— Нет! — отрезал Дейс.

Портленд взглядом заставил его умолкнуть и ответил более вежливо:

— Благодарю, капитан, не нужно. Мы, напротив, предпочитаем действовать так, будто прежний опекун умер. Это позволит решить ситуацию проверенным ранее способом. Лучше всего будет, если вы никогда больше не увидите дракона.

Это был удар. Лоуренсу захотелось возразить, но он сдержался и ограничился новым поклоном. Если для Отчаянного так легче, его долг — устраниться.

Но как горько, что он никогда больше не увидит Отчаянного, не простится с ним, не скажет напоследок что-нибудь ласковое! Лоуренс чувствовал себя дезертиром. Горе, придавившее его, как при уходе с «Достойного», не рассеялось и к вечеру. В общей зале гостиницы, где ему предстоял обед с Райли и Уэллсом, он с большим трудом выдавил из себя улыбку.

— Похоже, джентльмены, что вы так от меня и не избавитесь.

Когда он объяснил, в чем дело, они с жаром принялись его поздравлять и пить за его освобождение.

— Лучшая новость за две недели, — заверил Райли, поднимая бокал. — Ваше здоровье, сэр! — Он говорил искрение, хотя на повышение мог теперь не рассчитывать.

Лоуренс был тронут, и столь преданная дружба сделала его печаль чуть менее тяжкой. Ответный тост он произнес почти что в прежней своей манере.

— Но подошли они к этому делу несколько странно, — хмуро заметил Уэллс, выслушав рассказ Лоуренса о беседе у адмирала. — То, что морской офицер для них недостаточно хорош, оскорбительно для флота.

— Ничего подобного, — возразил Лоуренс, хотя и его втайне посещала та же мысль. — Я уверен, что они заботятся не только о своем Корпусе, но и о благе Отчаянного; их так же мало мог порадовать профан на спине столь ценного существа, как нас — армейский офицер на мостике перворазрядного линейного корабля.

Он верил в то, что говорил, но это не слишком его утешало. Вечер шел своим чередом, и боль разлуки мучила Лоуренса все сильнее, несмотря на вкусную еду и приятное общество. Он уже привык читать на ночь Отчаянному, беседовать с ним, засыпать с ним рядом. Озабоченные взгляды Уэллса и Райли, их усилия не допускать в разговоре пауз говорили о том, что он скрывает свои чувства не слишком удачно — но не мог же он для их успокоения притвориться, что счастлив.

Подали пудинг. Он попытался съесть хоть немного, но тут прибежал мальчик с запиской от капитана Портленда. Лоуренса срочно требовали в его загородный дом. Он встал из-за стола, объяснив все сотрапезникам в двух словах, и выскочил на улицу без плаща. На Мадейре ночи теплые, особенно если идти быстрым шагом. Подходя к дому, он охотно снял бы и галстук.

Внутри горел свет; Лоуренс предоставил домик в распоряжение Портленда. Фернау отворил дверь. Дейс сидел у стола, опустив голову на руки, окруженный другими молодыми людьми в летных мундирах. Портленд стоял у огня, глядя на них жестко и неприязненно.

— Что-нибудь случилось? — спросил Лоуренс. — Отчаянный нездоров?

— Здоров, — кратко ответил Портленд, — но от замены отказывается.

Дейс вскочил и подступил к Лоуренсу:

— Это просто невыносимо! Империал во власти какого-то флотского болвана.

Друзья поспешили утихомирить его, но и сказанного было вполне достаточно. Лоуренс схватился за шпагу.

— Вы ответите за свои слова, сэр!

— Прекратите. В Корпусе не бывает дуэлей, — вмешался Портленд. — Эндрюс, Бога ради, уложите его в постель и дайте ему лауданума.

Юноша, державший Дейса за левую руку, кивнул и вместе с тремя другими вывел упирающегося лейтенанта из комнаты. Фернау, как деревянный, стоял в углу, держа на подносе графин с портвейном.

— Нельзя требовать, чтобы джентльмен терпел подобные замечания, — заявил Лоуренс Портленду.

— Авиатор не распоряжается своей жизнью и не должен швыряться ею без всякого смысла, — ровно ответил тот. — У нас в Корпусе нет дуэлей.

Повторенные дважды слова имели силу закона. Лоуренс, признавая их справедливость, слегка разжал пальцы, но гневный румянец с его лица не сошел.

