— Я тебя прошу! Ради всего святого! Ты даже не представляешь, насколько важно для меня это письмо. Сейчас. Очень важно, я знаю, ты можешь. Пожалуйста!…
Включаю ноутбук и… О чудо! Он работает. Я нетерпеливо перебираю пальцами, ожидая загрузки. Интернет запущен. Иду на mail.ru. Нахожу письмо от Алферова, одними губами протяжно шепчу «Yes-s-s-s-s-s-s!» и нажимаю «Открыть». Отворачиваюсь. Считаю до десяти и впериваюсь в монитор:
ТВОЙ ДИСК — ПОЛНОЕ ГОВНО. УВИДИМСЯ)))
Сначала я не верю своим глазам. Перечитываю, и волна гнева, стремительно поднявшись из желудка, бьет мне прямо в голову!
— Сам ты говно! — верещу я. — Бездарь! Чмо! Корпоративное ничтожество! Лох в поддельных часах! Ублюдок! Чтоб тебя уволили к чертям, бездарность! Чтоб ты заразился от украинской шлюхи…
Стоп… стоп-стоп-стоп… Рита… «Я получила результаты анализов — у меня СПИД. Спасибо тебе, мразь», — отчетливо всплывает ее фраза. Мне не приснилось. Такое просто не могло присниться. Или все-таки приснилось?
Я моментально потею, дрожащей рукой хватаю мобильный и набираю домашний Риты. После долгих гудков она сипло отвечает:
— Да!
— Рита, привет, как дела? — вкрадчиво начинаю я.
— Ты успел сдать анализы ночью? Или потоотделение усилилось? Не волнуйся, со СПИДом какое-то время еще живут!
— Что?! - переспрашиваю я, но в трубке — только гудки.
Я снова набираю номер, но она не отвечает. Пробую еще раз — без успеха. Я медленно сажусь на диван, чувствуя, как ужас пронзает каждую клеточку моего хилого организма. СПИД. Мне не приснилось. Так, погоди! Этого не может быть, тут какая-то ошибка. Это не от тебя. То есть у тебя ничего нет. Точно тебе говорю, Миркин. Relax, man! Но какой тут «релакс»! Мне кажется, я превратился в натянутый канат. У меня скрутило каждый мускул, каждую вену, каждую… Кошмар… Признаки СПИДа… какие там признаки?
Я возвращаюсь к компьютеру и набираю в «Яндексе» словосочетание «симптомы СПИДа». Ткнув в первую попавшуюся ссылку, захожу в раздел «Симптомы».
Так… У меня ничего подобного нет. Понос, головокружение, бессонница, постоянное потоотделение, увеличенные лимфоузлы… Я принимаюсь лихорадочно ощупывать себя — за ушами, под мышками, в паху. Ничего похожего на шарики, комки, или как там написано, нет. Однако ЭТО так быстро не проявляется. Похоже, она со зла, потому что я ее сливал всю неделю. Может, месть за что-то еще? Увидела с Леной? Вряд ли. В «Павильоне» я довольно шустро слинял. С Катей? Исключено. Если только мельком, когда я их встречал у метро? Нет, слишком темно было. Да и потом, всегда можно сказать, что я встречал Лехиных гостей. Леха. Точно, Леха! Десятка! Новая машина! Все сходится. Она решила меня на бабки кинуть. Придумала историю!
Я быстро надеваю свитер, первые попавшиеся джинсы, бегу в прихожую, втискиваюсь в кроссовки с вечно неразвязанными шнурками и вылетаю из квартиры. Десятка грина — черт бы с ней, я готов ее простить, — лишь бы не СПИД. В самом деле, заработаю и Лехе отдам. В крайнем случае перезайму. Господи, сделай так, чтобы история про СПИД оказалось туфтой, а? Ну, что Тебе стоит? Ты же сделал так, чтобы нас взяли на корпоратив? Я прощу ей эту десятку, клянусь! Нет, точно десятку (прекрати торговаться, скотина. Ну какого черта ты начинаешь думать: хотя бы «пятак» вернула? Что за торговля? Вдруг Он и вправду слышит?). Я случайно, вырвалось! Я прощу ей эти чертовы деньги, честное слово! Обещаю! Только сделай так, чтобы не СПИД. Я даже на сифилис согласен!
Похмелье чудесным образом проходит, головная боль тоже. Только плакать очень хочется. У тебя ничего не болит, слышишь? Даже утреннее похмелье прошло! «Все правильно, негоже с похмелья на смерть идти», — ох, и неудачная вспоминается фраза из какого-то фильма. Типун мне на язык, идиоту!
Я дохожу до дороги и поднимаю руку. Очень вовремя подъезжает такси.
