– Смысла не было оставаться, – закончил он, так и не поднимая головы, – так даже дорога не оправдается.

Аня молча переваривала услышанное, не сразу поняв, что Вадим опять без работы. Слишком велик был контраст с лучезарным и напористым Ильей, у которого все получалось, готовым оседлать эту жизнь, взвиться и рассыпаться фейерверком. В голове до этого вертелась мысль о запасном аэродроме для Вадима – слишком уж выматывающими были эти его заработки в столице, но все деловые мысли мигом выветрились, и кроме острой жалости к нему она ничего не ощущала. Разве что привычную глухую тоску – никак не выкарабкаться, ничего не выходит. Вот тебе и якорь. Да ведь жалеть его – это одновременно в него не верить!

– Ну и правильно ушел, – решительно сказала Аня, заглушая в себе все эти мысли. – Они наверняка всех новичков так используют, даром заставляют работать. Сначала человек на них пашет, а потом его ставят перед фактом – или в рабы на их условиях, или проваливай. Ты просто вляпался. Плюнь и забудь. Тут не угадаешь, ты не виноват. Карина вон для одной фирмы перевод здоровенный даром сделала, под видом теста.

– То есть ты хочешь сказать, дураков ищут – и находят, – с самоиронией подытожил Вадим.

СОН опять приснился. Не страшный, а тот самый. Он повторялся с самой зимы, и Аня его узнавала.

Она спускается в метро. Вокруг обычные турникеты и обычные толпы народа, но это какое-то странное метро. Какое-то другое. В полупустых, ярко освещенных круглых залах беззвучно скользили эскалаторы. Они поднимались и опускались и приводили в другие такие же залы. Раз за разом Аня убеждалась, что путешествовать по этим залам можно бесконечно. Но надо же куда-то ехать! Где-то должны быть рельсы, вагоны, осмысленное движение.

Она начинала искать привычные ориентиры: таблички, указатели. Но знакомых названий не было. Аня вспоминала, что надо взглянуть на схему, чтобы понять, где она и куда едет – и схема тут же возникала, огромная, в полстены, каждый раз другая. То одноцветная из длинных ломаных линий, то растянутая и витиеватая, со множеством надписей. Аня изо всех сил вглядывалась в них, но это не помогало – буквы складывались в незнакомые слова.

Как же я доеду, думала она, порой ощущая в одной руке руку Егора, а в другой – неповоротливую тяжелую сумку. Иногда бесшумно появлялся поезд, где, плавно покачиваясь, в полусне ехали люди, и ей удавалось попасть туда, к ним. Но вот двери вагона распахивались, предлагая выйти, и снова шла череда пустынных светлых залов. Метро ее не выпускало. Только один раз она вдруг снова оказалась возле турникетов и дверных сквозняков, но оттуда резко хлынула густая черная толпа, дробя на ходу пространство, и вернула ее в лабиринт.

Иногда Аня различала одежду на себе и людях, это были то пальто, то платья – значит, догадывалась она, в блуждании могло пройти очень много времени, целые месяцы!

Тем не менее в метро не было ничего кошмарного, ничего пугающего. Напротив, все происходило, словно так и должно быть, словно эти залы и есть метро, словно эти люди и есть люди, а в бесконечных переходах и заключается смысл.

Сон не мог быть изнанкой реальности. Аню никогда не пугало настоящее метро, она всегда его любила за ощущение свободы и стремительности. Но он и не был ничем, как целые куски бодрствования вроде времени, убитого в очередях. Это было что-то настоящее, равноправное жизни, со своим если не умыслом, то развитием. Ане казалось, что этот сон продолжается и после пробуждения, и ночью она видит только фрагменты, в то время как действие, включающее ее образ, протекает где-то без нее, за экраном – и больше всего хотела никогда не видеть это метро. Как если бы, исчезнув из ее жизни, оно выпустило ее из своей.

Но метро возвращалось, и после ночи блужданий по нему пробуждение было ужасным – осколки жизни, прежде чем, перевернувшись, собраться в привычную мозаику, врезались со всех сторон.

Аня виновато схватила часы: ах да, сегодня понедельник, выходной. Можно не дергаться. Ее выходные всегда были какими-то неполноценными – вокруг текла привычная будничная жизнь, и все интересные передачи и фильмы уже показали вчера. И Вадим уходил на работу. Когда-то уходил… Смешно вспомнить – она всегда хотела, чтобы он остался дома. Но сегодня ему надо куда-то ехать, на очередное собеседование.

Вадим действительно уже был одет и пил свой крепчайший черный кофе. Анин кофе, с сахаром и молоком, снисходительно назывался «какао».

– Пей свое какао, – сказал он, глядя, как Аня медленно бредет по кухне, как выходит на балкон и привычно поднимает глаза к пустому ласточкиному гнезду. – Да что ты все смотришь, они уже не прилетят.

– Как не прилетят?!

– Начало июля, они все уже птенцов вывели, – пояснил Вадим, удивленный ужасом, звучащим в ее голосе. – Может, в следующем году. Я поехал, постараюсь пораньше вернуться, часам где-нибудь к четырем.

– Слушай, я тут подумала, а не провести ли нам интернет. – Аня вышла в прихожую с кружкой в руках. Какао действовало благотворно, жизнь налаживалась. – Ты пока ничего не говори, ты подумай в дороге. Ты бы и поиск работы мог расширить, и халтуру легче находить, и, может, часть работы делать дома – не каждый день в Москву мотаться, если все-таки Москва.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.