Он вздохнул, аккуратно переступил через раскиданные по полу осколки фарфора и пошёл вслед за Региной в комнату, служившую ему в летний период и гостиной, и спальней.

– Сколько? Двести сорок штук? - Кулибин озадаченно поскрёб за ухом. - Эк ты замахнулся, Николаич… А материал какой?

Слесарь-механик Георгий Иванович, обслуживавший лабораторию молекулярного синтеза с незапамятных "дореволюционных" времён, именуемых ныне "расцветом застоя" или "застоем расцвета", полностью соответствовал своей фамилии. Маленький, крепенький, словно гриб-боровик, с цепкими глазками, замаскированными кустистыми дебрями седых бровей, он принадлежал к той породе рукастых народных умельцев, каковые издавна водились на Руси. Иногда его ещё называли "Левшой" за привычку повторять присказку из одноимённого мультфильма: "Мы люди бедные, мелкоскопа не имеем, так что так, на глазок прикидываем…", хотя для его исчерпывающей характеристики было более чем достаточно удачной фамилии.

Ходил он в старенькой спецовке, бережно сохраняемой и чистенькой, упорно не желая сменить её на новомодный комбинезон, в которых щеголяли другие институтские механики, и производил впечатление обстоятельности и надёжности. "Если Иваныч сказал: "Сделаю", значит, так оно и будет!" - эта аксиома в стенах НИИ прикладной химии никем и никогда не подвергалась сомнению. Он умел всё, в том числе и собрать установку для уникального эксперимента из абсолютно бесполезного на первый взгляд хлама - эти навыки развились у Кулибина ещё в те времена, когда всё и вся в стране под названием Советский Союз являлось предметом острейшего дефицита.

– Да, Георгий Иваныч, двести сорок, - подтвердил Свиридов, мысленно добавив: "…хотя вообще-то мне нужно на порядок больше - как минимум. Но это потом, потом - для начала хватит и этого". - Размеры, форма и общий вид модели - вот, - Александр зашуршал распечатками, запечатлевшими плод его многодневных прикидок и расчётов.

– Угу… Такая, значит, хреновина, - изрёк Левша, разглядывая чертёжи.

– А материал… Что-нибудь полегче, Георгий Иваныч, - например, наш прозрачный металлизированный пластик - тот, что запустили в серию в прошлом году, помнишь? "Не таскать же мне потом эти сотни килограммов с работы домой в хозяйственной сумке…". Да, и все зеркала должны крепиться с двумя степенями свободы - для настройки в двух плоскостях. И ещё - зеркалам нужна односторонняя светопроницаемость. Как у тонированного стекла, понимаешь?

– Да, Александр Николаевич, задал ты мне задачку, - пробормотал Кулибин. - Тут точить-полировать до морковкина заговенья… И когда тебе всё это нужно?

– Вчера. А если без шуток, то чем скорей, тем лучше. Сам понимаешь, наш заказ под личным контролем Никодимова - в кои веки шанс появился.

– Хе… Ты хочешь сказать, Николаич, что этот хитрый агрегат - для твоих ароматных резинок? Чтоб, значит, лучше пахли, - в глазах механика мелькнул насмешливый огонёк. - Ну-ну… Не иначе как ты машину времени решил соорудить, да сбежать на ней от нашего светлого настоящего к чёрту на рога, а?

Свиридов выдержал испытующий взгляд Кулибина. "Пусть думает, что хочет, лишь бы сделал. Ну и чутьё у нашего Левши - ведь почти угадал, шельмец!".

– Ты, Георгий Иванович, не сомневайся, - Саша постарался, чтобы это прозвучало как можно внушительней, - оплата тебе пойдёт по высшему тарифу. Финансируют нашу тему неплохо, а уж как по смете провести - что нам, впервой эти самые к бороде притягивать? На тебя вся надежда - нужна мне эта штука, понимаешь? Очень.

– Ладно, чёрт языкастый, ты и мёртвого уговоришь, - буркнул Левша, сворачивая бумаги. - Сделаю, Александр Николаевич.

