Размышляя о брюках, я рискованно стрельнула глазами по его ногам. На нем были не только хорошие, темно-серые шерстяные брюки, но и ноги в них неплохо смотрелись. Даже слишком хорошо.

— Ну что, ты расскажешь, почему ты здесь, или так и будем загорать?

— Я хочу знать, зачем ты приходила к моему брату.

— А ты что, его надзиратель? По-моему, он пока еще не вампир-убийца.

— Ты знаешь, что я имею в виду. У него неприятности. И я стараюсь разобраться, почему он в такой яме.

— Очень глубокой, надо полагать, — сказала я тихим голосом, потому что силы мои были на исходе. — Но я ничем не могу помочь. Клянусь, мы не виделись с тех пор, как я оставила его на панели перед кафе на празднике «Шутценфест». Мне только нужно было задать ему пару вопросов, вот и все.

— Какого рода вопросы?

— О, исключительно частного, типа — что вы делаете для поддержания волос в чистоте и порядке? Тебе-то что?

— То. Он мой брат.

— Ага, очень хорошо, но не мой. И как он живет — это его личное дело.

Я заметила, что температура на бортовом термометре поднялась на один градус, и, повернувшись к Сэму, посмотрела на него. Не лицо, а мечта скульптора: все угловатое и в боевой готовности. Хотя было что-то такое вокруг глаз… Что именно, я не помню. Может быть, слишком темные ресницы или щетина слишком длинная, но создавался внятный образ плохого копа — как обратная сторона медали. Я бы не сказала, что от этого он стал менее привлекательным. Более того, это как-то неприятно выбивало меня из колеи. Мне пришлось напомнить себе, что у него Ай-Кью выше, нежели мой банковский баланс, и что он ни за что не даст себя околпачить. Так что я попыталась поменять тему.

— Слушай, да это все ерунда, — улыбнулась я, — зато наши с тобой отношения… Они могли бы быть гораздо лучше. Понимаешь? Я так хочу тебя… понять.

При этой тираде я закинула руки за голову, наставив свои секс-орудия прямо на беззащитную мишень. Я собиралась прибавить еще что-нибудь насчет своих биологических часов, но, судя по выражению его лица, с таким же успехом могла бы заявить, что я продавала свои яйцеклетки торговцам органами.

— Ага, — понимающе сказал Сэм.

Он сам напросился. Ведь мог среагировать, как нормальный мужчина. Например, притвориться, что смотрел «Дневник Бриджит Джонс», или в комическом ужасе отшатнуться от женщины, у которой разгулялись гормоны. Но он был не такой, он был слишком упертый. Недавно я наблюдала, как уверенно он двигался. Теперь же, крепко угнездившись в салоне машины, Сэм переменился. Он попросту застыл.

Мои чувства не на шутку расходились. Я успокаивающе похлопала его по колену, пытаясь изобразить из себя своего парня. Заодно немного пощупала его ноги. Хм-м, упругие и, видимо, волосатые. Я сиганула из машины, прежде чем он пришел в себя, подмигнула — пусть знает, гормоны отражаются в каждом моем жесте! — и захлопнула за собой дверцу.

По дороге к дому мои ноги так и норовили сами пуститься в пляс, несмотря на то что я старалась идти спокойно. Это было странно, учитывая, что меня совершенно не поняли. Нет, Сэм определенно имел на меня какое-то необъяснимое воздействие. Но я не была уверена, что мне и вправду повезло.

Зайдя в квартиру, я сразу украдкой выглянула в окно. Его машина уехала. На улице все было спокойно.

— Господи, — пробормотала я, уверяя себя: все, что ни делается, к лучшему.

Его было просто необходимо спровадить. На кой черт мне коп на хвосте, особенно такой, как он? Не коп, а пентюх какой-то, неспособный даже как следует водить европейскую машину. А именно — гонять!

Я занялась подготовкой к работе и завела ментальный будильник на шесть утра. Я намеревалась проверить соседей Дэниела, запротоколировать время его отъезда на службу (он работал в компании по продаже мобильных телефонов), а также проследить заведенный порядок. Так сказать, осторожненько осмотреть изнанку его жизни.

