– У вашего отца приличный доход?

– Да он один из главных акционеров «Джейт-Эндис-Грир» – фирмы по заготовке питательных белков.

– Я знаю, знаю знаменитая ДЭГ... Все это странно, такой влиятельный человек занимается странными делами.

– Какими? – девушка посмотрела ему в глаза.

– Ну, этими, например: финансирование антивоенных организаций, сочувствующих террористическим группировкам...

– Вы говорите ерунду, – Маарми перевела дыхание.

Принт с интересом пронаблюдал, как поднялась и опустилась высокая девичья грудь.

– Вы не смеете клеветать на отца. Вы...

– Успокойтесь, – Принт закрыл ей рот ладонью. – Это только подозрение и не более, – его рука быстро заскользила по белой точеной шее, нащупывая бриллиантовую заколку туники.

Маарми резко оттолкнула его руку и, отпрыгнув в сторону, замерла в воинственной позе. Ее золотистые волосы разметались по плечам и она зло, как загнанный зверь, посмотрела на офицера.

Принт оскалился.

– Нельзя же все принимать всерьез, девочка. Так вот, а как на счет вот этого приборчика? Разве он не попадает под запрет, на хранение специальных медицинских средств?

Он снова приблизился к ней, но Маарми мгновенно отступила к двери. Принт сделал обманное движение правой рукой, а другой попытался ухватить ее. Она ловко уклонилась, в последний момент. Получив резкий удар по бицепсу, Принт сконфужено отступил, массируя онемевшую руку. Она недвижно стояла напротив, сжав белые красивые руки в маленькие кулаки. Светлый локон прикрыл левый глаз. Она злорадно улыбнулась, слишком натянуто для истинной радости, но бой был не окончен. У баритон-лейтенанта все закипело от ее улыбки и он снова перешел в наступление. Она, смотря ему в глаза, пятясь задом, переступила через порог.

– Хек! – Принт резко выбросил левую руку вбок. Когда ее взгляд на мгновение отклонился в сторону, он толкнул ее раскрытой ладонью в живот и она упала, теряя равновесие, в распахнутый люк, за которым оскалив зубы стоял бас-сержант. Волосатая рука схватила ее за талию, а другой он уже заламывал ей руки за голову.

– А девчонка что надо, не правда ли, лейтенант? – он довольно заржал. – Она еще и кусается. Прямо ведьма с луны Мятой, – он ударил ее по щеке.

– Вот и все детка, – Принт приподнял ей подбородок. – Я с тобой могу сделать что угодно. Ты совершила нападение на офицера «патриотической полиции».

Он сомкнул наручники на ее вывернутых за голову запястьях.

– Ну-ка привяжи ее к этому креслу, – лейтенант пальцем указал на сиденье посреди комнаты.

Сержант молча подтолкнул Маарми, незаметно сдавив налитую грудь.

– Ты можешь быть свободен, бас-сержант Гарц.

Солдат явно разочарованный вышел. Беззвучно закрылся люк.

– Все, птенчик, – лейтенант отцепил от ремня небольшой металлический предмет. – Сейчас я задам тебе несколько вопросов и ты ответишь на них. Разве нет?

Он огромной ладонью отыскал почти детское плечико. Раздался треск рвущейся материи. Принт снова окинул Маарми жадным взглядом: теперь туника скрывала только одно плечо, а оторванный клок материи лежал на животе. Розовый сосок бесстыдно выглядывал из-под остатков одежды. Принт, молча сопя, размотал толстую проволоку. Он умело прикрепил кусочком пластыря один из проводов к обнаженному предплечью, другой провод, оголенным концом, резко воткнул в ровно поднимающуюся девичью грудь. Она тихонько вскрикнула.

– Ты знаешь, что это такое? – Принт воодушевленно посмотрел на ее побледневшее личико. – Это машина для развязывания языков. Вначале сознаешься во всем ты, а потом твой папа. Поверь моему опыту, я проделывал это много раз. До тех пор пока...

Его прервал мелодичный звон, под экраном видеофона загорелась лампочка. Принт подошел, нажал кнопку и, стал так, чтобы загородить собой вид комнаты. Когда изображение, приобрело четкость, на экране возник пожилой мужчина. Он непонимающе воззрился на полицейского, явно забыв заготовленную заранее фразу.

– Что вам угодно? – резко спросил офицер.

– Мне нужен Радлиф. Но я вижу, что не вовремя. Тысячу извинений.

Вся картина на экране сошлась в точку и погасла. Принт обернулся к креслу: Маарми сидела в подавленном состоянии. Он набрал на панели видеофона номер. Появилось изображение сидящей за столом женщины.