Магическое слово прозвучало, и Алхимик облегчённо вздохнул. Оставалось ещё как-то запудрить мозги Никодимову - конструкция-то выйдет не с иголку величиной, заметят! - но главное - Кулибин берётся за это дело. И соль не в деньгах за труды праведные, а в том, что механик заинтересовался странным заказом. К тому же в довесок к сообразительности и к золотым рукам Георгий Иванович обладал типично русской чертой характера: природной оппозиционностью к любой власти. Ещё в эпоху борьбы с пьянством и алкоголизмом он втихаря изготовлял в мастерской НИИ элегантные малогабаритные самогонные аппараты, хотя сам никогда не увлекался спиртным, вопреки расхожему представлению об этой присущей каждому истинно русскому человеку порочной склонности. Причина была в том, что Иваныч считал антиалкогольную компанию полным идиотизмом и по мере сил старался исправить ошибку властей. Старый слесарь на основе своего богатого жизненного опыта пришёл к выводу, что пустой говорильней ничего не добьёшься - надо делать дело, пусть даже маленькое, но реальное. И делал.

Кулибин безошибочно уловил, что Свиридов замыслил что-то необычное. Левша знал Алхимика четверть века и уважал - в первую очередь за его переходящую в одержимость увлечённость делом. Над проектом "Аромат любви" посмеивался чуть ли не весь институт, включая самих разработчиков темы, так почему бы не помочь вынужденному заниматься эдакой мутотенью хорошему человеку сделать что-то действительно стоящее?

Лето было в разгаре. Запираться в такую погоду от свежего воздуха казалось просто кощунством, и все окна лаборатории были распахнуты, невзирая на надоедливый тополиный пух, так и норовящий забраться в самые потаённые уголки.

Но сегодня на эти липучие белые пушинки никто не обращал внимания - лаборатория праздновала "трудовую победу", как выразился Никодимов, так и не отвыкший полностью от речевых анахронизмов.

Разработанные командой Свиридова ароматизаторы оправдали надежды инициаторов проекта. Новинка произвела заметный эффект на рынке, и компания "Эйч-Эл-Пи" радостно подсчитывала прибыль. Институту прикладной химии и конкретно лаборатории синтеза перепало от щедрот довольных заказчиков, и по этому поводу решено было устроить банкет для виновников торжества.

Варианты рассматривались разные - от снятия какого-нибудь загородного ресторана до организации фирменной корпоративной вечеринки в конференц-зале НИИ с выездным VIP-обслуживанием, однако Александр Николаевич сумел зацепить ностальгические струны в душе директора и уговорил Антона Степановича устроить дружный междусобойчик прямо в лаборатории, причём непременно в рабочее время, как в былые годы.

Конечно, до питья портвейна из мензурок дело не дошло: времена всё-таки другие. Официантки из институтской столовой (при деятельном участии женской половины штата лаборатории) за пару часов сервировали вполне приличный стол, украшенный элитными напитками, нещадно отгоняя от него излишне ретивых помощников, непременно желавших снять пробу.

Официальная часть была короткой, но содержательной.

– Дорогие коллеги, - начал директор, когда суета улеглась, и народ рассредоточился по помещению, поглядывая на уставленный разнокалиберными блюдами и бутылками стол, - друзья! Вы сделали… - тут он запнулся, подыскивая нужные слова, которые не прозвучали бы двусмысленно. - Поздравляю - вы подтвердили высокую репутацию нашего института. А теперь я предоставляю слово представителю филиала концерна "Health, Life and Pleasure" в России господину Агрозкину. - Никодимов повернулся к темноволосому человеку в деловом костюме. - Прошу вас, Яков Михайлович.

– Господа, - начал тот хорошо поставленным баритоном. - Потребительский рынок - а это основной индикатор эффективности любого начинания - по достоинству оценил вашу работу. Успех полный! Наша продукция, модифицированная с вашей помощью, продаётся по всему миру и пользуется большим спросом. Наш отдел по связи с общественностью получает множество изъявлений благодарности - нам пишут и звонят молодожёны, супруги со стажем, тинэйджеры и даже представители сексуальных меньшинств. Да, да - эта наша новая продукция понравилась всем, очень понравилась! Я с глубочайшей радостью могу вам сообщить, что многолетний контракт корпорации "Эйч-Эл-Пи" с вашим институтом уже подписан. Мы не намерены останавливаться на достигнутом - рассматривается возможность применения ароматизаторов в изделиях из ассортимента секс-шопов. А это миллионы новых покупателей - мы уверенно лидируем на этом рынке!