В тот период на Северном Кавказе и в Крыму репрессировались целые народы, заподозренные в коллаборационизме. Этот пик почти без перерыва перешел в следующий, послевоенный. Советские карательные органы стали разбираться с гражданами СССР, угнанными на принудительную работу в Германию и с дожившими до освобождения военнопленными. С ними обошлись как с предателями Родины. А с предателями в СССР в послевоенное время поступали точно так же, как и в военное. Многие узники гитлеровских концлагерей почти автоматически проследовали в концлагеря сталинские. Затем у коммунистического генсека начался новый приступ паранойи, и НКВД-НКГБ заработало с утроенной энергией. Возобновились репрессии в армии – уничтожение командного состава ВВС. Затем началась печально известная кампания против «космополитов», приведшая к уничтожению Еврейского антифашистского комитета и так называемому «делу врачей». Короче говоря, если перечислить по годам все пики большого террора, в итоге получится одна непрерывная горная гряда. Из приведенных фактов напрашивается объективный и беспристрастный вывод: Сталин и его клика на протяжении всех лет своего правления вели постоянную войну с собственным народом. Вывод насколько верный, настолько и банальный. Он давным-давно ясен и известен любому грамотному и непредвзятому человеку, не зараженному имперским шовинизмом и не пропитанному ядом коммунистической идеологии советского образца.

Жанр исторического экскурса понадобился автору исключительно для того, чтобы еще и еще раз подчеркнуть простую истину: после 1929 года коммунистической партии в Советском Союзе не существовало по определению. А после чистки 37—38 годов ее не существовало и физически. Четвертую часть партии расстреляли, другую четверть посадили, оставшуюся половину распяли, сломали через колено, растлили и оставили жить в вечном страхе перед очередным пиком репрессий. Лучших, преданных идее коммунистов, уничтожили. (На тризне не имеет смысла распространяться об утопичности идеи, о наивности ее адептов и об уровне образованности большинства членов партии). Сработал известный закон, сформулированный идущим на казнь Дантоном, – революция пожирает своих детей. Идейные революционеры разожгли в России пожар, в огне которого сами и сгорели. Со второй (не лучшей) половиной партии справиться оказалось легче легкого. Во-первых, ее сильно запугали и в буквальном смысле слова терроризировали, во-вторых, большинство составляющих ее индивидов осчастливили партию своим членством не только что после революции, но и после победы большевиков в гражданской войне. Теперь находиться в рядах ВКП (б) стало не только не опасно, но и выгодно, поскольку коммунистическая партия являлась и правящей и вообще единственной политической силой в стране. Как только обыватели поняли, что никакой реставрации монархии не произойдет, белые генералы повержены, красные победили, если и не навсегда, то, по крайней мере, надолго, – в партию хлынул поток карьеристов-конформистов. От подобной заразы не смогла себя оградить ни одна из оседлавших революцию партий.

Естественный вывод об отсутствии в стране подлинной коммунистической партии ни в коем случае не является плодом субъективной оценки. Автор исходит исключительно из документов самой партии – прежде всего ее Устава. О Программе партии (хоть во времена Сталина, хоть во времена его преемников) лучше вообще не упоминать – настолько провозглашаемые Программой цели вошли в противоречие с конкретной партийной деятельностью. Так вот, еще на рубеже двадцатых-тридцатых годов выполнение основных требований Устава ВКП (б) грозило ее членам большими неприятностями – вплоть до ареста. К примеру, уже в первой главе Устава пункт 4-ый (б) гласил, что коммунист может критиковать любого члена партии и любой партийный орган. Как, спрашивается, мог рядовой (да и не только рядовой) коммунист критиковать Сталина? То же самое относится и к положению того же пункта (е) об обязанности коммуниста выявлять недостатки в работе и добиваться их устранения. Впрочем, в те годы кое-кто по наивности или по личной храбрости осмеливался критиковать высокое начальство. Только никто из этих храбрецов не пережил годы «Большого террора». С конца двадцатых годов немало принципиальных партийцев, «качающих права», подвергающих критике существующие в стране порядки, ссылаясь на положения Устава партии, стали арестовывать якобы за принадлежность к партийной оппозиции (за всякого рода ревизионистские уклоны). Вскоре одним из самых «модных» поводов для посадки идейных коммунистов стал «троцкизм». Хотя, понятно, никакого направленного на свержение советской власти троцкистского заговора не существовало в природе, а большинство репрессируемых по этой «статье» Льва Троцкого и в глаза не видело.

