"Нет, это не бред, - обречённо подумал Алхимик, заметив алые пятна, проступившие на пергаментном лице Никодимова, - это уже шизофрения! Женщины должны любить мужчин и рожать детей, а не самоудовлетворяться при помощи вибраторов и искусственных фаллосов с ароматом цветущих роз! И мужчины должны любить женщин, а не тыкать друг друга в грязные дырки, предназначенные природой совсем для другого!".

– Я уполномочен выполнить приятную обязанность, - господин Агрозкин сделал жест фокусника, извлёк из внутреннего кармана пиджака пачку конвертов и высоко поднял её над головой, - вручить всем сотрудникам вашей лаборатории премию от фирмы за успешно выполненную работу. Прошу вас, господа.

Последовало оживление в зале - Яков Михайлович читал фамилии, и бойцы команды Свиридова один за другим получали плотные белые прямоугольники. Саша заметил, как округлялись глаза тех, кто украдкой заглядывал внутрь, и понял, что содержимое конвертов впечатляет.

"Да, - признал Александр Николаевич, - работать они умеют. Проскочить все этапы разработки проекта от замысла до внедрения в столь сжатые сроки - нам такое и не снилось. Экономика на золотом допинге - это спортсмен, изумляющий суровых судей и срывающий аплодисменты публики. Правда, остаётся вопрос о побочных эффектах допинга, но поисками ответа на этот вопрос никто особо не заморачивается…".

– А для вас, господин Свиридов, - услышал он, - приготовлен персональный подарок. - Господин Агрозкин сделал эффектную паузу. - Ключи от автомобиля "лексус"! Машина, - Яков Михайлович величественно повёл рукой в сторону раскрытого окна, - стоит во дворе института и ждёт своего владельца! Поздравляю вас, Александр, и надеюсь на продолжение нашего с вами плодотворного сотрудничества.

– Я… Спасибо, - смущённо пробормотал заведующий лабораторией на фоне тихого и восхищённого всеобщего "ого-го-го…".

Неофициальная часть оказалась куда более продолжительной - пили, ели, шутили, смеялись. Свиридов наблюдал за выражением лиц своих подчинённых и видел, что его люди искренне довольны. "Ещё бы, - подумал он, - заработать такие деньги за считанные месяцы. Но кто сможет осудить моих ребят и девчонок за то, что они хотят хорошо одеваться, жить в хороших квартирах и ездить на курорты? Они честно выполнили порученную им работу, и за эту работу им хорошо заплатили - кто будет ломать себе голову над сутью этой работы? Надо жить и радоваться жизни, а ты - ты просто старый брюзга, Алхимик…".

Улучив момент, он подошёл к Никодимову.

– Антон Степанович, у меня есть к вам одно предложение.

– Слушаю вас, Александр Николаевич, - с готовностью отозвался директор.

– Мне эта машина, честно говоря, как петуху тросточка. Возить мне на ней некого, да и не люблю я, признаться, это дело. Кататься по нынешнему Питеру на автомобиле - тот ещё спорт. Ни проехать, ни припарковаться, да ещё гадать при этом, что случится раньше - ты в кого-нибудь врежешься или тебя помнут? Нельзя ли перевести этот чёртов "лексус" на баланс института - пусть будет служебным, - а я бы взял деньгами?

Никодимов не успел ответить - рядом с ними возникла Юля, появилась мгновенно и бесшумно, словно по мановению волшебной палочки. В руке она держала недопитый бокал с шампанским, и, судя по её раскрасневшемуся лицу, бокал этот был далеко не первым. Да и не стала бы скромная лаборантка, пребывая в трезвом уме, запросто вмешиваться в разговор мэтров - пусть даже в неформальной обстановке.

– Как это некого возить, Александр Николаевич? Вы теперь на коне - к вам теперь выстроится целая очередь претенденток на вашу благосклонность! Жених с "лексусом" - это звучит гордо! - Глаза девушки азартно блеснули. - Ваше здоровье!

– Что-то я пока не наблюдаю никакого столпотворения под окнами своей квартиры, - отшутился Саша.

– Будет! - безапелляционно заявила Юля. - Земля слухами полнится! Информация о резком росте вашего благосостояния ещё не дошла до наиболее активной части женского населения Санкт-Петербурга. Погодите, вы ещё прятаться будете от настырных поклонниц!