— В таком случае, сэр, он должен принести извинения как мне, так и флоту. То, что он сказал, возмутительно.

— Вам никогда не доводилось слышать замечаний такого же рода в адрес авиаторов или Воздушного Корпуса?

Лоуренс умолк, уловив горечь в голосе Портленда. Раньше ему не приходило в голову, как такие фразы должны возмущать авиаторов, но сейчас он от души посочувствовал людям, которым служебный устав воспрещает ответить на оскорбление должным образом.

— Капитан, — сказал он гораздо спокойнее, — если при мне когда-либо и высказывались подобные вещи, сам я ничего такого не произносил и со всей возможной строгостью останавливал других. Я не допускаю презрительных высказываний ни об одном военном подразделении Его Величества и впредь не намерен их допускать.

На сей раз замолчал Портленд.

— Я обвинил вас несправедливо и прошу меня извинить, — наконец сказал он, хотя и неохотно. — Надеюсь, что и Дейс извинится, когда немного придет в себя. Он ни за что бы этого не сказал, если бы не пережитое им горькое разочарование.

— Из ваших слов я понял, что здесь есть определенный риск. Он, конечно, надеялся справиться с детенышем, но не следовало питать слишком больших надежд.

— Он пошел на этот риск и лишился надежды на повышение. Шанс на следующую попытку он может заслужить только в бою, что весьма маловероятно.

Выходит, Дейс оказался в том же положении, что и Райли, даже в худшем, ибо в Англии драконы — большая редкость. Лоуренс все еще не мог простить ему оскорбления, но стал лучше понимать его чувства и испытал невольную жалость к этому человеку, в сущности, еще мальчику.

— Я охотно приму его извинения. — На большее Лоуренс пока не был способен.

— Рад слышать, — с видимым облегчением произнес Портленд. — А теперь вам, пожалуй, лучше пойти и поговорить с Отчаянным. Он, наверное, уже соскучился, а предложение взять замену ему не понравилось. Наш разговор мы, надеюсь, возобновим завтра. Вашу спальню мы не тронули, так что переселяться вам нет нужды.

Лоуренс с готовностью вышел и зашагал к полю. При свете ущербной луны он еще издали различил Отчаянного. Дракон свернулся в тугой комок и лежал смирно, перебирая в когтях золотую цепь.

— Отчаянный, — позвал Лоуренс от ворот, и тот сразу же вскинул свою гордую голову.

— Лоуренс, ты? — Больно было слышать неуверенность в его голосе.

— Я, милый, я. — Лоуренс шел быстро, почти бежал.

Когда он оказался рядом, Отчаянный с басистым воркующим звуком обнял его передними лапами, окутал крыльями, ткнулся мордой. Лоуренс погладил мокрый холодный нос.

— Он сказал, что ты не любишь драконов и хочешь вернуться на свой корабль. Сказал, что ты летал со мной только из чувства долга.

У Лоуренса дух захватило от ярости. Будь Дейс сейчас здесь, он измолотил бы его кулаками.

— Он сказал неправду, Отчаянный, — с трудом преодолевая спазм, выдавил Лоуренс.

— Я так и подумал, но слышать такие слова неприятно. Еще он хотел отобрать мою цепь. Я очень из-за этого рассердился, а он все не уходил, пока я его не выставил. А тебя все нет и нет. Я подумал, что это он тебя не пускает, но не знал, где тебя искать.

Лоуренс прижался щекой к теплому мягкому боку.

— Прости меня, я виноват. Они уговорили меня уйти и дать ему попробовать — ради твоей будто бы пользы. Мне сразу следовало понять, что это за субъект.

— На корабле я уже, наверно, не помещусь? — помолчав немного, спросил Отчаянный.

— Нет, разве что на специальном, для перевозки драконов, — удивленно ответил Лоуренс.

— Если ты так хочешь снова получить свой корабль, я позволю, чтобы на меня сел кто-то другой. Только не этот, потому что он говорит неправду. Я не хочу тебя принуждать.

Лоуренс постоял неподвижно, овеваемый теплым драконьим дыханием, и сказал тихо, от всего сердца:

— Нет, голубчик. Ты мне дороже любого корабля во всем королевском флоте.

— Нет, выпяти грудь сильнее, вот так. — Летификат, стоя на задних лапах, набрала воздуху и вывалила вперед громадное, красное с золотом брюхо.