В качестве своеобразного и по-своему исчерпывающе-объективного образца царящей в стране обстановке и характеризующего коммунистический режим можно привести судьбу Варлама Шаламова. Убежденный сторонник создания социально справедливого общества молодой уроженец Вологды поступил в 1926 году в Московский университет, но уже через два года его оттуда исключают. За что? Он совершил «тягчайшее» преступление – скрыл от вузовского начальства, что его отец Тихон служил священником. На этом беды Варлама Тихоновича не заканчиваются. Уже в начале 29 года его арестовывают (в возрасте 21 года). Обвинение стандартное: за участие в подпольной троцкистской организации (сам обвиняемый о своей «подпольной» деятельности даже не подозревал). На самом деле его арестовали за распространение так называемого «Завещания Ленина» – письма больного вождя к очередному съезду партии. (Письмо написано еще в 22 году). Во внесудебном порядке Шаламова приговорили к трем годам лагерей.

В данном случае обращают на себя внимание два обстоятельства. Во-первых, уже в конце двадцатых людей арестовывают и судят за распространение письма пусть и покойного, но официально почитаемого вождя ПРАВЯЩЕЙ партии. Да, XIII съезд партии решил не предавать широкой гласности ленинское письмо. Однако судить за это?! Письмо, между прочим, не содержало никаких военных или государственных тайн. Подумать только – распространение коммунистического по своему содержанию документа, написанного вождем партии своим коммунистам-единомышленникам, считается преступлением в государстве, руководимом коммунистической партией. Дурдом, фантасмагория, абсурд, нелепость? Во-вторых, ни сном, ни духом не подозревающий о своем троцкизме, Шаламов осужден ВО ВНЕСУДЕБНОМ ПОРЯДКЕ. То есть уже в те времена свирепствовали карательные органы, действующие вне закона. И, добавим, вопреки закону. Это понятно: открыто судить человека в коммунистической стране за коммунистическую пропаганду совершенно нелепо. Вывод: знала кошка, чье сало съела. Внесудебные расправы творились сознательно и систематически. Вопреки законам, вопреки существующей Конституции, Уставу и Программе правящей партии. Возникает естественный вопрос: а являлась ли уже в то время правящая партия коммунистической?

Злоключения молодого Шаламова продолжались. Отсидев назначенный срок, бывший студент вернулся в Москву. Никакой политической деятельностью он не занимался. Зарабатывал на жизнь журналистикой. В январе 1937-го его опять арестовывают. Следствию придраться абсолютно не к чему. Поэтому приговор стандартный – троцкизм. Но срок уже более длительный – пять лет лагерей. Опять ГУЛАГ! В 42-ом срок заключения закончился. Однако на советском дворе стояли не начальные тридцатые годы, а роковые сороковые. Смекай, время-то военное. О ту пору ГУЛАГ за просто так никого из своих объятий не выпускал. Не выпустили и Шаламова. Мурыжили зэка, мурыжили, пока в июне 43-го не впаяли новый срок – теперь уже 10 лет лагерей. За что? За антисоветскую агитацию. В чем же она выражалась? Заключенный Варлам Шаламов не побоялся при свидетелях назвать нобелевского лауреата в области литературы писателя Ивана Бунина русским классиком. Да, преступление серьезное. Хорошо еще, что Шаламова не расстреляли. Не потому, что не могли или не хотели, а просто потому, что ГУЛАГу требовались рабочие руки.