— Кончайте его, — передразнил меня Карл. — Кто это тут у нас? Николо-белоручка? Вот ты его и зарежь.

— С чего бы это? — слишком поздно я заметил, что Лаз зашёл сбоку, и теперь у меня не было ни малейшего шанса справиться с ними. Мне нож ещё достать надо, а времени разговаривать нет: погоня на пятки наступает.

— А с того, что я так сказал. Или хочешь чистеньким остаться? — Карл приподнял дубинку.

Я пожал плечами и достал из-за сапога нож.

— Да какая разница, кто его зарежет? Уходить отсюда быстрее надо.

В самом деле, какие проблемы? Этот гад моего друга подстрелил. Не обращая внимания на полные ужаса глаза солдатика, я зашёл со спины, оттянул за волосы голову и одним движением перерезал горло. В первый раз что ли? Тело пацана судорожно изогнулось и упало вперёд. Из разрезанного горла вытекала кровь и впитывалась в землю.

— Видишь, как всё просто. Всегда делай, что я говорю, и всё будет хорошо, — Карл расплылся в улыбке.

Зря он так. Улыбка Карла сменилась гримасой боли, когда я вогнал лезвие ножа ему в живот. Он рухнул на траву, прижимая руки к ране, а я, уже разворачиваясь, полоснул Лаза по руке. Дубинку он выронил, но успел отскочить и избежать моего повторного взмаха.

В это время кусты затрещали и на прогалину вывалился Леон. Окинув нас безумным взглядом, он прохрипел:

— Бежим!

И не задерживаясь, исчез среди деревьев на противоположном конце поляны. Лаз кинулся следом за ним. Не знаю, кого он боялся больше: погони или меня. Я схватил Карла за сальные волосы и полоснул ножом по горлу. Как любил повторять Сильвио: «Если начал дело, будь любезен, доведи его до конца». Потом побежал, но не вслед за Лазом, с ним я потом разберусь, а к реке.

Не знаю, что помогло тогда ускользнуть от погони. Может то, что собаки взяли след Леона и Лаза, а я успел добраться до реки? Или просто не судьба? Как бы то ни было, мне удалось уйти. Мне и Конокраду, который проскользнул в суматохе, вызванной пожаром. Больше не спасся никто. Вот и осталось нас четверо: я, Анри и Ардо с Молотом, которых на полуострове не было.

На следующий день объявили, что стражникам удалось полностью перебить лесную шайку, похитившую Антуаннету де Бризе. К сожалению, разбойники успели убить девушку, которая будет похоронена на городском кладбище Серополья. Про Сильвио не было сказано ни слова.

Воспоминания поблекли и растворились в ночной мгле, когда я встал, чтобы размяться. Толстый вотоляный плащ не спасал от холода кладбищенской земли, да и вино в мехе уже заканчивается.

На одной из кладбищенских аллей раздаются осторожные шаги. Я пригибаюсь и беру в руки придающий уверенности топор: шершавое топорище, спутник многих сражений, греет ладонь. Возможно, я слишком привык к нему за последнее время. Молот с удивившей меня грацией скрывается за одним из обелисков; Анри все так же неподвижно сидит, не пытаясь спрятаться. Что с ним такое? Конечно, нас вроде бы перестали искать и облавы опасаться не приходится, но неужели за все это время он не вызубрил науку осторожности?

Тревога оказалась ложной: на кладбище пришел Конокрад. Он присел рядом, и Молот только достал второй мех, когда Анри неожиданно встал.

— Куда собрался?

— К отцовской родне поеду. На восток, — ответил Анри и, покачиваясь, побрёл по аллее к выходу. — Прощайте.

— Увидимся ещё.

Не ответил. В голове Анри мысли о смерти Антуанетты ходили по кругу, забирая все жизненные силы. Он сильно изменился в последнее время.

— Мне тоже пора, — Молот взял свой мешок и тоже поднялся.

— А ты куда?

— На север. Устроился кузнецом в торговый обоз, — он запнулся, увидев наше изумление. — Ну, лошадь подковать, чего починить по мелочи, большего от меня не требуется. Не такой уж я и недоучка. Обратно возвращаться не буду, незачем. Может, свидимся ещё.

Пожал нам руки и, не оглядываясь, зашагал прочь. Мы с Конокрадом молча смотрим ему вслед.

— Ну а ты, Фримо, куда собрался?

— В вольный город Гиль пойду. Я переговорил со знакомыми, обещали замолвить словечко. Глядишь, даже в гильдию возьмут.

— В Гильдию Воров?

— А куда мне ещё деваться? — пожал плечами Конокрад.

— У всех планы, один я представления не имею, чем заняться, — я отхлебнул вина и передал мех.

— Пойдём со мной?

— Не люблю города. Воняет в них.

— Сам ты воняешь, — рассмеялся Конокрад и уже серьезно продолжил. — Знаешь, не хотел говорить при Анри. Вчера встретил одного человека: он сидел в столичной тюрьме не с кем-нибудь, а с нашим Сильвио. И говорит, что не сбежал Сильвио, а какой-то покровитель его выкупил. Интересно?

Я кивнул. Ещё бы, граф де Бризе выкупить его никак не мог. Сам сидел в крепости. Кто же этот покровитель, кто-то из родни Антуанетты? Почему тогда Сильвио о нём ни словом не обмолвился?

— А ещё говорят, что маркиз Вильриенцо вернулся в столицу с молодой невестой и живёт теперь припеваючи в шикарном особняке недалеко от королевского дворца. Вот гад! — Фримо хлопнул меня по плечу, поднялся. — Не вешай нос!

Фримо уже исчез в светлой утренней дымке, а я сижу у могилы, пью вино и думаю. О человеке, который организовал на нас облаву. О человеке, из-за которого погибла Антуанетта, а Анри словно выжжен изнутри. О том, кто сейчас наслаждается жизнью в столице и наверняка бывает на приёмах у короля.

Мне захотелось познакомиться с этим сеньором поближе.