли косметическую сумочку.
Шериф открыл портфель и достал опечатанный пакет с подписями.
- Сумочка в этом пакете.
- Вы составили опись содержимого сумочки?
- Да.
- А где предметы, находившиеся в сумочке?
- Они здесь, - сказал шериф и достал еще один пакет.
- Я вижу, пакеты опечатаны и подписаны. Кто их подписывал?
- Я подписал пакет, когда в него положили сумочку. Остальные тоже поставили свои подписи. Содержимое сумочки мы положили в другой пакет.
- Я попрошу передать пакеты присяжным, чтобы они смогли убедиться в целости печатей.
Когда пакеты были осмотрены присяжными, Глостер, сказал:
- А теперь я попрошу вскрыть пакеты и приобщить их содержимое к делу в качестве вещественного доказательства.
- Возражаю, ваша честь, - сказал Мейсон. - И прошу разрешения задать несколько вопросов свидетелю.
- Задавайте.
Мейсон повернулся к шерифу и спросил:
- Значит, с помощью фонаря вы нашли дамскую сумочку на дне бухты?
- Да, сэр.
- Значит, сумочка лежала у самого причала?
- Да, сэр.
- Где ее мог обронить любой человек, стоявший на причале?
- Где женщина могла бы ее очень легко обронить, запрыгивая в лодку, ответил шериф.
- Попрошу отвечать на вопрос, шериф. Сумочка лежала на том месте, куда ее мог обронить любой человек, стоявший на причале?
- Ну, можно сказать и так...
- А теперь ответьте, шериф, - продолжал спрашивать Мейсон. - Можно ли было определить по внешнему виду, когда эта сумочка была обронена?
- Ну, если посмотреть содер...
- Шериф, я говорю о самой сумочке, - перебил его Мейсон.
- Нет. По сумочке нельзя было ничего определить. Она просто лежала на дне.
- И она могла пролежать там довольно долго?
- Нет, не могла.
- Почему, шериф?
- Потому что существуют прилив и отлив.
- А сколько эта сумочка могла бы пролежать на одном месте? Не забывайте, что вы под присягой]
- Э-э... ну... не могу сказать.
- Я так и предполагал, - улыбнулся Мейсон. - Итак, поскольку вы честно сказали, что по сумочке нельзя было определить, когда ее уронили, то это мог сделать любой, включая подзащитную, которая могла уронить ее в субботу вечером.
- Вы говорите сейчас о самой сумочке?
- Именно о ней, - подтвердил Мейсон.
- Ну, если говорить только о сумочке, то тогда возможно и такое предположение. Но если посмотреть на содержимое...
- Я говорю только о сумочке, - перебил его Мейсон.
- Но содержимое сумочки показывает, когда ее уронили, - сказал шериф. - Когда мы посмотрели, что было внутри, то нашли вырезку из утреннего выпуска газеты "Экспресс" за третье число. В этой вырезке рассказывалось о похищении драгоценностей и о том, что Элдер....
- Одну минуту, шериф, - сказал Мейсон. - Я возражаю против любой газетной вырезки, которая может настроить присяжных против подзащитной, ведь неизвестно, кому принадлежит эта сумочка.
- Дайте мне пакет, - сказал судья Гарей. - Я взгляну на содержимое.
Шериф достал пакет и подал его судье. Судья сунул в него руку, выложил содержимое на стол и взял вырезку. Прочитав ее, судья Гарей сказал:
- Эта вырезка имеет отношение к делу. Разумеется, она будет представлена лишь с целью доказательства времени, когда уронили сумочку.
- Ну хорошо, - проговорил Мейсон, - Только прежде чем суд позволит приобщить к делу сумочку и ее содержимое, я бы хотел задать шерифу еще несколько вопросов.
- Задавайте.
- Итак, шериф, вы сказали, что сумочку достали и поместили в один пакет, а ее содержимое - в другой и оба пакета опечатали.
- Да, сэр.
- И на них расписались?
- Да, сэр.
- Когда это было сделано?
- Почти сразу же, как только сумочку достали.
- Что значит "почти сразу же"? - спросил Мейсон.
- Это значит в короткий промежуток времени, - ответил шериф.
- А конкретнее?
- Я не ношу с собой секундомера.
- И все же мне бы хотелось знать поточнее, когда это было сделано.
- Я уже ответил на этот вопрос. Другого ответа у меня нет. В тот вечер у меня было много дел, и я не засекал время по секундомеру.
- Я вижу, - продолжал Мейсон, - что подписи на пакетах сделаны карандашом и чернилами.
- Совершенно верно. Я расписался чернилами, некоторые - карандашом.
- Но все подписи поставлены в одно и то же время?
- Да, сэр.
- Сразу же после того, как сумочку достали?
- Да, сэр.
- А вы не могли бы сказать, как именно эти подписи были сделаны?
- Ваша честь, - вставил Глостер, - вопрос не по существу дела.
- Если ваша честь позволит, - сказал Мейсон, - я докажу, что это очень важный вопрос, имеющий непосредственное отношение к существу дела.
- Хорошо, - проговорил судья.
Мейсон взял пакет, засунул туда сумочку, положил сверху чистый лист бумаги и подошел к шерифу.
- Поставьте на листе вашу подпись, шериф, - сказал Мейсон.
Шериф достал из кармана ручку, положил пакет с листом на колено и расписался.
- Благодарю вас, шериф, - произнес Мейсон и, взяв еще один лист чистой бумаги, положил его на стул судьи. - А теперь сделайте то же самое здесь.
Шериф, недоуменно пожав плечами, расписался и на нем.
- Я так и знал, - сказал Мейсон, взяв оба листа в руки, - подписи отличаются друг от друга.
- Ну, конечно, отличаются, - раздраженно проговорил шериф. - Сумочка ведь мешает...
- Совершенно верно! - воскликнул Мейсон. - Именно поэтому я и попросил вас расписаться на двух листах. Подписи на пакетах четкие и правильные, а это значит, что их ставили на пустом пакете. И кроме того, шериф, не забывайте, что сумочка была промокшей и она наверняка бы промочила пакет. Так что чернила на нем должны были расплыться. Но этого не произошло. Как вы все это объясните суду?
