На этом арктическая деятельность на заводе временно закончилась. Мы ждали вестей о посадке наших самолетов на Северном полюсе.

Первым советским летчиком, пролетевшим над Северным полюсом, был Головин на Н-166. Мы торжествовали: впервые над полюсом появился самолет-разведчик завода № 22. Это было 5 мая. 21 мая 1937 года ТБ-3 Н-170 нашего изготовления первым совершил посадку на льдину, которая стала известна миру как папанинская.

Об этом историческом событии мир узнал только спустя 12 часов после посадки! А причиной тому явилась наша низкая культура в вопросах аппаратурной надежности. Пока Н-170 – самолет Водопьянова, на котором находился начальник экспедиции Шмидт, шел к полюсу, весь мир следил за радиодокладами о ходе полета. Когда достигли полюса, Шмидт передал: «Снижаемся, будем искать место для посадки». После этого связь с экспедицией оборвалась. Самолет не отвечал на вызовы наземных станций. Неужели еще одна трагедия в Арктике и снова надо организовывать спасательные экспедиции?

Позывные самолета были известны миру и всем любителям-коротковолновикам, но никто ничего не принимал в течение 12 часов после получения последней радиограммы.

А все было очень просто.

Тепловой режим умформера (мотор-генератора), преобразующего двенадцативольтовое напряжение бортовой сети в высокое напряжение для питания передатчика, не был рассчитан на столь длительную работу. Возможно, что в нем был и какой-то производственный дефект. Короче говоря, умформер сгорел.

РСБ – радиостанция самолета бомбардировщика, изготовленная специально для этой арктической экспедиции, прошедшая тройную приемку и облет, молчала. На самолете резерва не оказалось. После торжества благополучной посадки и криков «ура» на льдину срочно выгрузили из самолета радиостанцию папанинского радиста Кренкеля. Эта радиостанция должна была держать связь с миром в течение всего времени работы папанинской станции «Северный полюс». Но и легендарный радист челюскинской эпопеи Кренкель не смог быстро наладить связь. Во время полета аккумуляторы радиостанции промерзли. Надо было запускать бензиновый движок и зарядным током разогревать аккумуляторы. Движок долго чихал и тоже не сразу запустился.

Только через полсуток Шмидт доложил в Москву о благополучной посадке. Теперь можно было принимать решение об отправке на льдину остальных трех самолетов.

В столь ответственной большой системе радиосвязь оказалась одним из самых слабых по надежности звеньев. К сожалению, последовавший торжественный шум по случаю полярных побед помешал нам проанализировать это происшествие и сделать из него выводы.

6 июня 1937 года Шмидт на торжественном митинге отдал команду поднять государственный флаг СССР над первой станцией «Северный полюс-1». С льдины один за другим благополучно взлетели четыре ТБ-3. В Москве их ждала торжественная встреча.

18 июня 1937 года начался трансполярный перелет Чкалова, Байдукова и Белякова. Через 63 часа 25 минут самолет АНТ-25 приземлился в США на аэродроме Пирсон-Филд близ города Ванкувера. Этим полетом был открыт кратчайший путь через льды Арктики из СССР в США.

Не успели утихнуть торжества по случаю этого исторического события, как мир был оповещен о начале следующего трансполярного перелета.

12 июля 1937 года на таком же туполевском одномоторном самолете в США со Щелковского аэродрома НИИ ВВС вылетели Громов, Данилин и Юмашев. Через 62 часа 17 минут полета они благополучно приземлились в районе Лос-Анджелеса, побив два мировых рекорда на беспосадочный полет по прямой и по ломаной линии.

Я был свидетелем народного ликования при проездах героев-летчиков после возвращения по улицам Москвы и могу сравнить торжественные встречи наших экипажей со всеобщим ликованием 12 апреля 1961 года.

К трансполярным перелетам экипажей Чкалова и Громова наш завод формально отношения не имел. Но в экипаже Чкалова вторым пилотом был Георгий Байдуков, которого Чкалов упрямо именовал Егором. Байдуков в 1937 году был слушателем Военно-воздушной академии имени Н.Е. Жуковского и одновременно летчиком-испытателем нашего завода. Он не только испытывал серийные СБ, но вместе с Кастанаевым и Нюхтиковым участвовал в полетах на ДБ-А. В мае 1937 года Байдуков и Кастанаев установили на ДБ-А два рекорда скорости с грузом 5 тонн на дальность 1000 и 2000 км.

Ни у Болховитинова, ни у других специалистов, работавших с ним в Москве и Казани, мыслей о полете через полюс на еще не доведенном до нужной надежности самолете не возникало.

Я не могу с полной достоверностью ответить на вопрос, кто первым подал такую идею. По рассказам Байдукова, он первый предложил полярному летчику Сигизмунду Леваневскому ознакомиться с машиной Болховитинова. По воспоминаниям Байдукова и Водопьянова, Сталин очень благоволил к Леваневскому, несмотря на то, что его родные жили в Польше, а брат был польским военным летчиком. Возможно, Сталин отдавал должное былым заслугам Леваневского во время гражданской войны.

Перед вылетом Чкалова в США через полюс в числе вызванных на Политбюро был и Леваневский. Видимо, Сталин помнил о его неудаче при попытке совершить трансполярный перелет на АНТ-25 в августе 1935 года. Тогда вторым пилотом с Леваневским летел Байдуков, а штурманом был Левченко. Долетев из Москвы до Баренцева моря, самолет повернул обратно и сел под Ленинградом. Причиной неудачи явилось интенсивное выплескивание масла через дренажную трубку. Масло обливало крылья, стекла фонаря и затекало в кабину. После этого происшествия экипаж был вызван на Политбюро. Леваневский сказал тогда Сталину, что на одномоторной машине лететь через полюс нельзя.

Это вызвало резко отрицательное отношение Туполева к Леваневскому. Сталин предложил экипажу Леваневского отправиться в Америку и посмотреть, что можно там купить для задуманного перелета через полюс. Но Байдуков не поехал с Леваневским в США и оказался таким образом снова вторым пилотом на доработанном одномоторном АНТ-25. Теперь ему предстояло лететь с Чкаловым. Леваневский по возвращении доложил в Кремле, что в США ничего подходящего для полета через полюс нет, но он закупил три гидросамолета.