ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

1

Зверобойная кампания закончилась. Вертолеты поднялись с посадочной площадки и улетели в Архангельск, взяв на борт всех, кто приезжал в Унду. Из работников областного объединения остался только инженер-технолог Вельтман. Ему предстояло организовать обработку добытых тюленей и консервацию шкурок. По утрам этот крепкий, средних лет мужчина в неизменной дубленке и шапке из пыжика шагал к вольерам и в цех, где заканчивалась установка оборудования. Его не очень устраивало то, что цех размещался в большом и холодном сарае, бывшем складе, что не все станки были осенью завезены. Но это зависело не от него, и даже не от Климцова, и приходилось довольствоваться тем, что имелось под рукой. Вельтман торопил рабочих, оборудовавших цех: дней через десять бельки в вольерах превратятся в серку, и начнется горячая пора. Надо, чтобы все поголовье было сохранено, обработано и затраты колхозов окупились. И Вельтман с утра до вечера хлопотал возле станков и приспособлений, деревянных больших чанов, рельсового пути и вагонеток, проверял готовность котельной и трубопроводов. Словом дел у него было по завязку. Иван Данилович Климцов с правленцами комплектовал звенья для работы в цехе. Опытных обработчиков не хватало, приходилось обращаться к старикам-зверобоям. Те охотно откликались на его предложения. Климцов опасался, как бы инженер, подготовив цех, не уехал, оставив его одного с такой прорвой дел. Но Вельтман заверил, что будет находиться в колхозе до той поры, пока не обработают все меховое сырье. Климцов успокоился, но вскоре у него появились новые заботы. Митенев со своей бухгалтерией подвел дебет-кредит и, составив ведомости для расчета со звероловами, зашел к Ивану Даниловичу подписать их. - Заработали мужики, по-моему, неплохо. Не должны обижаться, - заметил Климцов, проглядывая ведомости. - Неплохо, - согласился Митенев. - Однако деньги на счету тают. После оплаты вертолетов осталось всего ничего... - Скоро получим за шкурки солидные деньги, - сказал Климцов несколько самоуверенно. - Цыплят по осени считают. - А сколько у нас в банке на счету? - спросил председатель. Митенев назвал сумму, и Климцов заговорил уже не столь самоуверенно. - Тральщики еще заработают. - На это не очень-то надейтесь, Иван Данилович, - опять возразил главбух. - Треску да окуня больше ищут, чем ловят, да и мелкая пошла рыбешка, еле дотягивает до промыслового стандарта. А мойве велика ли цена? На зарплату рыбакам дай бог заработать. А ремонт? Суда ведь требуют ежегодного ремонта! Иван Данилович умолк и досадливо передернул угловатыми плечами: "Этот Митенев всегда испортит настроение. Что за человек!" Но председатель понимал, что опасения главбуха не напрасны, и выложил он их вовремя, чтобы предупредить о возможных будущих финансовых затруднениях. Митенев меж тем продолжал: - Ты не забыл, Иван Данилович, что летом к будущей зверобойке надо строить цех, гостиницу, склады, столовую? Деньги опять потребуются. - Поморцев поможет. Дело-то ведь общее. - В принципе - да, - согласился Дмитрий Викентьевич. - Но ты все-таки обговори это в рыбаксоюзе. Там тоже должны думать... - Хорошо. Полечу в город и все выясню. Митенев еще постоял, помялся и наконец вымолвил: - Ох, чует мое сердце, что придется нам брать ссуду в банке. Не люблю я этих ссуд. Долги! Климцов улыбнулся, видя, как морщится Митенев при упоминании о долгах, будто сунул в рот горсть клюквы. - А вот поговорка есть, - сказал он. - "Должен - не спорю; отдам не скоро, когда захочу, тогда и заплачу". Не падай духом, Дмитрий Викентьевич. Обойдемся без ссуды. Зверобойный промысел нас выручит. Раньше-то выручал! - Так то раньше. Одни вертолеты чего стоят... Митенев недоверчиво покачал головой и ушел. Проводив его взглядом до двери, Иван Данилович подумал, что главбух, как всегда, прав. "Да, а как же быть с фермой? Я ведь обещал Зюзиной и дояркам новый коровник, - Климцов озадаченно наморщил лоб и стал ходить взад-вперед по кабинету. - Придется им сказать начистоту: "Поработайте, бабоньки, пока еще в старом... А электродойку надо вводить, невзирая ни на что". Так цепочкой возникали разные дела, и казалось - конца им не будет. Вытащишь одно звено - за ним тянется другое, третье... И все решать надо сегодня, сейчас, немедля. Завтра уже будет поздно.

