Я стою перед этой телкой (весьма симпатичной, стоит заметить) и собираюсь скипнуть. Она заходит в кабинку и презрительно хмыкает. Я смущаюсь еще более:

— Это было не то, что вы подумали! — не нахожу я ничего лучше ей сказать.

— А я вообще не думала, — отвечает она. — Если и думала, то уж точно не о тебе.

— А о чем? — мне почему-то хочется продолжить диалог. — О том, где достать?

— Я думаю о том, что завтра мне надо квартиру менять. Или машину. Одно из двух. И еще о том, что нет ничего хуже жлобских мужиков. Вот о чем я думаю, понятно? — отвечает она мне уже из кабинки. — А теперь вали отсюда, красавчик!

Последняя фраза настраивает меня на более оптимистичный лад.

— Эй, постой, при чем тут жлобство? А как же любовь? — пытаюсь я продолжить разговор. — Эй, ты способна любить, детка?

— Дай поссать… — устало отвечает она. — Без твоей клоунады тошно.

«Мудачье, блядь, одно!». Это последнее, что я услышал, прежде чем покинуть WC.

В коридоре я лицом к лицу сталкиваюсь с девушкой, держащей микрофон, и парнем с камерой на плече. Парень тут же включает камеру, ее фонарь бьет мне в лицо, девушка тычет в меня микрофоном с надписью MTV и говорит:

— Привет, ты давно здесь? Как тебе вечеринка? — Только приехал, пока не понял. — Я оглядываюсь по сторонам и стараюсь понять, что послужило причиной этого спонтанного интервью? Меня все-таки включили в «ТОР-100 самых красивых людей Москвы»? Скорее всего, да. А почему я это пропустил? Наверное, в пятницу вышел номер. А как они меня нашли? Олег сказал, где я? Больше некому. Так-так, настроение быстро поднимается. Мое первое интервью — базовое, можно сказать. Главное — держать форму.

— Ты часто ходишь сюда? Прикольная у тебя футболка! — наседает девица. — А какая музыка тебе нравится?

— Футболка обычная, просто сидит хорошо, потому что я два ребра себе удалил, не хватало талии, врубаешься? А музыка… самая разная. От трип-хопа до попсы восьмидесятых, от гангста-рэпа до манерной вычурности «Radiohead». Вообще, я предпочитаю играть, а не слушать. Последний диск «Московского Первого», моего проекта… Слушай, задай свой вопрос еще раз, я, кажется, щурился, камера слепит. Только сейчас привык.

— Ага, — кивает девчонка. — Как тебя зовут?

— Это что, шутка такая? Ты стреляешь не целясь, зайка! Меня зовут Андрей Миркин, если кто еще не в курсе.

— Спасибо, — вякает она.

— Моя музыка держит на плаву весь город, — продолжаю я, а парень выключает камеру, девушка убирает микрофон, и они проходят мимо, даже не дав мне закончить фразу.

— Это что, все что ли? — говорю я. — Постойте, я не закончил! Какое-то херовое интервью получилось, тебя за него с работы выгонят!

Девушка оборачивается, благодарит и улыбается. Тут до меня доходит, что интервью-то не базовое, а самое ординарное. Из тех, когда тебя ловят на тусовке, спрашивают «как дела?», три секунды снимают, а потом вставляют в нарезку, сопровождающую отчетный блок в вечерних музыкальных новостях. Между фрагментами концерта и двумя провинциалками, орущими в камеру: «Привет, Самара!». Как же я ненавижу эту жизнь!

Вернувшись к питерской компании, я нахожу всех уже сильно датыми. На столе стоит кальян, чашки с зеленым чаем и стопки с водкой. Богема набралась.

— А вот и он! — обращается ко мне один из парней. — Чо-то ты долго!

— Он анекдот новый сочинял, — шипит Ритка.

— А мы тут решили поехать потанцевать, да вот не знаем куда. Хочется чего-нибудь андеграундного, — продолжает он. — Кстати, приятно познакомиться. Никита «Плавный Котейка».

— Плавный кто? — не понимаю я.

— «Плавный Котейка». Это ник в сети, — уточняет он.

— Ясно, — киваю я, внутренне содрогаясь.

— Так что с андеграундом?

Меня минут тридцать не было, а вы еще не успели тему сменить. Странно, почему вам тогда не нравятся наркоманские анекдоты?

— Если нужен андеграунд — тогда вам в метро, да, боюсь, оно скоро закроется, — хмыкаю я, рыская по столу в поисках своего виски. Видимо, культовые допили.

