– О, – громко сказал Бумба, указывая на противоположную сторону улицы. – Он, наверняка, там.

«Кафе „Красный Молодец“», – прочёл Миша большую вывеску. – «Имеется водка на вынос!»

– Вперёд! – скомандовал он и вместе с Покровским ринулся на штурм.

Перси, действительно, оказался внутри. В окружении пятерых упитанных девочек, он вяло попивал виски с содовой, и на чистом русском языке рассказывал представительницам прекрасного пола какую-то невероятную историю.

– Подхожу, значит, я к кустам, а там лев сидит. – вешал Перси. – Ну, думаю, удача. Смотрю, а патронов к винтовке нет, я их в джипе забыл. Поплевал я, короче, на руки, нельзя, думаю, такой случай упускать, и голыми руками его за хвост как…

Тут Лоуренс увидел приятелей и сразу же стушевался.

«Зачем он косит под дурачка? – прикинул Миша. – И пьян, судя по всему, не так сильно, как хочет казаться. Что бы это всё значило?»

– Идём!

Под протестующие вопли девочек, друзья вывели Перси из кафе на улицу.

– Лоуренс, – сказал негру Гурфинкель, седых волос на голове у которого за это утро сильно прибавилось. – Скажи честно, ты сможешь вести вертолёт?

– Какой вертолёт? – недоумённо переспросил тот.

– Понятно, – Миша кивнул. – Андрюха, скорее. У нас мало времени!

И они потащили Перси в здание порта.

Профессор Енски ждал их у самого входа в здание, нетерпеливо пощупывая куцую бородёнку и нервно теребя в правой руке здоровый коричневый портфель с потёртыми ручками.

– Вы кто? – испуганно спросил Енски, когда Миша с Бумбой, ведущие под руки Лоуренса, подошли к нему ближе. – Моджахеды?

– Аллагу акбар! – охотно согласился Миша.

– Ла Аллах иль Аллах, – добавил Покровский. – V nature!

…Надо сказать, Гурфинкель выглядел чрезвычайно колоритно с вафельным полотенцем, украденным в портовом коммерческом туалете и обвязанным на манер чалмы, вокруг головы.

– Скорее, профессор, – заспешил Миша. – Мы от шефа! Идёмте с нами.

Пожав плечами, Енски засеменил за своими странными спутниками.

С помощью крана, портовые рабочие уже переместили платформу с вертолётом на берег. Гурфинкелю оставалось лишь заполнить нужные бумаги.

– Всё в порядке, – внезапно заявил Лоуренс. – Мне уже значительно лучше. Не беспокойтесь, я поведу машину.

На сердце у Миши отлегло. Заполнив все бумаги, они быстро расчехлили машину. Прибывший вместе с вертолётом механик от фирмы производителя помог разложить складные лопасти несущего винта и, пожелав хорошего полета, вернулся на грузовой корабль. Баки у вертолёта были заполнены горючим до отказа.

– Ну что ж, – сказал вроде бы протрезвевшему Персивалю Гурфинкель. – Давай, друг, не подведи!

– Постараюсь, – кивнул Лоуренс, ловко забираясь в прозрачную кабину.

А на Змеином острове командир пограничного поста капитан-лейтенант Шагранов встречал крейсерскую яхту Феликса Феликсовича Юсупова Третьего, прибывшую точно в назначенное время. Федор Степанович любил пунктуальность, и минорное настроение, угнетающее его с самого утра, на время улетучилось.

…Мрачные мысли зудели, как песьи мухи в августе. Было стыдно, муторно – и противно. Все-таки, как ни крути, получали они сейчас подачку с Запада. И притом от своего же, по сути, бывшего земляка, что было вдвойне обидно. В принципе, капитан-лейтенант в душе по-прежнему оставался гражданином Советского Союза, хотя это и выглядело довольно глупо. Но он никому никогда не признавался в этом вслух. Не ровен час, узнает начальство о его «непатриотических» настроениях. Мигом в отставку отправят! Тут такое дело, что нужно держать ухо востро. Вон, Фролов, так и роет землю, пытаясь выслужиться перед командованием. Или этот подозрительный лейтенант Мережко, недавно присланный с Большой земли. Надо же, сколько лет обходились без замполита, и вдруг такая забота о моральном духе личного состава особого погранпоста! Точно кто-то настучал. Или это Люська кому натрепала? Вот дура ж баба! Сколько раз наказывал не выносить сор из избы…

Торжественно грянул военный оркестр.

