– Слушай, Джо, дай закурить, – попросил Чип.

Вид у него был совсем больной, и я прекрасно знал, что меньше всего на свете ему сейчас хочется курить, однако все же достал кисет и начал сворачивать для него цигарку. Было ясно, Чип специально затеял этот разговор, чтобы потянуть время. И все наши это тоже понимали.

Но девушка все приняла за чистую монету. Она подошла к мальчишке и встревоженно сказала:

– А может, тебе все-таки лучше лечь? Ты очень плохо выглядишь. Это же надо, пережить такое, мой бедный мальчик…

Чип презрительно глянул на нее, затем обернулся к нам.

– Чего это она, ненормальная, что ли? – бросил он. – Слушай, Джо, уведи меня отсюда, а то вдруг это заразно.

Его замечание вынудило мисс Рэй отступить на несколько шагов назад. Но она не унималась. Если уж уверенная в собственной правоте женщина задумала вершить добро, то никакая сила ее не остановит.

– Послушай, – заговорила она, – а разве тебе не хочется поехать со мной? Мой отец с радостью взял бы на работу такого… мужчину, как ты.

Она сделала ударение на слове «мужчина», сопроводив его парой своих самых очаровательных улыбок.

– А позвольте узнать, мэм, кто ваш папаша?

– Судья Артур Рэй, – мягко ответила девушка, видимо не желая окончательно смутить бедного пацана упоминанием столь славного имени.

– Судья Артур Рэй… судья Артур Рэй… – задумчиво повторил мальчишка с таким видом, словно ему необходимо время, чтобы вспомнить имя человека, о котором был наслышан всякий живущий на Западе, точно так же, как все знали, кто такие тетоны. – Ах да, теперь припоминаю! Это тот мужик, который ловко облапошил индейцев на сделке с землей, да?

Злые языки действительно поговаривали, будто старый судья Рэй выторговал у индейцев-тетонов лучшие пастбищные земли, расплачиваясь с ними по большей части кукурузным самогоном. Даже если семейство Рэй не имело обыкновения обращать внимания на досужие пересуды, то до девушки наверняка доходили подобные слухи. Она густо покраснела и явно собралась что-то возразить, но только этот несносный мальчишка не дал ей такой возможности.

Он продолжал развивать свою мысль:

– Возможно, вашему папаше и в самом деле нужен хороший работник. Можете ему передать, что я очень польщен получить такое приглашение, но вынужден отказаться, потому что по-индейски говорить не умею и не смогу быть ему полезен. Пресс для сена – вот моя стихия.

– Но ведь… – начала было девушка и тут же осеклась. Должно быть, вовремя поняла, что собирается сказать очередную банальность. А может, просто решила, что незачем повторять прописные истины.

Мэриан лишь вздохнула и продолжила уговоры. Как я уже сказал, никакая сила не может остановить женщину, если та решила высоко поднять знамя добродетели. Она все равно не отступится и будет идти вперед, звонко цокая высокими каблучками и уверенно шагая по головам, а если понадобится, то и по трупам.

– Все-таки подумай. Я с отцом рассталась всего в нескольких милях отсюда, но мы с тобой могли бы запросто встретиться с ним на обратном пути. И когда я расскажу ему… ну, в общем, уверена, он захочет взять тебя на работу. К тому же у нас там есть все условия для юных… работников. Сегодня утром ему пришлось отправиться на охоту, но думаю, мы встретим его по дороге домой.

– Он что, на индейцев охотится? – уточнил мальчишка, который, похоже, был вытесан из цельного бревна и не имел никакого представления о тактичности.

Девушка же была терпелива и слащаво-любезна.

– Тот, за кем охотится мой отец, похуже любого индейца, – пояснила Мэриан. – Это настоящий преступник, вор и убийца. Головорез, одним словом, – подытожила она, покачала при этом головой и снова улыбнулась, давая понять всем своим видом, что и сама поражена подобным проявлением доблести и отваги со стороны старого судьи Рэя.

– И что же это за чудо-юдо такое? – заинтересовался крутой пацан Чип. – Как его зовут?

– Кого? Моего отца? – уточнила девушка, проявляя чудеса выдержки и обладая поистине ангельским терпением.

– Нет. Того головореза.

– Его имя Дуглас Уотерс.

