Рапира мира Рапира мира меня любила, рапира мира была строга, рапира мира жила без мира, рапира мира – родитель зла. Не свет тут клином сошёлся, клинок великий нашёлся, клинок воткнул кто-то в горы — вот вам мировое горе. Плоха ль такая картина, она никому не претила, она намазана маслом на холст земли прямо красным. И кого б ни любила рапира: она погубила полмира, полмира у нас недожило, недоело, недолюбило. А и какое нам дело, что кому-то чего-то хотелось? Просто так было и будет: рапира мира про нас не забудет, рапира мира по нас не заплачет, она не мать и не мальчик. Только глазам очень больно: не вольно, не вольно, не вольно! Целуют нас мёртвые люди. Так будет, так будет, так будет. Боярина повязали Боярина, что ли, взяли? Схватили и повязали. Никуда ж ему больше не деться из вашего туретства! Не выкупит его княжья община, зачем им лишний мужчина на пиру боярском? А на орды турецки, татарски и простолюдинов хватает. Вот так. Лихо знает. Готов княже к смерти. Не впервой уж (верьте не верьте) умирать роду барскому от безделья на чужбине с похмелья. Опричнина на вас, на нас и на морду вашу крестьянскую (Великий Новгород 1471 год и до Литовии предатели охочие) Русь держалась за землю коромыслами, пахла податью, зерном, дурными мыслями. Неприкаянный народ, не охаянный, размечтался о загадочной Дании, о Польше да о Литовии: «С Казимиром мы давно не спорили!» — и ругая москвича, собираться рать пошла. Сороктысячная рать идёт град оборонять не от ворога чужого, а от русича родного, от великих князей москви-москви-москвичей. «Ненавидим царя, Новгород – усё Литва!» — пело песни семя позорное. Измена. Год в годину. «Тебе половину, мне половину. Предателя сдвину!» — подумал царь Иоанн, и повёл войско сам. А год стоял совсем нехороший — урожайный! Намертво был уложен последний ребёнок на пашне. Знай, что ли, наших. Не пожалев ни матери, ни отца, складывал царь трупы без конца: «Знай наших, изменник каждый!» А во поле звёзды коромыслом. Чёткое сечение – злые мысли самого Иоанна: «Не оставлю камня на камне!» Камень не железо, долбанёшь и треснет. Если Новгород в огне, то к заснеженной зиме. * * * А снег валит, валит и валит, он мысли наши развалит плохие и хорошие. Русь по капелькам сложена маленьким да кровавым. Кто нынче в ней правит? Динь-дон динь-дон. Кто в Литовию влюблён, чёрт на твою душу! Москва имеет уши. Чужие земли кому-нибудь пригодятся
Чужие пустые земли так желанны! На своих пахать некому, свои пустые стоят. Но манит душа короля куда-то в чужие края неизведанные. И собирается армия да кликаются войска! Так из века в век. Слаб человек, но силён войной. «Кто тягаться со мой?» — говорит очередной король и в бой! А падёт войско иль победит – неважно. Ведь он король самый отважный! Чужие пустые земли, может быть, когда-нибудь кому-нибудь пригодятся. И новые воины наплодятся из утроб матерей. Но кто-то с неба кричит: «Смелей!» И опять собирается армия, и снова идут войска в никуда. Баба и бравада Какой бабе больше всего надо? Самой отважной, которой не важно, что она недотрога, она постоит немного, на коня и в тёмные леса! Вон её лошадь рыщет, чего-то всё ищет: врага или лешего самого бешеного. У копья остриё заточено, а ясные очи не дрогнут, и на подмогу ей никого не надо. Бравада, бравада, бравада! * Что ж ты, девушка, от копья чужого упала: своих женихов было мало? Видимо, мало на тебе их было повенчано. Улетала душа твоя кречетом. Сердце своё береги Если нам объявили войну, то я на неё пойду! Если кругом враги, то сердце своё береги, до него тут много охочих! И тёмной, тёмною ночью не спи и не плачь сиротливо, а за сердцем следи родимым, самым красивым на свете, от него ещё будут дети, как закончится наша война. |