Тут меня снова окликают откуда-то сзади, я поворачиваю голову и вижу в дальнем углу Леху. Он машет мне, сидя в компании ветеранов столичной тусовки и четырех престарелых тюнингованных баб. Я приветственно машу в ответ, вспоминая, что у него завтра день рождения, встаю, и, не обуваясь, двигаю к его столу. Стоит сказать, что извиниться за свое повторное исчезновение мне даже не приходит в голову.

— Здорово, чувак, — обнимается со мной Леха. — Коллеги, это Андрей, самый талантливый журналист из тех, кого я знаю. Ты тут с кем? А мы вот с партнерами сидим, может, соединим столы? — Он смотрит на мою компанию. — Освежим атмосферу?

— Лех, я не знаю даже. Я с девушкой, а это ее питерские френды. Какие-то они тусклые.

— Может, вы тогда с нами немножко посидите? Один? — обращается ко мне самая пьяная из дам, яркая брюнетка, косящая под Шер восемнадцатилетней давности.

— Оксана, он же сказал, что с девушкой, — смеется Леха.

— А я что, не девушка? — прыскает она пьяным смехом.

Я сажусь, кладу на стол мобильный, мне тут же вручают стакан с ромом, я оборачиваюсь на свой стол и вижу, что Ритка увлечена беседой с культовыми. Ловлю себя на мысли: «какого черта она сюда одна не пошла?» и опрокидываю ром одним глотком. Леха рассказывает про какого-то своего приятеля, который судится с бывшей женой.

— А сколько они прожили? — интересуется коротко стриженный тип. Квадратные очки в черной пластмассовой оправе вкупе с оливковой водолазкой делают его похожим на Ив Сен-Лорана в молодости.

— Десять лет. Пять во Франции. Знаешь, как он развелся? — продолжает Леха.

— Расскажи, ужасно интересно, — говорит девица лет тридцати пяти, сидящая рядом с Сен-Лораном (по ходу, его жена). - Она изменяла ему?

— Не знаю. Суть не в том. Однажды утром в городе Париже он проснулся в пять утра. Посмотрел на жену, встал, оделся, сел в машину и поехал на море, в Довиль.

— Как трогательно! — Спутница/жена Сен Лорана затягивается сигаретой. — И по дороге встретил молодую француженку…

— Ален, дай послушать, интересно же! — говорит пьяная Шер 2.0, зачем-то взяв в руки мой телефон. Леш, рассказывай дальше, ну их всех!

— Никого он не встретил. — Надо сказать, что, несмотря на общий градус компании, Леха выглядит совершенно трезвым. Опыт? — Он приехал в Довиль, это полтора часа езды от Парижа, сел на набережной, выпил кофе с круассаном, подумал о своей серой и слишком прогнозируемой жизни, подышал Ла-Маншем и отправился обратно.

— Чистый Печорин, кивает Сен-Лоран. — Приехал, а дома любовник?

— He-a! — Леха одаривает всех снисходительной улыбкой. — Приехал, а жена еще спит. Он разделся, лег в кровать, полежал с закрытыми глазами, дождался, пока жена проснется, и спустился следом за ней на кухню.

— Ну и чо? — вопрошает Шер, набирая что-то на моем аппарате. — И все? — Видно, что не очень-то ей интересен рассказ. И причем тут мой телефон?

— «Как спалось, милый?» — спрашивает его жена. «Ничего, спасибо. А как тебе?» В общем, жена его отсутствия не заметила. — Леха на секунду замолкает. — И после этого он больше с ней в одной постели не просыпался.

— Да все она заметила! — Спутница Сен-Лорана гасит сигарету в пепельнице. — Может, он ей сам так надоел, что проще было сделать вид, что не заметила.

— А может, он до этого так же по ночам на переговоры отъезжал? — хихикает Шер, возвращая мне телефон.

— Этого он мне не говорил, — тихо замечает Леха и шепчет мне на ухо, отвернувшись от стола: — Оксана — нимфоманка, осторожнее! Она в твой телефон уже свой контакт записала.

Я беру со стола мобильник и вижу на его экране ряд цифр. Автоматически нажимаю на «вызов» и тут же сбрасываю, оставляя номер в журнале.

— Но очень богатая, — продолжает Леха. — Во какие телки вошли, гляди!

Я поворачиваюсь и чувствую, как язык присыхает к небу. Одна из появившихся в зале девушек — хорошенькая рыжая тридцатилетка. Вторая — моя Лена.