Два месяца спустя с меня сняли гипс. Рентгенограмма оказалась хорошей, но профессор Гуммер меня напугал. Он сказал мне: «Нужно подождать и убедиться, все ли там срослось правильно». Я же считал себя уже совершенно исцеленным, но был вынужден прислушаться к его советам по разработке ноги. Я начал с тренировок в Бурбонн-леБен. Затем в клубе «Нанси». Наконец я ступил ногой на землю, затем начал ходить и вот сделал первую пробежку…

Встав на ноги, передав свои костыли другим, столь же невезучим, и почувствовав, что на тренировках ко мне Еернулось нормальное дыхание, я приступаю к составлению программы своего возвращения в футбол.

В итоге я провожу на поле половину сезона. Я забиваю 12 мячей в девятнадцати матчах чемпионата страны, 3 – в пяти матчах на Кубок Франции и дважды надеваю сине-голубую футболку сборной Франции. Для человека, только залечившего столь серьезную травму, это не так уж плохо…

Вряд ли стоит удивляться тому, что с марта 1979 года имя Платини начинает все чаще появляться в спортивных газетах Франции, да и Европы, которые высказывают различные предположения о дальнейшей моей футбольной судьбе.

Так Клод Бец (президент «Бордо») и Дидье Куеку (менеджер) публикуют в газете «Сюд-Уэст» сообщение о моем грядущем переходе в их команду. Более того, они помещают в газете поддельное фото, на котором я изображен вместе с руководителями клуба «Бордо»… Тут же Клод Кюни хватает первую попавшуюся ручку и поспешно сочиняет письмо, в котором рекомендует «Объединению профессиональных футбольных клубов» предпринять санкции против «Бордо», выражая тем самым свое глубокое недовольство их действиями. Одна маленькая деталь: Кюни не заметил, что газета «Сюд-Уэст» вышла 1 апреля…

Эта штука меня позабавила, но она показывала, в каком тупике я находился. В это время я не знал, куда направить свой взор. Италии, конечно, следует отдать предпочтение с чисто сентиментальной точки зрения. И не только из-за моих пьемонтских корней я вбил себе в голову, что в один прекрасный день отправлюсь туда играть в футбол. Еще будучи мальчишкой, я видел, как итальянские клубы доминировали в Европе, и это, конечно, порождало в моей голове опасные мечты.

И вот сегодня в ожидании неминуемого открытия вновь границ я постоянно думаю об этом, и не только потому, что лира очень высоко котируется на финансовом рынке. Деньгами, конечно, нельзя пренебрегать, тем более если приходится думать о карьере, которая в силу физических возможностей может длиться лишь относительно короткий отрезок времени. Именно по финансовым соображениям и, прежде всего, в результате проблем, связанных с высокими подоходными налогами, ведущий игрок «Ливерпуля» Кевин Киган был вынужден покинуть Англию и отправиться играть в Гамбург. Но не только по финансовой причине мне не хочется, несмотря на призывы, раздающиеся из лондонских «Арсенала» и «Тоттенхема», сесть на морской паром и пересечь Ла-Манш в направлении, противоположном тому, которое выбрал Киган.

Однако вернемся во Францию.

Не без оснований Клод Кюни считает, что «Нанси – Лотарингия» обладает определенным преимущественным правом на такого игрока, как Платини.

Я время от времени отпускаю реплики, чтобы позабавить аудиторию.

Интервьюеры: – Помимо «Нанси», в каком из французских клубов вы готовы играть?

Я: – Отдаю предпочтение клубам, где играют футболисты, которых я люблю, где есть публика, которая мне нравится, и где есть стадион, который меня устраивает…

Интервьюеры: – Не считая «Нанси», сколько у вас на примете таких клубов?

Я: – Девятнадцать!

Головы интервьюеров сразу опускаются, они вонзают свои носы в блокноты и принимаются лихорадочно орудовать авторучками…

Ну а если говорить серьезно, то я сообщаю им, что меня в действительности интересуют четыре-пять клубов, которые фактически оспаривают титул чемпиона страны, потом три или четыре клуба, которые играют в их кильватере, но одновременно обладают и средствами, и амбициями для достижения равного с ними успеха. И словно при розыгрыше городского тотализатора мои собеседники составляют список моих «фаворитов»: «Страсбург», «Монако», «Бордо», «Нант», «Пари-Сен-Жермен», «Парижский футбольный клуб», «Марсель», «Ницца» и неизбежная чистокровка, замыкающая список: «Сент-Этьенн»!

