Перси вооружился огромным, почти в его собственный рост, мечом. Такие не использовались древними греками, предпочитавшими короткое оружие, предназначенное для ближнего боя, для колющих, а не рубящих ударов. Возможно, чудо-меч служил для неких тайных обрядов. Был словно олицетворением воинской мощи, победы.

Афроамериканец использовал его то как копье, то вертел пропеллером, отпугивая очумевшего от людской наглости зверя.

У Алексея Мережко был такой же, как и у Элизабет, короткий листообразный клинок.

Все втроем, подбадриваемые «внутренними голосами», они навалились на страшилище с разных сторон.

Зверь старался не подпускать их близко. И, надо сказать, преуспел в этом. Он угрожающе бил хвостом, топал задними и размахивал передними лапами. Подобная тактика привела к тому, что ящер фактически установил круговую оборону, прорвать которую было людям не под силу.

– Нужно сменить тактику! – посоветовал Патрокл.

– А что тут сделаешь с такой махиной? – скептически поинтересовалась Элизабет. – Эх, вот пригодились бы крылатые сандалии Гермеса или еще чего-нибудь в этом роде. Например, Зевс Громовержец мог бы молнией ударить…

– Беритесь за камни, смотри сколько их тут.

Не прекращая фехтовать, девушка позвала Лоуренса:

– Перси, не мог бы ты угостить этого уродца камешком потяжелее?

– Попробую! – согласился негр. – Хотя мне совсем не по нутру этот «Парк Юрского периода».

– А кому он нравится? – подхватил пограничник. – Это тебе не Голливуд и не Диснейленд. Тут все по-настоящему. Или он нас, или мы его.

Удары увесистых камней пришлись тираннозавру явно не по вкусу. Один валун так вообще угодил ящеру в глаз, другой едва не вышиб у престарелого монстра нижний левый клык.

Едва увернувшись от града каменьев, зверь сразу же попадал под удары мечей Алексея и Элизабет. Раньше бы они показались ему всего лишь булавочными уколами. Но теперь силы были уже далеко не те, что в дни его молодости. Бессмысленная затяжная схватка измотала чудовище. Оно становилось все менее и менее поворотливым. Дыхание сбилось. И еще очень хотелось пить. Пару глотков вожделенной сладкой воды!.. Или хотя бы той, к которой он привык у себя дома. Солоноватой. Но тоже очень вкусной.

Чем он помешал этим назойливым двуногим тварям? Разве же он хотел их обидеть? Шел себе спокойно на водопой. Хотел погреться под тем, большим и жарким, которое высоко. А они…

Зверь сердито рыкнул во всю мощь, а затем неожиданно для всех и для себя самого развернулся спиной к нападающим и в два прыжка достиг той дыры, из которой недавно вылез. Нырнул туда, и только куча камней и комья почвы полетели фонтаном в разные стороны.

Еще некоторое время из-под земли доносилось его сердитый рев, постепенно перешедший в невнятное бормотание. В отдаленный шум. В тишину.

– Так это что, победа?! – не поверила Элизабет.

– Типа того! – подтвердил Алексей, в голосе которого, впрочем, чувствовалось большое сомнение.

Голоса древнегреческих героев предпочитали помалкивать. Наверное, Ахилл со компанией еще просто не отошли от недавнего потрясения.

– И ничего особенно ужасного я не заметил! – презрительно сплюнул Перси. – Не похоже, чтоб эта полуослепшая, дряхлая зверюга была способна погубить целое человечество. Так, заблудилась у себя в подземелье и сдуру сунулась на огонек. Мы с нею втроем спокойненько справились.

– Ну, без помощи дозорных, мы, положим, не обошлись бы, – протянула Бетси. – Хотя…

Она вынуждена была признать, что в словах скептически настроенного афроамериканца была большая доля истины.

– Вы вшше точччно поняли, дети мои! – прошелестел в полной тиши вкрадчивый голос. – Очччень точччно. И это хорошшшо. Я рад сса вассс!

Из невесть откуда взявшейся золотисто-фиолетовой дымки, окружившей вход в сокровищницу, на людей смотрели два огромных желтых глаза.

– Дьявольщина! – воскликнул пораженный Перси.

– Сссовссем нет! – прошипела дымка. – Ошшшибочка!

Фиолетово-золотистая мгла истончилась и растаяла. На ее месте осталось причудливое создание. Совсем не страшное. Даже напротив.

