Объявили получасовой перерыв. Мы решили — нет. В кулуарах, как бы между прочим, председатель японской делегации сказал:

«Давайте закончим миром, хотя моя фамилия произносится так: МА-ЦУСИМА. Вам это ничего не говорит?»

Да, нам многое говорили слова японца. И все же на дайренской конференции мы сказали Мацусима — нет.

Дайренская конференция прервана».

«Декабрь 1921 г. Как и следовало ожидать, японцы пошли ва-банк. Началось наступление меркуловской армии. Лозунг — возвращение России к монархии.

Прикомандирован к штабу Блюхера. Сводки о боевых действиях тяжелые. В начале декабря белые заняли Иман, 23 декабря они взяли Хабаровск, через три дня продвинулись вперед еще на 120 километров. Только здесь удалось приостановить наступление Меркулова. Пока единственная наша выгода заключается в том, что белые ведут наступление не широким фронтом, а вдоль железной дороги. В тылу белых вновь поднимается движение партизан».

Здесь, среди разрозненных записей доктора Микулина, лежала копия донесения Блюхера в Москву. Командующий Народно-революционной армией сообщал:

«Чита. 19 декабря 1921 г. Переход в наступление Меркуловым начат при несомненном содействии и поддержке японцев, выражающемся в широком снабжении каппелевцев оружием и создании благоприятных условий как в подготовке, так и в самом наступлении. Такой резкий сдвиг японцев в пользу Меркулова является результатом наших неудач в Дайрене.

Непримиримость нашей позиции и отказ удовлетворить японские требования экономического характера, имеющие цель принудить нас к уступкам и оправдать в Вашингтоне пребывание своих войск в Приморье. В случае успеха наступления и расширения территории Меркулова — получить от него экономические преимущества, которых не добились от нас.

Кроме того, по источникам, не доверять которым нет основания, Франция пытается создать в Приморье базу для будущего наступления на Советскую Россию, для чего домогается от Японии согласия на образование в Приморье общероссийского правительства из эмигрировавших крупных русских политических фигур, находящихся сейчас в Париже, и переброску будущему правительству врангелевцев.

До окончательного разрешения этого вопроса с Японией Франция, по-видимому, пока решила поддерживать Меркулова, устроив ему заем в десять миллионов рублей через Гонконгский банк. Это установлено перехватом радиотелеграммы и некоторыми намеками членов японской делегации в Дайрене.

Изложенное показывает, что начавшееся наступление происходит при молчаливом согласии Японии, всего консульского корпуса во Владивостоке и широком снабжении оружием со стороны японцев. Несомненно, что первоочередной целью наступления является выход в Забайкалье, чтобы на месте ДВР создать черный буфер, приемлемый Японии».

«Волочаевка. Февраль 1922 г. Находился в передовых частях. Бой шел жесточайшего напряжения. Двое суток лежали под огнем на снегу, на закаменевшей от мороза земле. За все годы партизанской борьбы такого еще не бывало. Казалось, что все это сверх человеческих сил. И все же сломили белых! Меркуловцы отходят под защиту японских штыков».

«Август 1922 г. Из Владивостока прибыл доверенный человек. Докладывал на военном совете, потом до утра сидели вдвоем и говорили.

Наша победа близится. Японцы объявили, что эвакуируют свои войска до октября. Приамурское правительство перестало существовать. Последним правителем Приамурья стал царский чиновник генерал Дитерикс. Величает себя воеводой, а войска свои называет земской ратью, как в старину на Московской Руси. Ирония: обрусевший немец Дитерикс — последний воевода монархистской России. С ним уже никто не считается…

Руднев, тот самый, что назвал себя представителем уходящей, но еще не ушедшей России, носится теперь с идеей основать на дальнем севере, в недосягаемой камчатской глуши, факторию царской России. Нечто подобное заповеднику, под охраной каппелевцев, семеновцев, японцев. Возглавить монархистскую колонию должен один из представителей дома Романовых. Руднев выступал в студенческом обществе, метал громы и молнии по поводу того, что династии русских царей пора бы заняться делом, — пусть приедут и правят последней территорией Российской империи. Он упрекал Романовых, что они после революции вот уже шестой год сидят в заграничном парижском уюте и палец о палец не желают ударить в войне с большевиками… Хотят, чтобы трон им преподнесли, как хлеб-соль на вышитом полотенце.