…Последние пятнадцать минут я похож на спрута. Правда, в отличие от него, у меня всего четыре конечности (остальные, видимо, отвалились, пока я несся рысью вверх по лестнице), и они слаженно двигаются, осыпая градом ударов железную дверь Риткиной квартиры. До кучи, у меня еще и мобильный в левой руке, с которого я пытаюсь дозвониться на домашний номер Ритки (мобильный она отключила) в то время, как свободной рукой давлю на дверной звонок. Сначала из-за двери доносятся истеричные вопли «Убирайся вон!», «Сейчас мои родители приедут!», «Я вызываю ментов!», «Мразь!», «Ублюдок!» и «Скотина!», потом редкие всхлипывания, а затем все умолкает. Устав долбиться, я прислоняюсь спиной к двери, пару раз вяло ударяю в нее подошвами и сползаю вниз, на коврик. Вокруг стоит какой-то гул — то ли дверь вибрирует, то ли стучит в висках. Я близок к истерике, мне так страшно, что, кажется — еще пять минут, и я сдохну от инфаркта. Из носа течет, в глазах слезы, я перестаю чувствовать ноги, а в голове трепыхается одна мысль: если она мне не откроет, я сойду с ума. Такой страх я испытывал всего один раз в жизни, когда в десять лет съехал на санках с горки прямо под колеса машины. Нас развели какие-то доли секунды — машина промчалась мимо, а мгновением позже я воткнулся в сугроб на другой стороне дороги. Минут через пять до меня дошло, что я чуть было не погиб. Осознав это, я описался. Я шел, волоча за собой санки, ревел, а от штанов валил пар — настолько было холодно. Я бы и сейчас легко мог надуть в штаны, если б только низ живота не сводило от ужаса.
Я встаю, прислоняюсь к двери и начинаю скулить: «Рита, девочка моя, открой… Открой, я тебя умоляю… Прошу тебя, открой дверь». Потом безвольно сползаю вниз и, отдышавшись, снова принимаюсь причитать. Через секунду я срываюсь на истерику и ору на весь подъезд: «Рита, открой эту чертову дверь! Слышишь, я сейчас ее вынесу!» — хотя дураку ясно, что скорее дверь заржавеет от моих слез, чем я вышибу ее плечом. Где-то наверху скрипнула дверь, послышались шаркающие шаги — видимо, какая-то бабка пытается определить, к кому ломятся бандиты. Я затихаю. Дверь наверху снова скрипит — бабка, должно быть, пошла милицию вызывать. Я опять встаю и принимаюсь уговаривать Ритку. В конце концов, когда у меня уже рябит в глазах и я уткнулся лицом в металл, замок неожиданно щелкнул, дверь приоткрылась, и я ввалился в прихожую.
Первое, что я увидел, открыв глаза, — зареванное лицо Риты и разлетающиеся, словно в замедленной съемке, купюры. Основная масса попала мне в лицо и в грудь. Я инстинктивно заслонился правой рукой, левой прикрывая за собой дверь.
— Ты, наверное, про деньги хотел узнать, подонок?! - закричала Ритка. — Вот они! Вот! Все десять штук! Пересчитай!
Последняя надежда на то, что вся эта история со СПИДом — какой-то развод, таяла у меня на глазах, рождая звон в ушах и покрывая спину холодным потом…
— Рита, при чем тут деньги? — затараторил я. — При чем тут деньги? Они мне не нужны, ну… то есть я не за ними приехал. Я приехал к тебе, понимаешь, к тебе…
— Забирай бабки и вали отсюда! — заорала она. — Видеть тебя не могу, слышать не могу, меня тошнит от твоего запаха!
Рита бросилась на меня, разъяренная донельзя. Я уворачивался, закрывая голову руками, пытался поймать ее за локти, но она принялась лупить меня ногами, так что мне пришлось сгрести ее в охапку и отволочь в комнату.
— Мне двадцать три года! — выла она. — Я хотела детей, я хотела… ты все… зачем ты это сделал?! Как ты мог ЭТО СДЕЛАТЬ?!
— Это может быть ошибкой. Надо сдать анализы еще раз, — успокаивал я ее, понимая, что все мною сказанное не имеет для нее никакого значения.
— ПОЧЕМУ? ПОЧЕМУ ИМЕННО Я? — продолжала выть Рита. — Чем я виновата?
Я доволок ее до дивана, уложил, а сам сел на пол и принялся гладить ее по голове, успокаивая глупостями вроде:
— Мы вместе сдадим анализы… они могли ошибиться. Я ничего такого не ощущаю в себе, понимаешь? У меня хорошее предчувствие, — говорил я, продолжая всхлипывать.
— Ты меня убил, понимаешь? — хрипела Ритка. — Мы умрем! Протянем год… в лучшем случае, два или три. У нас не будет детей… Мамочка… Бедная моя мама!…
