Последнюю часть своей речи Билли произнес довольно смиренным, почти извиняющимся тоном, как будто сознавая, что для такого человека, как он, подобный пафос не совсем искренен, словно в одно мгновение он решил отказаться от своих принципов. Однако Кемп повернулся к нему и внимательно слушал все до последнего слова. Затем протянул руку и сжал пальцы Билли так крепко, что едва не сломал кости.

– Мы мыслим одинаково, сынок, – заявил он. – Правда, если человек прожил долгие годы, как я, то он не так уж быстро воспринимает идеи, подобные тем, что ты только что высказал. Иногда закон, о котором ты говоришь, действует как слепой и наступает на пальцы того, кого ему следовало бы поддержать. Но в общем он совершает меньше ошибок, чем один человек. Нет, не волнуйся, работая на меня, ты не будешь нарушать закон.

Пока Кемп говорил, Билли не спускал с него тревожного взгляда. Уже после первой встречи с этим широкоплечим мудрецом он испытал какой-то благоговейный страх, но ни капельки не стыдился его. Затем он погнался за Кемпом с твердой решимостью драться до конца. А потом в течение нескольких минут убедился, что тот, кого он считал недостойным жизни, очень интересуется именно им. Иногда ковбой пытался восстать против собственных слабостей духа и разума, как он в глубине души иногда характеризовал свое поведение, но независимо от того, сколько раз в день он мысленно бросал Кемпа, после холодного взгляда со стороны все же обязательно к нему возвращался.

Его манила неизвестность. Пока он не до конца понимал дела, которое предлагал ему Кемп, только обрывочные догадки порой мелькали в его голове. Определенно он представлял только то, что оно связано с оружием и лошадьми. Все остальное являлось загадкой, что и удерживало его рядом с Кемпом.

Они долго ехали в гору во время последней беседы и продолжали подъем еще около часа, пока не выбрались на ровный участок, так и звавший лошадей пуститься галопом. Всадники пронеслись полмили, обогнули высоченную гору, уходившую вдаль насколько хватало взгляда, и внезапно оказались в широкой долине.

Уильям Кемп сразу натянул поводья, и Билли последовал его примеру. Перед ними расстилалась плоская, как стол, равнина – так по крайней мере она выглядела сверху. Долина простиралась далеко на восток и на запад, горные хребты окружали это многомильное лесистое пространство с четырех сторон, на севере вздымался самый высокий пик. Билли не мог сказать, сколько миль разделяло горные хребты, но расстояние делало склоны коричневыми на солнце и лилово-голубыми в тени.

Билли повернулся к Кемпу и увидел, что лицо его проводника стало одновременно суровым и светлым.

– Полагаю, – спокойно констатировал Билли, – мы наконец добрались до твоих мест.

– Полагаю, – не менее серьезно ответил Уильям, – что ты прав. Это твое поле битвы, сынок! Оно окружено этими горами. Огляди его. Позже ты очень хорошо познакомишься с ним.

Его голос звучал торжественно и пророчески, и Билли оставалось только повиноваться.

Вся эта обширная территория казалась скорее гигантским садом, чем полем битвы в диких лесах. Юноша не смог сдержать улыбки, глядя на окружавшую красоту, но улыбка быстро сошла с его лица, когда он наконец заметил помрачневшего и ставшего серьезным Кемпа.

– Возьми для себя ориентиры, ты будешь пользоваться ими сейчас и потом, – предупредил Уильям. – На севере, вон там, пик Глостер, этого большого парня с двух сторон окружает хребет Глостер. На западе Соутар-Маунтинс, на востоке – Три Брата, видишь эти три рядом стоящие вершины, они дали название всему хребту. А вот этот пик мы зовем Лаки-Маунтинс, счастливой горой. Я не знаю почему, разве что он очень понравился первому, кто на него взобрался и увидел всю долину. Это твоя карта, Билли. Отпечатай ее в голове, и хорошо отпечатай, потому что она понадобится не раз, прежде чем ты пройдешь через долину Глостер, если, конечно, после этого еще останешься в живых.

Грубая откровенность не вязалась с обычной осторожной любезностью Кемпа, и Билли посмотрел на него с любопытством и удивлением. Любопытством, потому что он начал понимать, что Кемп ничего не делает и говорит просто так, у него всегда имелось основание для любых слов или поступков.