Разглядывая существо размером с хорошо откормленного пони, Элизабет не могла удержаться от улыбки. Симпатичная зверушка, по внешнему виду напоминавшая декоративных дракончиков из китайских пагод. Такое же усатое и бородатое. Морда то ли льва, то ли лягушки. Длинный, фута на три-четыре хвост, украшенный трогательной кисточкой.

…И желтые, оттенка червонного золота глаза, внимательно, не по-звериному глядящие прямо вам в душу.

– Ты кто? – совсем не любезно полюбопытствовал Алексей.

– А ты ещщще не усснал меня, юношшша? Твоя девушшшка ушше, кашшшется, догадаласссь!

– Так ты и есть Тифон, что ли? – брякнул с размаху Перси.

Дракончик радостно закивал. Как будто слова афроамериканца доставили ему ни с чем не сравнимое удовольствие.

– И это ты грозишь бедой всему человечеству? – хлестнула его в лоб вопросом Бетси.

Существо закудахтало, словно курица-наседка возле своих цыплят. В его квохтанье слышалась обида, удивление, возмущение, досада.

– Это вам глупые присссраки ссскассали? Они сссовссем сссошшли ссс ума сса годы сссвоего одиночччессства и добровольного затворниччессства!! Ну и ссслушшшба! Давно им говорил: броссссьте вы это дело ребята. Уссспокойтесссь! Кто оценит вашшш подвиг? Всссе о вассс ушшше давно сссабыли. Есссли бы не этот сслепой ссскассочччник Гомер, вкушшшали бы ссспокойненько пищщщу в царссстве Аида. Так нет шше, уперлисссь! Не пусстим нарушшу! Как будто они мне ссмогут помешшшать, есссли я чччего ссахоччу! Вот и сссейчччассс. Сспроссите их, отччего они молчччат? Не ответят шшше! А это я им сссакрыл рты. Я сссильнее глупых присссраков!

Люди подавленно молчали, а самодовольный Тифон продолжал разглагольствовать:

– Вот вы думаете, ччто это их сссокровищща? Ахилла, Патрокла, Аяксса? Нет! Это вссе мое. Я присставлен хранить их. И отдам тому, кому ссахоччу! Вы мне оччень понравилисссь. Оччень! Как вы меня потешшили, сссрашшшаясь с ччудовищщщем! Какая драма, какие ссстрасссти! Куда там Эссхилу с Софоклом! Ну шшше, не бойтессссь. Сокровищщща вашши! Угощщайтесь! Я благоссстен. Воссславьте мою щщедроссть и поклонитессь мне в пояссс. И поччти вссе это вашше! Оссставьте мне чччто-нибудь, чччтобы я не сссаскуччал, а проччее берите.

«Как? – подумала Элизабет. – Вот так просто? Взять, что надо, и уйти восвояси? А как же Великий Выход? А что же Понтарх и его друзья? Отчего они молчат?»

– Ладно, дядя, лапшу на уши вешать! – прервал самовосхваления дракона Мережко. – Читали мы эти сказочки. Сначала сокровища подаришь, а потом душу взамен заберешь.

– Ох, ушш мне эти хриссстиансские бредни! – закудкудахтал Тифон. – Ссаччем мне ваши душши? Я шше не Аид! И не вашшш Сссатана! Подумайте! Я готов выполнить вашши ссамые ссаветные шшелания! Только поверьте мне, ссвоему луччшшему товарищщщу! Поклонитесссь и приссснайте меня, владыку Тартара! Ссспите, сспите шше! И сссмотрите, ссмотрите. И шшшелайте!

Сладкая музыка разлилась между каменными столбами пещеры. Она убаюкивала, повелевала смежить веки и отдаться всемогущему богу Гипносу.

Спать. Спать. Спать…

…Персиваль Лоуренс уже давно мечтал бросить до чертиков опостылевшую службу в Центральном Разведывательном Управлении – почти с того самого дня, когда впервые переступил порог здания в Ленгли.

На том, чтобы он сделал карьеру профессионального шпиона, настоял его отец, Саймон Лоуренс. Бравый служака сорок лет верой и правдой отстаивал дело безопасности Страны, пойдя по стопам своего собственного отца, который, в свою очередь, гордился тем, что его дед плечом к плечу сражался вместе с самим генералом Грантом. И когда последний стал президентом САСШ, то не забыл своего соратника и способствовал его карьере.

Портрет генерала Генри Лоуренса украшал стену кабинета мистера Саймона в Управлении. Копию картины Лоуренс-старший подарил Персивалю в день окончания тем спецшколы…