– Разумеется.

– Это для тебя разумеется. А она так не считает. Думает о собственном парне. Хочет, чтобы все досталось ему.

– Разве там мало на двоих?

– Нет. Там примерно шестьдесят квадратных миль.

– Я бы сказал, это уйма земли.

– Только не у отца, который сорит деньгами и живет за счет закладных. Перебиваемся кое-как, только и всего.

– Она тебя выгнала?

– Она сказала, раз мы с отцом американцы, мне надо ехать сюда, на север, и пожить у нее на ранчо. Оно досталось ей от деда. В ней тоже есть капля американской крови, хотя никогда не подумаешь. Имелось в виду, что я еду сюда учиться. Я понял, куда она клонит, и умолял отца не посылать меня. Но он отправил, правда, послал со мной своего лучшего слугу Хозе Капру. Теперь Хозе нет и достать меня им не составит большого труда.

Глостер тяжело вздохнул. Такой оборот дела заставил его задуматься. Ему самому в жизни немало досталось, он был в состоянии понять положение парня.

– Поезжай к шерифу, – посоветовал уверенно.

– Эту дорожку они не упустят. Угостят пулей у самых дверей.

Глостер вздрогнул:

– Выходит, тебя некому защитить?

– Отец какое-то время мог бы. Но мне к нему не вернуться.

– Почему?

– Потому что они следят за кораблями, идущими на юг. А потом, у меня мало денег.

– Продай коня.

– У него побиты ноги. Больше пятидесяти долларов не дадут.

– Но можно много выручить за эту серую. Продай ее.

– Почему я? Это лошадь Капры.

– Но раз он умер, она переходит к тебе.

– Ко мне? Почему? Какие у меня на нее права? – горько бросил паренек.

– Вот что, – после долгого раздумья сказал Том Глостер, – я не вижу ничего, что помешало бы тебе продать кобылу.

Мальчик не ответил. Продолжал ехать, не сводя глаз со спутника. Они вступили в узкий каньон, рядом, переливаясь в лунном свете, журчал ручеек, меж камней тут и там торчали стволы деревьев.

– Ты серьезно? – наконец спросил мальчишка.

– Само собой разумеется.

Дэвид Пэрри вдруг расхохотался, как-то хрипло, совсем не по-детски:

– Не получится! Ни за что не получится! Они схватят меня до того, как я доберусь до дому. Однако положим, мне удастся высадиться на берег…

– Почему бы и нет?

– Да у них глаза повсюду!

– Не могут же они везде иметь своих людей.

– Она что стервятник. Видит там, где никто не видит. Очень скоро будет знать, что я задумал! Однажды ночью мне всадят в спину нож и бросят за борт.

– Теперь послушай меня, – внезапно решился Глостер. – Предположим, я еду с тобой и буду прикрывать тебя со спины.

– Ты со мной?

– Мне больше нечем заняться.

Мальчик, ничего не ответив, ехал в полном молчании целую четверть мили. И вдруг, вскинув руки, воскликнул:

– Ах, какой же я дурак! Мне с тобой так повезло, а я хотел от тебя отделаться! Сеньор, амиго, с тобой я в конце концов доберусь до дому! О, как она заговорит, когда увидит меня? Что тогда скажет моему отцу?

Ввязавшись неожиданно для себя в такую невиданную по масштабам авантюру, Том Глостер обнаружил, что странный юнец полностью переменился и предстал совсем в ином свете. Еще минуту назад полный циничной озлобленности и отчаяния, юный Дэвид теперь пылал безудержным энтузиазмом. Он принимал все решения о предстоящих действиях, хотя выглядело это так, будто все они исходили от старшего компаньона.

В самом начале, когда они придумали, куда ехать, мальчик спросил:

– С чего начнем?

– Надо хорошенько помозговать, – произнес Том.

– Ведь мы хотим попасть в Аргентину?

– Конечно. Надо ехать туда.

– Поедем по суше, через Мексику, потом Центральную Америку, Колумбию, Эквадор, Перу, Боливию и дальше на юг? Или отправимся по воде?

– Похоже, по суше будет слишком долго, – согласился Том.

– Значит, ты решаешь, что отправляемся по воде? Тогда придется подаваться или в Новый Орлеан, или в Сан-Франциско.