При упоминании «зеленых» я чувствую, как в глазах даже самых искушенных репортеров загорается огонь. Эффект «Глазго-76»[15] все еще срабатывает. Большая волна порождает более мелкие. Сегодня «Сент-Этьенн» – это дважды французская команда. У этого клуба сорок четыре филиала, разбросанных по всей стране. Сорок четыре «зеленые» базы. Всего в клубе шесть тысяч членов. Президент клуба Роше вынашивает смелую мечту довести это число до десяти тысяч. По образцу больших английских клубов «Ливерпуля», «Манчестера», «Юнайтеда», он хочет укоренить свой клуб во французской глубинке. Он в этом преуспевает. И очень настойчиво высказывает пожелания, чтобы я надел на себя праздничную экипировку французского клуба с номером 1.

К тому же я получаю массу писем. Они приходят отовсюду. Со всей страны. От Обенас до Сен-сюр-Мер, от Ориллак до Баноль-сюр-Сез, от Кольмар до Компьена, и в них одно и то же пожелание, повторенное десятки раз: «Платини – в „Сент-Этьенн!“ Даже поклонники „Нанси“ побуждают меня сделать „отличный выбор в пользу Франции“.

Кроме того, у меня много друзей среди поклонников «Сент-Этьенна». Немало их работает в прессе. Само собой разумеется, в «Экип», в «Фигаро», в «Журналь де Диманш», но больше всего на телевидении, на радио. Не проходит ни одного послематчевого интервью, без того чтобы они не принимались агитировать меня за вступление в «зеленый эскадрон».

Все это кипение, вся эта доброжелательная, пусть не много настырная, агитация находят подкрепление в ходе референдума – опроса общественного мнения, проведенного 27 апреля 1979 года газетой «Фут-2».

Вот вкратце его результат: 94,07 процента читателей высказываются против моего отъезда за границу; 49,88 процента хотят видеть меня во французской футболке, и прежде всего в футболке «Сент-Этьенна» (против 13,88 процента, отдавших свое предпочтение моему переходу в «Нант», хотя Анри Мишель дал понять, что меня там не очень ждут).

Это уж слишком. Такое сообщение заставляет Робера Эрбена выйти из своего бассейна и оставить теннисный корт. Роже Роше присутствует при нашем первом телефонном разговоре, в котором Эрбен объявляет свое одобрение такими словами: «Поскольку пятьдесят французов из ста желают, чтобы Платини перешел в „Сент-Этьенн“, значит, мы его берем».

Не меньший вес имело и заявление Роше, который пользовался тогда непререкаемым моральным авторитетом: «Платини составляет часть спортивного французского достояния. Необходимо, чтобы он остался с нами. „СентЭтьенн“ найдет ему работу».

Месяц спустя, 29 мая, Роже Роше садится в частный самолет и вот в сопровождении Пьера Гароннэра, своего знаменитого «охотника за черепами» и ногами, появляется возле моего дома и звонит в дверь. В его черном портфеле лежит контракт, который должен связать мою судьбу с «зелеными». На два года. Что, конечно, навсегда останется в истории футбола.

Несмотря на то что я помог «Нанси» завоевать свой первый национальный трофей, как, впрочем, и первый титул в своей футбольной карьере, президент клуба Кюни обходится со мной крайне холодно. Это продолжается с 1 февраля 1978 года – уже три с половиной месяца.

И вот, собравшись с духом, я спокойным официальным тоном сообщаю руководству клуба, что не намерен возобновлять с ним свой контракт. Контракт, по которому я буду связан с «Нанси» еще около восемнадцати месяцев.

С трудом сдерживая гнев, Клод Кюни обвиняет меня в предательстве. Но он рассчитывает на трудно преодолимое мной искушение, искушение реальное и хорошо всем известное, которое я испытываю, внутренне стремясь остаться в той же футболке, со своими друзьями и близкими, рядом с родителями в знакомой с детства обстановке. Он также уповает на то, что строящийся ныне дом в Велене, за который заплачено из моих первых сумм, полученных от рекламы, а также из банковского кредита в 300 тысяч франков, все же удержит меня в Лотарингии.