Литмир - Электронная Библиотека

— Более или менее.

— Какая от меня польза, если я могу отправить души четырёх тысяч незнакомцев к их богам, но ничем не могу помочь четыре тысячи первому, который значит для меня так много?

— Я не знаю.

— И это суть всей мудрости храма?

— Такова суть моей мудрости, и такова вся известная мне истина.

Так не была ли мудрость храма, как и безопасность отцовских объятий, иллюзией? И так было всегда?

«Разве я предпочёл бы, чтобы Льюко солгал мне в утешение?»

Ингри не мог вернуться сквозь завесу времени и опыта к детскому восприятию, да и не был уверен, что захотел бы, даже если бы мог. Йяда подошла к нему и положила руку на плечо, утешая своей близостью, раз уж Ингри отказано в утешении благополучным разрешением его проблемы. Он мгновение наслаждался исходящим от неё теплом, потом отстранил её и сделал шаг вперёд.

Из кошеля на поясе Ингри достал острый новый нож, специально купленный в Истхоме. Тонкое лезвие отразило лунный диск… Йяда одновременно с Ингри стиснула зубы, когда нож вонзился в его правый указательный палец. Ингри выдавил каплю крови и протянул руку к туманной фигуре.

Кровь пролилась сквозь неё на утоптанный снег, разбрызгавшись маленькими чёрными каплями.

Судорожно втянув воздух, Ингри крепче сжал нож. Льюко едва успел удержать его от попытки вонзить клинок в руку глубже.

— Нет, Ингри, — прошептал священнослужитель, — если капля крови не принесла благословения, не принесёт его и ведро.

Ингри медленно выдохнул воздух и, как только Льюко выпустил его руку, спрятал нож в кошель. Какая бы часть королевской ауры ещё ни оставалась у него, над этой душой она, похоже, власти не имела.

«Но я должен был попробовать».

Ингри в последний раз бросил долгий взгляд на призрака, гадая, что сказать. «В добрый путь» показалось бы издёвкой. «Покойся с миром» — пожалуй, немного лучше… Ингри нерешительно облизнул губы в морозном искрящемся воздухе.

— Что бы ты ни собирался совершить, начатое тобой закончено, и закончено хорошо. Принесённая тобой жертва была не напрасной. — Ингри подумал, не сказать ли «Я тебя прощаю», но решил этого не говорить — было бы напыщенно, глупо и не к месту… Через несколько мгновений он просто добавил: — Я люблю тебя, отец. — И закончил колдовским голосом: — Выйди!

Тёмное пятно — дух волка — выскользнуло из туманной фигуры и растворилось в воздухе.

Сама туманная фигура исчезла более медленно, с последним голубым лунным лучом.

— Бог не забрал его, — прошептал Ингри.

— Он забрал бы, если бы мог, — ответил ему Льюко. — Отец Зимы тоже оплакивает эту потерю.

У Ингри, по крайней мере пока, слёз не было, хотя все его тело сотрясала дрожь. Он чувствовал, как его покидает второе зрение — дар возвращался к дарителю. Йяда снова приблизилась и перевязала палец Ингри куском чистого полотна. Они ещё какое-то время постояли, обнявшись.

— Что ж… — Просвещённый Льюко осенил их знаком Священного Семейства. — Всё закончено. — Его голос стал более мягким. — Не пора ли нам вернуться в тепло, милорд и миледи?

— Сейчас, — вздохнул Ингри. — Закат луны над Бирчбеком стоит того, чтобы немного помёрзнуть.

— Как пожелаете. — Льюко улыбнулся и, поплотнее запахнув мантию, стал спускаться по лестнице, внимательно глядя под ноги, чтобы не поскользнуться.

Ингри подошёл к Йяде сзади и положил подбородок ей на плечо; оба они смотрели на раскинувшуюся перед ними долину.

— Я знаю, что надеялся ты на другое для лорда Ингалефа, — через некоторое время сказала Йяда. — Мне очень жаль.

— Да, на другое… Но всё равно это лучше, чем ничего, и несравненно лучше, чем вечное сомнение. По крайней мере здесь всё закончено. Я могу уйти и не оборачиваться назад.

— Но здесь — дом твоего детства.

— Он был им, но я больше не ребёнок. — Ингри так крепко обнял Йяду, что она наполовину охнула, наполовину рассмеялась. — Мой дом имеет новое имя, и зовут его Йяда. Вот там я и буду жить.