– Должно быть, так.

– В какой из этих городов? Если подадимся в Новый Орлеан, каждое судно наверняка будет под наблюдением. Она, конечно, рассчитывает, что мы отправимся этим путем.

– Тогда, полагаю, Сан-Франциско.

– Продадим лошадей здесь, пока не сбили им ноги, или сначала проскачем двенадцать – тринадцать сотен миль до Фриско?

– Надо бы продать их здесь.

– Мне кажется, ты во всем прав, – подытожил Дэвид Пэрри. – Я хочу, чтобы ты был за старшего, а мое дело – постараться слушать тебя.

Простак Том, хотя и удивился, не распознав сей притворной почтительности, однако почувствовал себя польщенным таким невиданным возвышением, принял его как должное. Он видел, что разговор с мальчуганом неизменно заканчивается принятием важных решений, но вряд ли догадывался, что все решения принадлежат Дэвиду Пэрри, который с достойной Сократа мудростью внушал их своему старшему товарищу.

Том никогда не ездил дальше окрестностей ближайшего городка, да и там бывал не часто, но точно знал кратчайший путь до ведущей в Сан-Франциско железной дороги. Туда они незамедлительно и отправились. Том был не прочь вздремнуть остаток ночи, но паренек об этом и слушать не хотел. Потерявшие его преследователи наверняка первым делом попытаются лишить его возможности бежать по железной дороге. Но если поторопиться, то еще можно их опередить.

Весь остаток ночи они провели в седле. К предрассветной поре покрыли уже семьдесят миль и оказались вблизи расстилавшегося чуть внизу пристанционного городка. Даже разглядели тянущуюся из утонувшей в тумане пустыни и слегка поднимающуюся в сторону гор узкую серебристую полоску. Вид этой спасительной полоски придал им свежих сил. Долгая езда, да еще испытания предыдущего вечера лишили парнишку последних сил, но он упрямо сжимал зубы, и в ввалившихся глазах по-прежнему светилась решимость. Когда беглецы рысью спускались к городу, солнце только-только всходило.

Это был приятный процветающий городишко с полутора тысячами жителей. Однако Том не имел ни малейшего представления, как найти покупателя на их лошадей. По совету мальчика они остановились у фургона со стойкой, торговавшего кофе и сосисками, хозяин которого, видимо, рассчитывал на запоздавших или очень ранних клиентов. Но город уже просыпался, на фоне бледного неба тут и там потянулись дымки печных труб.

Путники заказали у сонного владельца фургона кофе, хлеба и дюжину сосисок. Пока, наполняя фургон паром и дымом, готовились сосиски, завязали с хозяином разговор. Вернее, разговор вел парнишка, а мужчина отвечал.

– Железная дорога – великое дело для города, – начал Дэвид.

– Раньше здесь на перекрестке дорог стояли отель да лавка. Лошади не то что паровик. Далеко не уедешь.

– Не старый ли Уилкинс заработал тут кучу денег, скупив участки под застройку?

– Уилкинс? Ты имеешь в виду старину Трэверса?

– Верно, именно о нем я и слыхал. Трэверс!

– Да, говорят, он стоит больше миллиона. А ты, должно быть, слыхал о Уильямсе, его кузене.

– Может быть, ты и прав. Он тоже богач?

– Еще какой!

– Выходит, все в руках одного семейства?

– Не скажи! Старый Трэверс и Уильямс обходят друг друга за милю.

– А почему они не поладили?

– Ну, Трэверс тот скряга, каких свет не видал. А Уильямс любит пустить пыль в глаза, живет на широкую ногу.

– Да, есть из-за чего не поладить! Это, наверно, дом Уильямса, что мы проезжали… тот, что с тополями вдоль забора?

– Нет, не тот. У Уильямса дом по ту сторону путей. Как только пройдещь станцию, сразу узнаешь – он с двумя деревянный башенками.

Мальчишка перевел разговор. Когда они наелись и напились, он расплатился. В заключение мимоходом выяснил, что первый поезд в западном направлении будет скоро, меньше чем через час.

– Я все думаю, – сказал Том, – как нам продать кобылу? Может, вывесить объявление и встать где-нибудь рядом?

– Вот еще! Ты же слыхал, как пройти к дому Уильямса. Может, попытаемся там?