Дальше Руднев развивал мысль: даже заняв Приморье, большевики не смогут прийти на Камчатку, в тот же Петропавловск. Флота у красных не будет, его потопят или угонят японцы, а бескрайними пустынными землями ни летом, ни зимой туда не добраться.

Проекты Руднева распространялись дальше. В Петропавловске построят судоремонтный завод — оборудование увезут из Владивостока. Погрузят на пароходы и увезут. Поначалу станут заниматься ремонтом, строить маленькие корабли. Строил же Петр Великий первый российский флот на пустом месте… Жители нового российского государства займутся рыболовством, станут бить морского зверя, добывать пушнину, торговать с соседними странами. Аляска и порт Хакодате не так далеко от Петропавловска.

Будущую монархическую колонию Российской империи Руднев называл новоявленным градом Китежем. Но как ни бредово выглядит эта идея, японцы поддерживают создание недосягаемого белоэмигрантского государства. Готовы признать его. Они как-никак норовят задержаться в Приморье. Град Китеж для них готовая военно-морская база. Пока дело кончилось тем, что приморский воевода генерал Дитерикс отправил две делегации: одну в Париж, звать на престол отпрыска царской династии из дома Романовых, другую — в Японию, просить поддержки, займов и признания монархического града Китежа».

«25 октября 1922 г. Сегодня войска Уборевича вступили во Владивосток. Я был в городе несколькими днями раньше. Наши части заняли порт, когда последний японский пароход вывозил последние императорские войска из советского Приморья. Интервенция кончилась, последние иностранные солдаты покинули нашу страну. Конец гражданской войне! В порту собралось много народу, никто не скрывал своей радости. Всюду флаги — и ни одного японского, ни одного царского на всем просторе Советской страны!

Опять вспомнился Руднев. В меркуловском правительстве служил он управляющим делами. Белые так и не создали на Камчатке свой монархический град Китеж, перецапались друг с другом, не сошлись — кому править, кому рыбачить… И японцы отказались от них, им было не до того. Вспомнился тост адвоката в Верхиеудинске — за скорейший отъезд японского полковника Изомэ. Может быть, полковник Изомэ тоже уплыл на последнем пароходе. Отъезд его действительно вызвал большую, кипучую радость. Но и Руднев исчез, видимо, бежал в Китай. Вот ведь какие бывают перипетии в истории.

На днях и я уезжаю. Со мной согласились — отпускают на медицинскую научную работу. Получил назначение в эпидемиологическую станцию. Наконец-то! Мы прогнали врагов со своей земли, теперь я хочу избавить мир от болезней, от всего, что приносит горе. «Хочу избавить» — сказано слишком громко и самонадеянно. Скажу иначе — хочу участвовать в этом, чтобы сделать людей счастливыми. Ведь ради этого мы столько лет не выпускали из рук винтовок. Теперь вместо стереотрубы — микроскоп! Для нас жить — значит прокладывать дорогу к счастью».

Если бы события, как люди заполняли анкеты, если бы их записывали, как новорожденных, в метрические книги, мы бы точно могли знать их даты и место рождения… Тогда легче было бы сохранить в памяти человечества минувшие события, проще было делать из них выводы, извлекать уроки, не допускать трагических повторений…

Первая мировая война началась в Сараеве с пистолетного выстрела в наследника австрийского престола эрцгерцога Фердинанда… Нацистская провокация на радиостанции в Глейвице положила начало второй мировой войне… Война Японии против Китая вспыхнула на поэтичном мосту Лугоуцяо, а события в Маньчжурии начались с таинственного убийства маршала Чжан Цзо-лина на перекрестке двух железных дорог под Мукденом…