Шкатулка Хитросплетений стремительно полетела вниз, к полу пещеры, и вместе с ней камнем полетел невезучий Больши. Птица отчаянно билась, пытаясь высвободиться, скребясь лапой по утягивающему ее вниз грузу, но коготь застрял очень прочно. Каменный пол стремительно приближался. Больши заверещал и закрыл глаза.

Однако того, что он ожидал, не произошло. Не было череподробительного удара о камень, Шкатулка и птица не разлетелись на кусочки. В последнюю секунду Пьянчужка успел подбежать и поймать их обоих своими узловатыми мохнатыми лапами.

Больши едва успел открыть глаза, как на его шее сомкнулись грязные пальцы.

— Попалась, глупая птица, — прошипел гном.

Абернети стоял у выхода из пещеры, прислушиваясь к суматохе, царившей в дальнем углу, — и вдруг наступила внезапная тишина. Он стал ждать, когда снова начнется шум, но он все не начинался. Очевидно было, что что-то произошло, но что именно? Ему нельзя было уйти со своего поста, чтобы это выяснить. Он знал, что, если он это сделает, Больши проскользнет мимо него и выберется из пещеры. Майна весь последний час пыталась выманить его с этого места, ожидая своего шанса. Абернети отправил Щелчка и Пьянчужку ловить мерзкую птицу, решив, что для этого дела они в любом случае годятся больше, чем он сам. Он не знал, как им в конце концов удастся поймать манну, но других вариантов, кроме как предоставить им такую возможность, не было. Насколько усердно они пытались это сделать, было видно по звукам их борьбы, непрекращающейся упорной какофонии, заставлявшей его рисовать самые неприятные повороты событий.

А теперь вдруг все стихло.

— Щелчок? — неуверенно окликнул он кыш-гнома. Никакого ответа. — Пьянчужка?

Он встревоженно ждал. Что ему делать?

И тут из фосфоресцировавшего мрака возникли две неясные, но знакомые фигуры, которые несли деревянный ящичек, украшенный сложной резьбой. У Абернети радостно затрепетало сердце: он узнал Шкатулку Хитросплетений.

— Вы ее нашли! — воскликнул он, с трудом справившись с желанием пуститься в пляс.

Гномы плелись ему навстречу, вид у них был несколько потрепанный.

— Глупая птица хотела ее уронить, — мрачно сообщил Щелчок.

— Хотела ее разбить, — пояснил Пьянчужка.

— Навредить нашему дорогому королю, — плаксиво сказал Щелчок.

— Может, даже убить Его Величество, — поддакнул Пьянчужка.

Они любовно погладили поверхность Шкатулки Хитросплетений, а потом осторожно передали ее псу.

— Глупая птица больше никому не принесет вреда, — сообщил Щелчок.

— Никогда! — подтвердил Пьянчужка.

И выплюнул сильно изжеванное черное перо.

Солнце встало над замком Чистейшего Серебра кроваво-красным пятном, обещая плохую погоду на приходящий день. Советник Тьюс снова вернулся на крепостную стену и смотрел, как просыпается лагерь, где провели ночь профессиональная армия Каллендбора и оборванный сброд — разорившиеся фермеры и крестьяне, которые опередили ее в поисках кристаллов мысленного взора. Ночная тьма неохотно отступала на запад, отталкиваемая алым рассветом, лучи которого заливали скорчившихся во сне осаждающих, словно кровь.

Это едва ли можно считать хорошим предзнаменованием, решил волшебник.

Он не спал почти всю ночь, осматривая с помощью Землевидения все Заземелье в надежде отыскать Бена Холидея. Он прошел всю землю вдоль и поперек с севера до юга и с запада до востока и не нашел и следа Его Величества. В результате этих бесплодных поисков он испытывал усталость и разочарование и откровенно не знал, что еще предпринять. А что тут предпримешь?

Замок в осаде, две трети населения открыто восстали против правителя королевства, а Тьюс вынужден один разбираться в такой неприглядной истории. Даже Абернети куда-то запропастился, что стало новым и неприятным источником раздражения. Ивица тоже все еще не вернулась. Если люди и дальше будут так исчезать, то монархия скоро лишится надежной опоры и опустеет, как сдутый воздушный шарик.

