Беркли снова сунул ей в руки бутылку.

— Дело не в нем. Чертов мерзавец получил по заслугам. Вы жалеете дракона, и они тоже. Страна и король для них не очень-то много значат. Прекурсорис никогда не задумывался над этим — он летел, куда ему говорил Шуазель.

— А что, Бонапарт в самом деле мог казнить Прекурсориса за измену? — спросил Лоуренс.

— Весьма вероятно. На континенте это изредка делают. Главное здесь не наказание виновных, а устрашение их опекунов.

Лоуренс пожалел, что задал вопрос. В этом по крайней мере Шуазель не солгал.

— Корпус, безусловно, дал бы ему убежище в колониях, если бы он попросил, — сказал он сердито. — Это не оправдание. Он рисковал Прекурсорисом, чтобы вернуть себе положение на родине, вот и вся правда. Ведь и мы с тем же успехом могли предать смерти его дракона.

— Он знал, что мы при нашей бедности на такое не пойдем, — возразил Беркли. — Это я не к тому, чтобы его извинить — я того же мнения на его счет, как и вы. Он думал, что Бонапарт нас побьет, а жизнь в колониях его не устраивала. Скверно только, что из-за него страдает дракон, который ничего дурного не сделал.

— Нет, сделал! — неожиданно произнес Отчаянный. Люди уставились на него, драконы тоже подняли головы. — Шуазель не заставил бы его улететь из Франции или вредить нам, если бы он сам не хотел. Думаю, что он виновен ничуть не меньше.

— Вряд ли он понимал, в чем туг дело, — предположила Харкорт.

— Он должен был разобраться, прежде чем дать согласие, — не уступал Отчаянный. — Он не так прост, как Волли. Если бы он отказался, жизнь и честь его опекуна были бы спасены. Будь я виноват так же, как он, я счел бы позором, что моего опекуна казнили, а меня нет. Да я бы и не дал никому казнить Лоуренса, — добавил он, свирепо мотнув хвостом. — Пусть бы попробовали.

Максимус и Лили согласно зарокотали.

— Я не позволил бы Беркли стать изменником, — заявил Максимус, — но если бы он все-таки стал, я раздавил бы любого, кто попытался его повесить.

— А я бы просто взяла Кэтрин и улетела, — сказала Лили. — Думаю, что и Прекурсорис хотел сделать нечто подобное. Просто цепи не смог разорвать — он ведь меньше вас обоих и кислотой тоже плевать не умеет. Притом он был один, и его охраняли. Не знаю, что бы я сделала, если бы не смогла убежать.

Драконы сплелись в новом приступе горя.

— Вот что, — решительно молвил Отчаянный через некоторое время. — Если тебе когда-нибудь понадобится спасать Кэтрин, а тебе, Максимус, Беркли, я вам помогу. А вы в случае чего поможете мне. Тогда нам можно будет не беспокоиться. Нас троих вряд ли кто остановит — убежать, во всяком случае, успеем.

Двух других этот замечательный план несказанно обрадовал. Лоуренс начинал раскаиваться в том, что глотнул столько рому. Аргументы никак не желали формироваться в уме — а возразить требовалось, и срочно.

— Ну, хватит, — выручил его Беркли. — Договоритесь до того, что нас в самом деле повесят. Есть хотите? Мы сами не пойдем в столовую, пока вас не накормим, так что для начала можете нас спасти от голодной смерти.

— Не думаю, что тебе грозит умереть с голоду, — заметил Максимус. — Две недели назад врач говорил, что ты слишком толстый.

— Ах ты черт! — вознегодовал Беркли, а Максимус зафыркал, радуясь, что сумел его раздразнить. Вскоре драконы согласились, что поесть действительно не мешает, и Лили с Максимусом улетели на свои лужайки кормиться.

— А все-таки мне жаль Прекурсориса, хотя он нехорошо поступал, — сказал вдруг Отчаянный, разделавшись со своей порцией. — Почему Шуазеля не отпустили в колонии вместе с ним?

— За такие вещи необходимо наказывать, иначе люди будут чаще совершать плохие поступки. Уж он-то сполна заслужил наказание. — После еды и крепкого кофе в голове у Лоуренса слегка прояснилось. — Шуазель хотел, чтобы Лили страдала так же, как теперь Прекурсорис. Представь, что было бы, если бы француз взял меня в плен и заставил тебя воевать против прежних твоих друзей, чтобы спасти мою жизнь.