2

Елисей получил в конторе расчет за зверобойку и, придя домой, положил на стол перед отцом деньги. - Вот, батя, мой заработок. Тут все до копейки. Родион посмотрел на сына попристальней, прищурив усталые глаза с белесыми ресницами, погладил усы и мягко улыбнулся: - Поздравляю с первой получкой. Сколько тут? - Триста восемьдесят два рубля. - Прилично. Сколько дней ты работал в море? - Неделю. - Вот видишь! "Вон какой у меня сын вымахал, - подумал отец. - Высок, строен, пригляден. Вполне пригожий парень". Августа, вытащив из русской печи чугун с горячей водой, тоже любовалась Елисеем, голубые глаза ее излучали материнское тепло и ласку. Она поставила ухват, вытерла руки о фартук, и, подойдя к сыну, поцеловала его в щеку. Для этого ей пришлось привстать на цыпочки. - Вот и вырос ты у нас, сынок, - сказала она. - И зарабатывать начал. Себе-то оставил на карманные расходы? - Мне не надо, - ответил Елисей и, считая разговор оконченным, ушел в горницу и занялся там проигрывателем. Из горницы послышалась негромкая музыка. Родиону хотелось еще поговорить с сыном, и он позвал: - Что скоро ушел-то? Иди сюда. Елисей послушно вышел опять на кухню. Отец взял деньги, подержал их в руке и снова бережно положил на стол. - Так ты... это самое... Деньги - в общий семейный кошелек? - Конечно. - Возьми себе сколько-нибудь, - снова предложила мать. - Я же сказал - не надо. Куда мне деньги? - Н-ну ладно, сынок. Спасибо, - расчувствовался отец. Он вышел из-за стола. - Дай-ка и я тебя обниму. Обхватив плечи сына своей единственной рукой, Родион нечаянно ткнулся обрубком левой ему в грудь. И Елисею вспомнилось и то, как вернулся с войны безрукий отец, и то, как трудно привыкал он к положению инвалида: иной раз не спал ночами, сидел без огня на кухне и курил без конца видимо, болела рана... - Да что вы в самом-то деле... Обниматься, целоваться вздумали, - смущенно пошутил Елисей. - Этакое событие... - Первая получка - большое событие, сынок. А еще мы с матерью довольны тем, что ты отдал родителям все до копейки, что к деньгам пристрастия не имеешь. Так, мать? - обратился Родион к жене. - Так, так. Елисей замялся и не очень уверенно попросил: - Если вы не против, то из моей получки купили бы джинсы Свете. Давно мечтает. Родители переглянулись, оба вспомнили недавний разговор на эту тему в присутствии Панькина. Отец нахмурился, мать, пряча улыбку, отвернулась к печке. Светланы дома не было, ушла в клуб на репетицию. Она участвовала в самодеятельном хоре. - Ну это ты зря, сынок, - сказал отец. - Трудовой заработок тратить на пустяки. Зачем ей эти штаны из парусины? - Все же сколько они стоят? - В голосе матери послышались нотки примирения. - В магазинах хорошие джинсы бывают редко, а на толкучке в городе они стоят сотни две, - ответил Елисей. - Да как же это? - взорвался вдруг отец. - За какие-то западные штанцы две сотни выложить? А все потому, что ты их разбаловала, - упрекнул Родион жену. Он взял деньги со стола, отнес их в горницу и спрятал в комод. Никаких жинсов, - возмущался он, вернувшись. - Это не предмет первой необходимости. А получку твою я, как есть, сохраню до твоего возвращения из армии. Отслужишь, вернешься и приоденешься. Все, все, решено. Елисей, не выдержав, расхохотался. - Ну, батя, я ведь не настаиваю. Что ты вспылил? Чисто кипяток. - Кипяток и есть, - сказала Августа, лукаво поглядывая на мужа. - А ты все надо мной подсмеиваешься, - повернулся к жене Родион. - Вижу, вижу. Всю жизнь ехидничаешь... - Надо же с тебя немного спесь сбить. Ходишь по деревне со своей сумкой уж больно серьезный. Как генерал, в мундир затянутый, - не подступишься. Одна только и управа - жена законная... Широко распахнув дверь, в избу вбежала Светлана. Быстрая, шумливая, чуточку возбужденная, она скинула пальто, шапку из белого песца и - сразу за стол: - Есть хочу! - Ишь, какая шустрая, - с нарочитой строгостью проворчал отец. - Где была? - На репетиции. Вы чего все надулись? - Кто надулся? Вовсе нет, - сказала мать. - Сейчас будем ужинать. Мой руки, да стели скатерку. Светлане шел шестнадцатый год. Она была очень похожа на мать: роста среднего, полненькая, светлые волосы заплетены в косу, а у висков прядки вьются кольцами. И ямочки на щеках, как у матери. Когда Светлана улыбалась, они становились глубже и делали ее еще более привлекательной. - У нас, Света, сегодня событие, - сказала мать. - Какое? - Светлана расстелила на столе полотняную скатерть. - Елеся получку принес. - Поздравляю. Сколько заработал? - поинтересовалась Светлана и, когда ей ответили, вполне серьезно одобрила: - Молодец, Елеська! Кое-что можешь. Купил бы мне со своей получки обнову. Она говорила это брату, а сама поглядывала на отца и рассыпала по избе веселые искорки из своих зеленовато-голубых глаз. Конечно же, она опять намекала на злополучные джинсы. Елисей, заметив, как вытянулось лицо у отца, отвернулся и прыснул в ладонь. Августа еле удержалась от смеха. Но Родион на этот раз оказался на высоте положения. - Будет тебе обнова, - сказал он коротко. - Садитесь за стол. Мать, тащи, что есть в печи!