Сапожок вышел из темноты и остановился рядом с советником Тьюсом, глядя вниз, на просыпающуюся на лугу армию. Чуть ли не впервые кобольд не открыл своих многочисленных зубов в улыбке. Советник вздохнул и успокоительно похлопал корявого человечка по плечу. Сапожок тоже измучился и начал терять надежду. Казалось, исчерпаны все возможности действовать, и теперь им остается только ждать, что же будет дальше.

Ждать им пришлось недолго. Когда солнце начало вставать, а лагерь просыпаться, из лесного мрака вышел незнакомец в черном плаще и направился к дальнему краю луга, туда, где перед скалой росли густые заросли кустарника. Там никто не останавливался на ночлег: земля в этом месте была слишком каменистой и неровной, среди кустарника росло множество колючек и жгучек, солнце туда почти не проникало, и там густо лежали тени. Советник наблюдал за тем, как незнакомец удаляется от остальных. Никто не шел за ним. Казалось, никто вообще не заметил его присутствия. Он не скрывался, не прятался и двигался настолько решительно, что никто не осмелился бы вмешаться. Тьюс обвел взглядом широкий луг. Ни Хорриса Кью с его птицей, ни даже Каллендбора нигде не было видно.

Каким-то образом избегая плетей ежевики, незнакомец в черном плаще пробрался сквозь нерассеявшиеся еще тени. Что он замышляет? Советник Тьюс этого не знал, но был уверен, что ему не помешало бы знать. Он все время напоминал себе, что ему надо бы что-нибудь предпринять, да только вот никак не мог сообразить, что.

Сапожок проверещал что-то быстро и весьма настоятельно.

— Нет, подожди здесь, — посоветовал ему Тьюс. — Ни к чему переплывать ров, пока мы не поймем, что он задумал. И никакого геройства. Мы и так уже потеряли слишком много людей.

И он снова начал гадать, куда мог подеваться этот гнусный Абернети.

Теперь появился Каллендбор в сопровождении офицеров и приближенных. Большинство были в доспехах и готовы к битве. Седлали боевых коней. Из фургонов доставали оружие, и пешие солдаты выстраивались за ним в очередь. Тьюс сжал зубы. Видимо, Каллендбору уже наскучила осада.

Алый свет скользнул по Чистейшему Серебру и окружавшему его озеру и залил весь луг. Он достиг отвесной скалы, где незнакомец в черном плаще уже поднимался к лесу, находившемуся чуть дальше.

Советник прищурился от яркого света. Незнакомец вышел на открытое место и теперь стоял лицом к отвесной скале.

— Что он задумал? — с подозрением пробормотал волшебник.

В следующую секунду незнакомец поднял руки под окутывающим его плащом, тело его застыло, и в землю ударили дуги огня. Волшебник вздрогнул. Незнакомец прибег к волшебству! Тьюс встревоженно переглянулся с Сапожком. С луга донеслись испуганные крики: там заметили огонь. Каллендбор уже сидел верхом на своем скакуне и выкрикивал приказания своим воинам. Кругом суетились люди, плохо соображая, что им надо делать. Пешие и конные солдаты начали выстраиваться в боевые порядки. Фермеры и крестьяне со своими домочадцами не могли решить, пуститься им в бегство или остаться посмотреть, что будет дальше.

Если бы они обладали хоть небольшой предусмотрительностью, они выбрали бы бегство. Из-под земли донесся низкий, угрожающий рокот, послышался скрежет камней — словно открывалась огромная скрипучая дверь.

«Ox, ox!» — запоздало подумал советник Тьюс.

Отвесная скала раскололась, будто разорвалась, как бумага, скрылась за поднявшимся земляным фонтаном. Алый утренний свет ворвался в образовавшуюся черную дыру, заполняя ее нереальными цветами и дымными тенями. Загремел гром, сотрясая землю и всех тех, кто смотрел на происходящее разинув рты, — и на лугу, и на крепостных стенах Чистейшего Серебра. Шипение чудовищ слилось со звоном оружия и доспехов. Все это усилилось, превратившись в вопль, напомнивший смертельную агонию множества живых существ.

У Тьюса перехватило дыхание. Демоны! Незнакомец в черном плаще вызвал демонов!