– Что это значит?

– Это значит, что с той минуты, как мы с тобой спустимся в долину Глостер, твоя жизнь будет в твоих руках, сынок, и ты будешь рисковать, пока не установишь мир в этих местах. Пока еще не поздно, ты можешь повернуть назад. Решай сейчас, и решай быстро. Вперед или назад?

Билли сдвинул сомбреро на лоб и почесал затылок.

– У меня есть один недостаток – любопытство. Ты вряд ли нашел бы более верный способ, чтобы разжечь во мне страстное желание спуститься в долину, чем тот, который использовал.

– Верно, сынок, – кивнул Кемп, – но я не только соблазняю тебя, Билли. Факт, мне не очень хочется, чтобы ты сильно рисковал. Я объехал все горы в поисках человека, подобного тебе, но, найдя тебя, я ощущаю себя убийцей, подставляя тебя под пули. Обычно я не говорю такого, Билли. Я не привык выбрасывать то, что с таким трудом раздобыл. Но я признаюсь, парень, мне нравится твой стиль. И я заявляю об этом прямо. Если ты спустишься вниз, у тебя будет один шанс из десяти прожить следующий год!

Билли Буэл улыбнулся:

– Спасибо за предупреждение, но я никогда не мечтал о спокойной жизни. И прежде чем умереть, мне хочется изрядно позабавиться. По мне, лучше умереть от пули молодым, чем дожить до восьмидесяти и ничего не увидеть и ничего не сделать. Поэтому кончай свои разговоры, Кемп, и объясни, что меня ждет в этой долине.

После недолгого размышления Кемп кивнул.

– Я не ожидал от тебя других слов. Это твой стиль. Ну что ж, я выложу тебе все, как есть, сынок. В этой долине когда-то обосновались две семьи. Посмотри на запад, в сторону Соутар-Маунтинс. Там хозяйничают Бенчли. В той части долины есть ранчо с большим домом и около десятка домов тех, кто на нем работает. Они немного занимаются фермерством, немного – охотой и в общем процветают. Старый Джейкоб Бенчли довольно приличный богатый ублюдок. Я ненавижу всех их, начиная с Джейка, ненавижу их самих и все, что принадлежит им. – Он почти прорычал эти слова, его ненависть хлынула таким бурным потоком, что Билли показалось – еще секунда, и она захлестнет и его. – А вон там на востоке, – продолжил Кемп, и теперь его голос вдруг стал мягким, а в глазах загорелся свет, – там на востоке обитают Кемпы. Это моя семья. Кемпы, Мартины, Уокеры и остальные, все они мои люди, да благословит их Бог. Это честные и порядочные люди, Билли, к таким очень быстро привязываешься. Они думают то, что говорят, а говорят то, что думают. Это крепкие парни, сынок, они больше дерутся, чем едят, и больше едят, чем спят. Если они пожали тебе руку, то никогда не забудут об этом. Но если ты столкнешься с ними, они не забудут и этого. Если они полюбят тебя как брата, считай, что их жизнь и деньги принадлежат тебе. Но если возненавидят как змею, тогда ничто не остановит их стремления избавиться от тебя. Таковы Кемпы. Кровь Кемпов напоминает магнит – она удерживает нас всех вместе. И за этих парней ты будешь сражаться! Это мои друзья, и они станут твоими друзьями, Билли Буэл, если ты поскачешь дальше вместе со мной!

– Звучит довольно заманчиво, – торжественно вымолвил Билли. – Мне кажется, что вместе у нас неплохо получится.

– Но еще раз взгляни на запад на подножие Соутар-Моунтинс. – Голос Кемпа снова стал необычайно твердым. – Там – Бенчли. Итак, сынок, только одно имеет значение. Когда Кемп встречает Бенчли, последний превращается в труп, и это главное для Кемпа. И еще одно. Бенчли снимают шляпу перед членом своего клана, когда тот встретил Кемпа и убил его. И вся долина Глостер – поле битвы. Но я расскажу тебе, почему мы начали ненавидить друг друга. Правда, это долгая история. Не хочешь ли слезть с лошади и отдохнуть немного?

– Подобные истории я предпочитаю слушать, сидя в седле, – задумчиво произнес Билли. – Так до меня лучше доходит.