— У моего заместителя имеется акт, — закончил он, — подписанный главным врачом поликлиники, старшей медсестрой, мною и им самим.

— И вы утверждаете, что повторный снимок показал отсутствие переломов ребер? — спросил врач-эксперт.

— Не я это утверждаю. Об этом сказал мне главный врач поликлиники, хирург по специальности. Он прибавил, что самое удивительное заключается в отсутствии какой-то «костной мозоли», если я правильно запомнил.

— Вы запомнили правильно, но это ничего не объясняет, а, наоборот, запутывает еще больше.

Наступило продолжительное молчание. Было видно, какое огромное, ошеломляющее впечатление произвел необычный рассказ Аксенова на четырех человек, всего полчаса назад преисполненных скепсиса и просто неверия. Теперь у всех четырех впервые возникло отчетливое ощущение тайного присутствия здесь, в Н…ске, чего-то непостижимого для разума, влияющего на ход событий, которые были абсолютно непонятны и фантастичны сами по себе. Как сегодня утром у офицеров, подчиненных капитану Аксенову, так и у приезжих появилось неприятное сознание бессилия противостоять этому влиянию. Разница заключалась лишь в том, что офицеры отделения считали это влияние враждебным по отношению к людям, а капитан, врач-эксперт и оба майора не подумали и не могли подумать ни о какой враждебности. Наоборот, нельзя было не видеть заботы о людях, попавших в сферу этого влияния. Правда, пока они знали только один случай — с начальником н…ской милиции, но и единственный случай говорил о многом.

Первым сумел взять себя в руки и хотя бы внешне успокоиться майор из области.

— Теперь я, наконец, понял, что вы имели в виду, товарищ Аксенов, — сказал он. — Но и вы должны согласиться с тем, что, не зная о случае с вами, мне довольно трудно было прийти к мысли об аналогии. Даже сейчас, после вашего рассказа, такое предположение не легко укладывается в сознании.

— Все три происшествия никак не укладываются в сознании, — сказал врач-эксперт, — по крайней мере у меня.

Капитан и майор из района кивнули в знак согласия.

— Просто в голове путается! — заметил капитан.

— Все это естественно, — сказал Аксенов. — Смятение умов у тех, кто лично наблюдал происходящее в Н…ске и его ближайших окрестностях, в колхозе или в Фокино, или хотя бы слышал о них, велико. А ведь очень многие еще не знают, что, строго говоря, происшествий у нас было сегодня не три, а семь, если учитывать каждое в отдельности.

— Еще того лучше!

Аксенов помолчал, собираясь с мыслями.

— Я думаю, что лучше всего будет изложить события в том порядке, в каком они происходили, — сказал он, — или, что точнее, в каком мы здесь узнавали о них.

— Погодите! Магнитофон у вас есть?

— Сейчас нет! Он был в кабинете следователя и, как вы могли заметить, разбит.

— А можно достать другой?

— Разумеется. Но на это нужно время.

Капитан достал из планшета блокнот и авторучку.

— Говорите! — сказал он. — Я буду стенографировать.

— Стенографировать или записывать на ленту магнитофона придется все, что будет сказано кем бы то ни было из свидетелей или участников любого н…ского события. А теперь, товарищ Аксенов, я думаю, все готово и вы можете, наконец, начать ваш рассказ.

Но Аксенову снова помешали. Не успел он произнести первое слово, раздался громкий стук в дверь, и, получив разрешение войти, в кабинете появились Кузьминых и Саша Кустов.

— Вот и прекрасно! — сказал Аксенов. — Явились два главных действующих лица моего будущего повествования. Садитесь, товарищи, и следите за изложением происшествий сегодняшнего дня. Если в чем-нибудь ошибусь, поправьте! Но сперва вопрос к вам, товарищ младший лейтенант: как девочка?

— Жива и здорова.

— То, что девочка здорова, ваше мнение или Семена Семеновича?

— Семена Семеновича. Он не нашел у Анечки никаких признаков заболевания.

— Ее нашли на дороге?

— Да.

— Почти совсем раздетую, в одной только тоненькой рубашке? Как же она не замерзла?

Саша рассказал про загадочную пленку. Как и следовало ожидать, все были, который уж раз в этот день, ошеломлены и заинтересованы. Да и было от чего!

— Как вы объясняете это? — спросил майор.

— Никак! Не могу ничего придумать. И никто не может, — с секундной заминкой прибавил Саша.

— Ну, это еще неизвестно!

— Ты говорил о звуке, — подсказал Кузьминых.

— Да! Перед появлением девочки на дороге снова раздался тот же звук, который мы слышали здесь перед появлением быка.

— Что еще за звук? — спросил майор.

— Слышали все! — ответил Аксенов. — Перед тем, как там, — он кивнул на кабинет следователя, — появился бык, раздался высокий, звенящий звук, ни на что не похожий.

— Мне он показался свистом, — заметил Кузьминых.

— Нет, скорее звон.

— Свист, звон! — сердито сказал майор из области. — Почему молчали до сих пор?

— Совсем упустил из виду. В такой круговерти событий неудивительно забыть о такой мелочи.

— И что же говорили об этом звуке кузнецы?

— Я не расспрашивал их специально. Оба сказали, что звук слышали и не могли понять, откуда он донесся к ним на пустынной дороге.

— Что же получается? — озабоченно сказал майор. — Перед появлением девочки был особый звук, перед появлением быка — тоже. Надо поразузнать, порасспрашивать не только в городе, но и в ближайших окрестностях. Может быть, еще где-нибудь слышали подобный звук.

— Будет сделано! — Аксенов повернулся к своему заместителю. — Примите меры! — приказал он.

— Слушаюсь, товарищ капитан.

Майор из области недовольно поморщился. Ему не хотелось, чтобы его советы воспринимались как приказания. Не та была обстановка.

— Что Анечка говорит? — спросил Аксенов. — Не выяснилось, где она была три часа?

— Анечка ничего не говорит, — ответил Саша. — Полина Никитична пыталась ее расспрашивать, но ничего не узнала. По словам Анечки, получается, что она попала на дорогу прямо из кухни, куда прибежала из кроватки. Создается впечатление, что эти три часа вообще не существуют для нее.

— Это плохо! — заметил Аксенов.

— Мне кажется, что так и должно быть.