– Вот это да! – воскликнул мальчишка. – Час от часу не легче!

– А что такое? – смутилась она.

– Вы хотите сказать, что ваш папаша задумал изловить самого крутого из головорезов, изворотливейшего из ловкачей и опытнейшего из погонщиков, когда-либо объявлявшихся в этих краях? Вы это хотите сказать? – спросил Чип. – Думаю, в таком случае мне не стоит заводить с вашим папашей разговор о работе. Лично я предпочел бы тему поинтереснее. – Он обернулся ко мне: – Пойдем отсюда, Джо, я покажу тебе, как обращаться с джексоновскими вилами. Хочешь?

– Конечно, – с готовностью отозвался я и взял его под локоть, давая ему возможность опереться на мою руку.

Вот таким образом мы удалились, оставив мисс Рэй наедине со всеми ее благими намерениями! Она же, если можно так сказать, продолжила тихо дрейфовать под поникшими парусами, и я заметил, что наш босс изо всех сил старается удержаться от душившего его смеха.

Разумеется, я не стал терять время на рассуждения о вилах и граблях, а просто отвел мальчишку в тень, за груду сложенных тюков, усадил на землю и начал обмахивать собственной шляпой.

Он обессиленно откинулся на сено и остался неподвижно сидеть, беспомощно уронив руки и широко раскинув ноги, словно безнадежный пьяница. Его губы подрагивали, он как будто и сам сильно сомневался в том, что сможет протянуть еще какое-то время в подобном положении.

Но первое, что сказал, было:

– Гляди в оба. Не дай им увидеть меня… вот в таком виде!

– Ты выглядишь как нельзя лучше, – заверил я его. Уж не знаю, почему «лучше нельзя», но так принято говорить. – Так что не волнуйся. Я покараулю. А если кто-нибудь здесь появится, то ты просто будешь чертить на земле схему и объяснять мне что-нибудь по ней.

Его губы дрогнули еще пару раз, прежде чем он сумел улыбнуться. А затем последовал моему совету и принялся чертить линии в пыли. И все же в какой-то момент поднял глаза, наши взгляды встретились.

– Спасибо, Джо, – выдохнул Чип. – Ты настоящий друг!

Мне хотелось, чтобы он лег и переждал приступ тошноты. Но выразить это пожелание вслух я не посмел, зная наперед, что оно все равно будет с негодованием отвергнуто. Среди мужчин подобные упрямцы хоть и редко, но все-таки встречаются – по одному на миллион человек; пацан же с подобными замашками – явление и вовсе уникальное.

Так что парень остался сидеть, предпочитая приходить в себя именно в таком положении. Однако я ни минуты не сомневался, что, будь у него чуть больше сил, он и вовсе вскочил бы на ноги.

Я разглядывал мальчишку, наблюдая за той внутренней борьбой, которую он вел сам с собой, и просто не находил слов, чтобы выразить мое восхищение.

Наблюдая за ним, я подумал, что, наверное, все мальчишки, вступая в пору взросления, способны на любое безрассудство. Если у них хватает сил на то, чтобы взять в руки винтовку и держаться в седле, то, стало быть, и работать они могут практически наравне со взрослыми мужчинами. А если так, то, значит, в сущности они почти ни в чем им не уступают.

Кроме того, у мальчишек есть особые преимущества. Они независимы. Женщина становится истинной женщиной в том нежном возрасте, когда берет за шиворот любимую куклу и начинает верещать: «Это мое!» Мужчина же не представляет собой ничего особенного, оставаясь на протяжении всей жизни бедным, безвольным и сентиментальным слугой взрослой женщины, добровольно возлагая на себя обязанности строителя домашнего очага, мастера на все руки, добытчика и королевского шута. В благодарность за это его коронуют колпаком с бубенцами и вместо скипетра дают в руки шутовской жезл с ослиными ушами, после чего делают видимость, что восторгаются его недюжинной силой и умственными способностями, без остатка уходящими лишь на то, чтобы содержать жену и потомство.

Взрослый мужчина – это вполне сформировавшийся идиот. И все дела. Мальчишка же – совсем другое дело. Он независим и свободен, как птица. У него свой собственный путь, который он прокладывает с таким старанием и упорством, что только пыль да щепки летят, и при этом обычно надеется, что они запорошат глаза ближнему.