С утра по моим венам несся поток адреналина. А мне именно это и было нужно — что-нибудь возбуждающее. И поскольку я не собиралась заниматься сексом со всякими опасными подонками или торчать по кайфу (о том, чего я еще не собиралась делать, в красках может рассказать христианское телевидение), то совать свой нос в чужие дела как раз и было самым подходящим для меня занятием.

От долгого сидения задница моя превратилась в кусок гранита. На обочине широкой улицы я выглядела подозрительно и чуть-чуть отъехала. У дома было припарковано только три машины — голубой «вольво», желтая «тойота» и подъехавший при мне белый «фольксваген-жук». Я не успела рассмотреть, кто за рулем. Кажется, у каждого из жильцов был свой навес для автомобиля.

Я сидела, как притаившийся в засаде злодей-онанист, который, ссутулившись над рулем, то и дело запускает руки себе в штаны. Через час я умирала от нужды сходить по маленькому, а через два забыла про свой мочевой пузырь, силясь разлепить набрякшие веки. Шесть часов для меня — ни свет ни заря. Вдобавок по натуре я раздражительная, так что настроение в машине создалось гнетущее.

Когда машины начали выезжать из гаражей, вспышка фар полоснула по моим глазам. Это было как в фильме «Эдвард — руки-ножницы». Спустя пять минут от дома номер семнадцать (моей цели) вырулил темно-синий пятидверный автомобиль. Я сглупила, припарковавшись напротив четырнадцатого номера, думая, что тут он не заметит меня, когда будет выезжать на улицу. Все, кранты, мне ничего не было видно, но я быстро развернула машину вдоль дороги и увидела гаражную дверь. Она захлопнулась.

— Супер, — буркнула я. — И что теперь?

Я изнывала. Мочевой пузырь давил на мои жизненно важные органы. Надо было двигать домой, наводить порядок. В это утро Джок наклевался каких-то гнилых зерен и загадил весь ковер. Длиннохвостые попугаи — хорошие комнатные птички, но убирать за ними порой надоедает. Я распахнула дверь машины и огляделась. Почти напротив дома Дэниела располагался общественный парк с крошечной площадкой для барбекю. Там наверняка был туалет. Я заковыляла через дорогу, все еще завернутая в свою накидку, когда увидела женщину, выглядевшую, словно после неудачного посещения парикмахерской. Она со вздыбленными волосами галопировала через улицу с коляской и еще одним отпрыском на буксире, приговаривая:

— Скорее! Не смотри на тетю. Пенни! Не ходи на качели, слышишь, что я тебе говорю? Надень кепку! О-ох, немедленно оставь в покое этого кота. Пенни!

Я тотчас возблагодарила бога и всех его помощников за то, что мне не с кем подвергать себя риску беременности, и устремилась по направлению к каменному блоку, который располагался внизу, на скользком откосе, и сулил мне освобождение. Я обрызгала мочой все нижнее белье, пытаясь избежать столкновения с мошкарой, поднявшейся с краев унитаза. А когда у меня под каблуками хрустнуло несколько тараканов, я решила, что с меня на сегодня хватит и пора домой.

Сегодня вечером работа отменялась, поскольку я давно обещала Джози отправиться наконец на поиски суженого для себя самой. Мы собирались выйти в приличное место.

— Тебе нужно встречаться с людьми, — сказала она, исподтишка оглядев мои ярко-синие брюки-капри. — И тебе не мешает обновить гардероб.

Я вовсе не ожидала встретить идеально подходящую мне половинку, но, возможно, настала пора действительно приложить некоторые усилия, чтобы найти кого-нибудь. Бойфренд был бы кстати. Может быть, у него даже окажется такой же размер одежды, как и у меня, и это решит еще одну проблему. Я смогу иногда надевать его вещи.

Мы завтракали в кафе у Джози. Она рассказывала мне о Карле, разбитном англичанине, с которым она встречалась. Джози, как и я, сомневалась, что их четвертое свидание состоится. Кавалер благоухал одеколоном «Олд спайс» и танцевал, как палка. Мы надеялись встретить кого-нибудь поприличнее, а не «обычную шантрапу, с которой мы вечно знакомимся в четыре утра в арабской закусочной или на стоянке такси», как выразилась Джози. Мы, вообще-то, обычно ходили в винные бары и лаундж-бары, и там обычно были чисто выбритые мужчины в выглаженных рубашках, так что она несколько сгустила краски.