Тоцци моментально нагнулся, поднял с пола свой пистолет и наставил его на Варгу и на Жюля. Гиббонс, перетянув руку носовым платком, поднял с пола свой револьвер и пистолет, из которого стреляла Джоанна, и спрятал последний в карман.

Из кухни донеслись истошный, захлебывающийся крик и яростное рычание. Тоцци рванулся было туда, но Жюль Коллесано остановил его.

– Не ходите туда, – произнес он с примечательной строгостью.

Дверь отворилась. Блиц и Криг вошли в столовую, дверь сама захлопнулась за ними. У пса, шедшего вторым, из пасти торчала человеческая рука, указательный палец которой все еще стискивал спусковой крючок волочащегося по полу автомата. Пес, оставляя кровавые следы на ковре, прошествовал к Варге и бросил руку Кинни к ногам хозяина. Оба зверя улеглись на брюхо прямо перед Варгой. Если такие чудовища способны улыбаться, то они сейчас улыбались, ожидая похвалы.

Ответственный сотрудник ФБР Брент Иверс сидел за своим большим столом красного дерева, изучая отчет специального агента Гиббонса об аресте Ричи Варги, Джоанны Коллесано-Варга и Жюля Коллесано. В отчет был включен рапорт о гибели специального агента Уильяма Кинни, а также свидетельства, изобличающие последнего в убийстве специальных агентов Джоэля Ландо, Алекса Блэни и Джеймса Новика.

Гиббонс сидел в кожаном кресле напротив начальника и дожидался, пока тот не дочитает до конца. На Иверсе был темно-синий костюм-тройка и двухцветный сине-голубой галстук, наряд для него скорее консервативный. Иверс получил отчет только сегодня утром и был сейчас несколько бледен. Несомненно, он думал о том, какой поворот сделает его служебная карьера после того, как этот отчет прочтут в Вашингтоне. Гиббонс улыбался крокодильей улыбкой.

Закончив, Иверс несколько раз покивал, его губы оставались плотно поджаты.

– Мои поздравления, Берт. Первоклассная работа.

Он говорил тихо. Сегодня ему вполне можно было дать его годы.

Иверс захлопнул отчет и уставился на его корочки. Затем, нахмурившись, покачал головой.

– Эти фотографии тела Кинни... То, что псы сделали из его шеи... – Он поморгал. – О Господи, как могут люди натаскивать собак на такое зверство?

Это был чисто риторический вопрос, причем со стороны человека, которому просто нечего было сказать, но Гиббонсу показалось, что ответ будет небезынтересен.

– Чти касается подобной повадки ротвейлеров, то это долгая история. В древнем Риме их изначально использовали на выпасе крупного рогатого скота. Позднее римские полководцы пришли к выводу, что их можно использовать для нападения на вражеские стада, чтобы в ходе военных действий лишить противника запасов продовольствия. Стаю таких собак напускали на стадо коров – и дело было сделано. Правда, были еще быки. Поэтому псов специально тренировали сражаться с быками и убивать их. Могу себе представить, как такое чудовище обрушивается на быка. Жуткое дело!

Иверс покачал головой.

– Чудовищно и бесчеловечно, – пробормотал он.

– Вы о собаках или о Кинни? – поинтересовался Гиббонс.

– Кинни был очень больным человеком, – угрюмо отозвался Иверс. – Как жаль, что мы не догадались о том, что он болен, раньше. Уверен, что мы сумели бы его спасти.

Гиббонс не привык к таким реверансам со стороны начальства. Он предпочел бы видеть, как обычно, напыщенного осла, которого считал к тому же полной задницей, а это смирение уже начинало ему надоедать.

– Я не уверен, что лечение помогло бы Кинни. Он по природе своей был убийцей. Тайная тяга к убийству наверняка жила в нем давным-давно. Конечно, если бы Варга не предоставил ему возможности сыграть в открытую, он, пожалуй, так бы и не выпустил пар из котла. Большинство так себя и ведет.

Иверс поднял брови.

– Только не Тоцци.

Гиббонс пожал плечами.

– Можно сказать и так.

– Как жаль все же, что в суматохе той ночи Тоцци удалось скрыться, – многозначительно произнес Иверс.