…И из пушки Шагранов салютовать запретил, боясь ненароком потопить яхту вместе со спонсором. И так после очередной проверки холостых зарядов оказалось, что каждый второй из них – боевой…

Яхта Юсупова пристала к берегу. В море опустился якорь.

«Да, – вздохнул Шагранов. – Вот это живут люди! С размахом, со вкусом. Что он, что та сиськастая девка-археолог из Южной бухты – яхты имеют, с аквалангами плавают, икорку французским шампанским запивают. Не то, что мы здесь. Свининкой питаемся, нами же выращенной, на отрубях вскормленной. Коз пасем…»

Юсупова пограничник видел впервые в жизни. И совсем не удивился, когда в спущенную на воду лодку сошёл с двумя матросами высокий подтянутый человек в белом костюме. Так, наверное, и должен был выглядеть владелец столь прекрасной яхты.

В этот миг Шагранов почувствовал себя мышью, которой разрешили понюхать «Эдамский» сыр – но только лишь понюхать, не больше…

Оркестр на украшенном цветами и сине-желтыми лентами помосте снова грянул нечто торжественное и весьма соответствующее моменту. Юсупов приветственно помахал, ожидающим его на берегу военным, рукой.

…Этакий лондонский денди!

Спонсор оказался сильно загорелым и чем-то напоминающим французского киноактёра Жана Маре в его лучшие годы.

– Феликс Юсупов, – представился он, безошибочно протянув руку капитан-лейтенанту.

– Федор Шагранов, – в свою очередь представился тот. – Командир особого пограничного поста острова Змеиный.

Рукопожатие у Феликса, как и полагается, было твёрдым и решительным – рукопожатие уверенного в себе и в завтрашнем дне человека.

В целом же Юсупов показался Шагранову весьма приятной личностью, и капитан-лейтенант мысленно устыдился своих недавних умозаключений.

В окружении встречающих его офицеров Феликс Феликсович, предварительно пожав всем руки, взошёл на жёлто-синий помост. Его подвели к маленькой трибунке с микрофоном. Стоящие внизу у помоста военные приветствовали спонсора дружными аплодисментами.

– Спасибо вам! – с небольшим акцентом сказал по-русски в микрофон Юсупов. – Для меня большая честь хоть чем-то помочь вашей стране, вашим доблестным вооружённым силам. Моё сердце сжалось от э-э-э… искреннего сочувствия, когда я узнал о том, что вашей военной части требуется вертолёт, который вы не можете себе, в силу э-э-э… финансовых затруднений, иметь…

Феликс сделал паузу. Военные снова зааплодировали, а из-под самого помоста донеслось возмущённое хрюканье.

Капитан-лейтенант Шагранов нахмурился.

Хрюканье повторилось. На этот раз намного громче и недовольней. Юсупов на трибуне удивлённо взметнул густые, тронутые сединой брови, но, естественно, ничего по поводу этого странного инцидента не сказал. Некоторые же из военных приглушённо заржали.

– Так же, – продолжил Феликс Третий, – в рамках благотворительной акции, я частично финансирую археологическую экспедицию, отправившуюся на Змеиный остров, и надеюсь, что в грядущем ещё не раз буду иметь возможность помогать своим землякам и просто хорошим друзьям…

– Ура! – взревели военные и присутствующие на торжестве археологи. В небо полетели черные фуражки морских пограничников и букеты, собранные неведомо где студентами (на следующее утро, взглянув на свою клумбу, Людмила Петровна Шагранова поняла, откуда взялись эти цветы). Капитан-лейтенант Шагранов укоризненно покачал головой – на генеральной репетиции встречи фуражкометания не предусматривалось. Да его вообще не могло быть, так как не было прописано в плане праздника, а заодно и в уставе внутренней службы. Мичман Фролов, видимо, что-то напутал со временем и стал раздавать офицерам самогон ещё до начала праздника.

Между тем Юсупов посмотрел на наручные часы.

«Золотые, – как бы невзначай отметил про себя капитан-лейтенант. – Никак от Картье!»

– Если мои пилоты поспеют вовремя, – улыбнулся в микрофон спонсор, – на что я очень надеюсь, то ровно через полчаса в небе над островом вы сможете увидеть свой вертолёт.