Теперь уже Йяда рассмеялась так громко, что с её губ слетел клуб пронизанного лунным светом пара.

— Кроме того, — продолжал Ингри, — думаю, что зимой в Баджербридже теплее, чем в Бирчгрове.

— В долинах теплее, да. На верхних склонах всегда бывает много снега, если ты по нему соскучишься.

— Прекрасно.

Несколько раз медленно втянув морозный воздух, Ингри прошептал:

— По-моему, он не испытывал ни боли, ни страданий. Что ж… Я видел судьбу, которая меня ожидает. Я не буду её бояться.

— Меня и Фару тоже, — задумчиво проговорила Йяда, — если ты не переживёшь нас и не очистишь по очереди наши души.

— Трудно решить, какая очерёдность пугает меня больше. — Ингри повернул Йяду лицом к себе и взглянул в её встревоженные глаза, широко раскрытые, тёмные, с янтарным ободком вокруг радужки. — Я должен молиться о том, чтобы уйти последним, но я не знаю, как я это вынесу.

— Ингри, — Йяда ледяными руками сжала его лицо и повернула так, чтобы смотреть ему в глаза, — год назад разве мог ты даже вообразить, что будешь стоять здесь, сделавшись тем, кем ты стал?

— Нет.

— Я тоже не могла вообразить всего, что со мной произошло. Так что, может быть, нам не следует быть особенно уверенными насчёт своего будущего. То, чего мы не знаем, гораздо больше того, что знаем, и будущее наверняка не перестанет нас удивлять.

Мысли Ингри вернулись к той ночи в Оксмиде, когда в припадке чёрного безумия он едва не перерезал себе горло. Он всё ещё не был уверен в том, была ли в том вина Хорсривера или его собственная.

«Мне будет всего этого не хватать».

— Я неожиданно повстречал четыре тысячи душ, которые согласились бы с тобой, знаменосица.

— Тогда позволь их мнению направлять твои решения.

— Ах… — Унылое полуночное настроение уступило место покою, рождённому теплом Йяды.

— И ты напрасно называешь себя последним шаманом, — добавила Йяда. — Ты сам мог бы создать великих священных животных и магов, населённых духами зверей.

— Я не стал бы делать такого ни с кем, не будучи уверенным, что найдётся способ вывернуться.

— Ну конечно. И разве ты думаешь, что храм вечно будет противиться древней лесной магии? Может быть, они придумают какую-то свежую версию, подходящую к новым временам.

— Это потребует от священнослужителей долгих размышлений. Пятеро богов свидетели: мы видели достаточно несчастий, вызванных прежними порядками.

— Тем не менее храм управляется со своими волшебниками, хотя и не всегда успешно. Посмотри на бедного Камрила… И всё-таки то, чему жрецы научились, позволяет им не отказываться от использования демонов. Мы с тобой оба знаем священнослужителей, способных придумать новшества.

— Ах… — В глазах Ингри вспыхнула новая надежда.

— Ты очень высокомерен, лорд-волк. — Руки Йяды назидательно встряхнули голову Ингри.

— Да? Что ты ещё придумала, милая моя кошка?

— Как можешь ты утверждать, что ещё нерождённые поколения не станут горько тебя оплакивать? Не в твоей власти диктовать их сердцам.

— Ты пророчествуешь, леди? — лукаво поинтересовался Ингри, но в этот момент его охватила дрожь, как будто он услышал колдовской голос.

— Давай примиримся со своей судьбой и посмотрим, что получится.

Губы Йяды были тёплыми, как лучи встающего солнца, разгоняющего лунный холод. Она потёрлась щекой о щеку Ингри и счастливо вздохнула.

— У тебя холодный нос, волчонок. И ты не такой уж колючий — должно быть, это признак здоровья. Если нам предстоит когда-нибудь стать предками, а не просто потомками, то, пожалуй, стоит вернуться на ту пуховую перину, которую нам обещал твой кузен.

Ингри усмехнулся и разжал объятия.

— В постель так в постель — ради наших потомков.

— И я смогу отогреть ноги о твою спину, — практично решила Йяда.

Ингри взвизгнул в шутливом ужасе и был вознаграждён звонким смехом Йяды. Её смех обрадовал его сердце, как обещание рассвета этой самой длинной ночью года.

Держась за руки, они спустились по заснеженной лестнице.

102
{"b":"48052","o":1}