— Да, понимаю, — сказал не до конца удовлетворенный дракон. — Но мне все-таки кажется, что его могли наказать по-другому. Разве не лучше было оставить его в заключении и заставить Прекурсориса воевать за нас?

— Ты рассуждаешь очень разумно, но измена всегда карается смертной казнью. Это слишком тяжкое преступление, чтобы обойтись такой мягкой мерой, как заключение.

— Значит, Прекурсориса не казнили только потому, что это было бы расточительством? Потому что им нужен производитель?

Лоуренс не сразу нашел, что на это ответить.

— Честно говоря, нам как авиаторам претит самая мысль о казни дракона. Поэтому мы нашли предлог оставить его в живых. Кроме того, наши законы писаны для людей, и было бы не совсем порядочно применять их к дракону.

— Вот с этим я полностью согласен, — сказал Отчаянный. — Я слышал о некоторых законах, и смысла в них очень мало. Не знаю, стал бы я их соблюдать, если бы не боялся навредить тебе. Если вы, люди, хотите, чтобы мы подчинялись законам, было бы только разумно обсудить их сначала с нами. Ты читал мне про парламент, но я не помню, чтобы туда приглашали драконов.

— Этак ты скоро начнешь выступать против обложения налогом без представительства и выкинешь в гавань целый груз чая. В душе ты истинный якобинец, и от этого тебя, пожалуй, уже не излечить. Мне остается лишь умыть руки и снять с себя всякую ответственность.

Утром следующего дня Прекурсориса посадили на транспорт, идущий из Портсмута в маленький Новошотландский запасник. Оттуда его должны были препроводить на Ньюфаундленд, где совсем недавно основали питомник. Лоуренс не хотел больше видеть убитого горем дракона и намеренно засиделся с Отчаянным допоздна, чтобы тот проспал миг отплытия.

Лентон распорядился мудро. Все продолжали праздновать победу при Трафальгаре, и на этом фоне чье-то личное горе казалось не столь заметным. В тот же вечер в устье Темзы устроили фейерверк, о котором оповещали расклеенные повсюду афиши. Туда-то по приказу адмирала и отправили самых молодых и впечатлительных драконов запасника — Лили, Отчаянного и Максимуса.

Лоуренс испытал глубокую благодарность, когда в небе затрещали огненные соцветия, и музыка с барж поплыла по воде. Отчаянный смотрел во все глаза на цветные огни, отражавшиеся в его чешуе и зрачках, и вертел головой, стараясь не упустить ничего. На обратном пути он только и говорил, что о музыке и фейерверке.

— Это и есть концерт? В Дувре дают такие же? Нельзя ли будет слетать туда еще раз и сесть чуть поближе, Лоуренс? Я бы вел себя очень тихо и никого не побеспокоил.

— Такие фейерверки, голубчик, устраиваются только в особых случаях, а концерт — это просто музыка. — Лоуренс уклонился от прямого ответа, предугадывая, что произойдет с горожанами, когда дракон явится на концерт.

Отчаянного, впрочем, это не слишком обескуражило.

— Я и музыку послушал бы с удовольствием, — сказал он. — Сегодня ее было не очень хорошо слышно.

— Не знаю, можно ли это устроить в городе, — начал Лоуренс, и тут его осенило. — Но я постараюсь пригласить музыкантов в запасник, чтобы они сыграли тебе. Это будет гораздо удобнее во всех отношениях.

— Да, это было бы просто великолепно! — воскликнул Отчаянный. Он поделился задумкой с Лили и Максимусом, как только те приземлились, и оба отнеслись к ней с таким же живым интересом.

— Черт вас возьми, Лоуренс, научитесь же наконец говорить «нет», — проворчал Беркли. — Вечно вы нас втравливаете в какую-нибудь нелепицу. Да музыкантов никакими деньгами сюда не заманишь.

— Никакими? Думаю, что за недельное жалованье и хороший ужин они согласились бы играть хоть в Бедламе.

— А мне это по сердцу, — сказала Харкорт. — Я бы сама охотно послушала. В последний раз я была на концерте в шестнадцать лет. Пришлось надевать платье, а сидевший рядом субъект шептал мне разные пошлости, пока я не перевернула кофе ему на колени. После этого он сразу ушел, но успел испортить мне удовольствие.