"Земля шлюхами полнится, - мрачно подумал Свиридов. - Я бы предпочёл, чтобы любили меня, а не мои деньги. Вот такой уж я обскурант… Можно, конечно, последовать примеру приснопамятного герра Дитриха, заполучившего жену-сиделку, но меня это как-то не особо воодушевляет…". Он хотел было одёрнуть Юлю, но передумал. Шалит девочка, ну и пусть себе шалит. За те три года, которые девушка проработала в его лаборатории, Саша ни разу не сумел понять с ходу, когда она шутит, а когда говорит серьёзно. Не мог он и понять, почему Юля вообще застряла в институте. Химия - явно не её призвание, перспектив не просматривается. А должность лаборантки - это же курам на смех: ни денег, ни славы. Правда, Юлю здесь ценили за лёгкий характер и за умение выступать в роли ингибитора любых конфликтов, но о себе-то ведь ей тоже стоит подумать!

И тут его осторожно взяли за рукав.

– Александр Николаевич, вас к телефону.

– Вот же балбесы, - сердито фыркнул завлаб. - Ведь предупредил же я коммутатор, чтобы не переводили к нам звонки. Праздник у нас, гуляем, все ушли на фронт!

И услышал в ответ чуть виноватое:

– Это из милиции, Александр Николаевич…

Человек в зеленоватой куртке и в такого же цвета шапочке привычным движением отдёрнул простыню.

– Узнаёте? - спросил следователь.

В первый миг Свиридов чуть было не сказал "нет" - лицо молодого парня, лежавшего на оцинкованном столе морга, показалось ему абсолютно чужим и незнакомым, никогда ранее не виденным, но уже в следующую секунду Александр Николаевич понял: да, это он. Дима. Сын. Просто лики мёртвых иногда очень сильно отличаются от лиц живых…

– Да, - хрипло произнёс Саша. - Узнаю.

У него запершило в горле, и сильно защипало глаза - наверно, это от резкого запаха формалина, витавшего в залитом холодным светом люминесцентных ламп помещении.

– Дмитрий Александрович Свиридов, восьмидесятого года рождения?

– Да.

"Дима… Когда мы с тобой виделись в последний раз? Три года назад, мельком…А ты совсем не изменился, сынок… И та же родинка над левой бровью… Только вот не было над правой бровью этой страшной чёрной дырки…".

– Эта публика частенько пользуется чужими документами, - объяснил следователь, когда Саша расписался в акте опознания трупа, - нам надо было удостовериться.

– Как это случилось?

– Обычное дело, - следователь пожал плечами. - Столкнулись интересы двух групп наркоторговцев. Делёжка сфер влияния и рынков сбыта называется. Постреляли немного, в итоге - шесть трупов, - молодой парень в форме говорил равнодушно, для него эти разборки давно уже сделались рутинным понятием. - Вы свободны, Александр Николаевич. Если нам потребуется ещё что-то уточнить, мы вам позвоним.

"Вот и всё… - подумал Свиридов. - Ну да, обычное дело. А ты что, ждал выражений соболезнования? Это для тебя Дима сынок, кровиночка, а для других он - "эта публика". Застрелили бандита - туда ему и дорога! Какая причина для всенародной скорби? Сколько таких вот молодых парней ежедневно гибнет на дорогах, от несчастных случаев и в горячих точках? Оплакивать всех - времени не хватит…".

В крематории они были только втроём: Аня, Зинаида Матвеевна и сам Свиридов. Он ждал появления на похоронах крутых парней на "джипах" и "мерседесах", однако никто из "соратников" его сына так и не явился - надо полагать, у них на то имелись свои резоны.

Зинаида Матвеевна, вопреки опасениям Алхимика, смерть внука перенесла спокойно - она давно уже поставила на нём крест. Всплакнула, вытерла слёзы и тихо сказала Саше:

– Прости меня, сынок. Проглядела я его… И его, и Анечку…

Александр Николаевич промолчал, подумав про себя: "Все мы виноваты, мама, - и я со своей наукой, и Людмила со своими запросами-замашками… Что уж теперь виноватых искать…".

Аня тоже долго молчала и только уже на поминках зло и коротко бросила:

– Сегодня он, завтра я - все там будем. Бежим за золотым туманом, спотыкаемся и ломаем себе шеи. - Опрокинула в рот гранёный стаканчик с водкой, вытерла губы тыльной стороной ладони и добавила: - Вот такая эпитафия…