Гиббонс сложил губы бантиком и принялся указательным и большим пальцами оглаживать складки вокруг рта. Ах ты поганец, подумал он. Мы выяснили обстоятельства гибели Ландо Блэни и Новика, раскрыли крупнейшую из до сих пор известных аферу со страховыми компаниями, арестовали крестного отца, о существовании которого никто и не догадывался, и разоблачили агента-перевертыша. Так какого дьявола тебе еще надо?

– А эти карманные часы, которые Кинни зажимал в руке, когда погиб? – начал вдруг Иверс. – Это крайне интересно. Мы тут кое-что проверили и выяснили, что это фамильная реликвия. Часы принадлежали еще его прапрадеду. Его вдова утверждает, что он чрезвычайно дорожил ими. Гравировка на них гласит:

«Моему сыну и сыну моего сына. Да почиет на всех нас благодать Божья». Его прапрадед был охранником в Гарварде. Вроде бы он выиграл эти часы у одного из тамошних профессоров в покер.

– Интересно.

Это и впрямь было занятно.

Иверс перегнулся через собственный стол, словно намереваясь поделиться с Гиббонсом какой-то тайной.

– Знаете, Берт, – грустно начал он, – Бюро не имело представления о том, что Варга сформировал новое семейство. Директор, прочитав ваш отчет, не обрадуется. Все это оказалось для всех самым настоящим сюрпризом.

– Что ж, можно поблагодарить Тоцци за то, что он навел нас на след.

Иверс не отреагировал на упоминание имени Тоцци.

– Единственное, чего я не могу понять, – почему Варга натравил псов на Кинни уже после того, как тот обвинил его в организации убийств. Вы ведь об этом уже услышали, так какой же смысл был после этого убивать Кинни?

– Это вполне могло быть спонтанной реакцией, – предположил Гиббонс. – Кинни вел себя вызывающе. И говорил как безумец. Я предвижу, что, когда мне придется давать показания под присягой о том, как Кинни заявил, что убил Ландо, Блэни и Новика по приказу Варги, адвокаты последнего попробуют дискредитировать мои показания ссылками на душевную болезнь Кинни. Кинни и впрямь был малость не в себе. Не думаю, что у них что-нибудь из этого получится, да ведь попытка не пытка. Да, кстати. Я слышал, что министерство юстиции готово прийти к соглашению с Филипом Джиовинаццо. Они откажутся от части предъявляемых ему обвинений, если он покажет под присягой, что присутствовал на вечере в ресторане «Джильберто» в Бруклине, когда Варга и Кинни предъявили им отрубленные головы.

– Но даже если Джиовинаццо откажется от сотрудничества, – заметил Иверс, – Варгу посадят за убийство Кинни. Конечно, Кинни был вооружен и с чисто юридической точки зрения, придя в дом к Коллесано, нарушил неприкосновенность жилища. И тем не менее расправа при помощи специально натасканных собак образует состав преступления по статье об умышленном убийстве с отягчающими обстоятельствами. И конечно, ужасная сцена, свидетелем которой вы стали, перевесит в глазах присяжных все возможные смягчающие обстоятельства.

Гиббонс кивнул, чтобы не огорчать Иверса. Тот пытался восстановить самоуважение, щеголяя знанием юридических тонкостей. Иверс, конечно, дерьмо, но стоит ли лишний раз его пинать? Тем более что ему и так скоро достанется.

– Ну а Джоанна? Что светит ей?

– Кроме обвинений чисто уголовного свойства, компания «Дэйтарич» подаст на нее в суд по имущественным вопросам. Все страховые компании, пострадавшие в ходе аферы с поджогами, в свою очередь предъявят иск «Дэйтарич». И компании «Дэйтарич» ничего не останется, кроме как перебросить на нее эти иски в надежде покрыть убытки и моральный ущерб, понесенные страховыми компаниями, и хоть как-то самой остаться на плаву. Хотя и трудно представить себе, что кто-нибудь осмелится доверить «Дэйтарич» компьютерную информацию после того, как все это обернется публичным скандалом.

– Как знать? Может быть, им и удастся приземлиться на все четыре ноги. Бизнес – штука странная, – отозвался Гиббонс, вспоминая о том, как Джоанна объясняла возобновление своего союза с Варгой: бизнес есть бизнес.

– Участие Жюля Коллесано во всей этой истории имеет второстепенный характер, но ему предъявят традиционные обвинения: рэкет и прочее. В сложившихся обстоятельствах тюрьма ему гарантирована. Правда, не знаю, на сколько.