– Чем могу служить? – она со скукой посмотрела на «патриота».

– Мне необходим код абонента, который только что разговаривал со мной, – Принт любезно улыбнулся и немного подождал. На экране было видно, как женщина работает.

– Классная штука, видеофон, – прокомментировал баритон-лейтенант, неизвестно для кого, – и дорогая к тому же. Я, наверное, возьму у вас попользоваться.

– Код абонента: четырнадцать тысяч...

Позади пронзительно закричала Маарми. Принт увидел, как удивленно приподнялись брови телефонистки: на секунду он испугался, все же он серьезно превышал сегодня собственные полномочия. Тут же разъединившись, он бешено посмотрел на девушку:

– Сейчас ты у меня попляшешь, – изрек он поднимая свой прибор.

Раскрутилась рукоятка и электрические разряды забегали по телу пленницы. Принт разгорячился наблюдая за ее судорогами.

– Это только начало, – злобно пояснил офицер.

Он сделал еще несколько поворотов колесика и Маарми, как безумная забилась в кресле. Но его снова прервали, не дав спокойно насладиться упоительной процедурой.

– Вас требуют к рации, что-то серьезное, – передали из-за двери.

Лейтенанту опять пришлось выключать свою адскую машинку, весь мир был сегодня против его радостных начинаний. Он вышел. Внутри бронетранспортера он протиснулся между сиденьями и в, услужливо поданном наушнике, испил прелесть неудовольствия штаб-майора Питцера.

– Сколько вас можно ждать, лейтенант? Чем вы там занимаетесь?

– Виноват, господин майор, – скороговоркой ответил Принт, меняясь в лице.

– Немедленно в квадрат шестнадцать – тридцать два. Там какие-то подонки забаррикадировались в помещении банка и «белые каски» без нас не справляются, никак не выбьют их оттуда. Берите всех солдат.

– Все понял, господин штаб-майор.

Принт вытер пот и облегченно вздохнул. Он высунул голову в люк:

– Эй, Гарц, всех сюда. И развяжите эту стерву.

Через полторы минуты, электро-броневик, взвыв, тронулся с места.

И Маарми и ее отцу, можно сказать, сильно повезло – баритон-лейтенант полиции Принт оказался загруженным в этот день по уши, а далее он сменился с дежурства, а еще далее слишком много воды утекло, момент был окончательно упущен и интересы «патриотов» распылились на другие, не имеющие касательства к ним дела.

Нынешний владыка Империи Эйрарбаков, самой большой по площади и самой многонаселенной страны планеты, занимающей, почти целиком, наибольший материк, оказался у власти, скорее, стечением обстоятельств, чем благодаря происхождению: отпрысков предшествующего императора Масиса Семнадцатого в державе имелось достаточно много, слишком любвеобильным властелином был его отец. Являлся он сыном некой малоприметной фрейлины, воспитывался все свое отрочество кое-как и где-то на задворках метрополии. Судьба не наградила его никакими выдающимися способностями, был он не болезненным, но и здоровьем не блистал, образование он получил, но было это скорее одно название, вернее титул, чем суть. Пока, после загадочной смерти Масиса, шла тайная борьба за престол, в которой, как известно, все средства хороши, и смерть, с избирательностью гурмана, выдергивала в свои объятья самых чистокровных и наделенных честолюбием отпрысков древнего рода, проявляя в этом промысле изрядную изобретательность, будущий повелитель совсем не готовил себя к служению родине, рос он подобно траве и в голове его был такой же дремучий бурьян. Однако проносились циклы: власть в гигантской империи-монстре временно захватывали различные коалиции, не достигая в этой борьбе значительного преимущества над соперниками; очередных властителей косили несчастные случаи в виде ядов, бомб, дворцовых импичментов и скандальных разоблачений. Страна содрогалась от всех этих внутренних распей; под шумок, от нее смогли преспокойно отвалиться несколько небольших колоний, а излюбленные расовые враги – браши, взять под контроль, на сколько это было возможно, экваториальный материк. И вот, после очередного правительственного кризиса, ни одна из группировок не смогла представить ни единого достойного кандидата на трон. Тут и вспомнили о Грапуприсе. Был он настолько малоизвестен и производил впечатление такого дебила, что сразу расположил к себе великое множество доселе непримиримых врагов. Стали они его обхаживать, посулами и подарками задаривать и каждый в свою веру обращать. Первый раз попав в столицу, был он, поначалу, несколько ошарашен, но в силу природной тугодумности, как-то быстро перестал удивляться и ходить открывши рот, а видя всеобщее раболепие и восхищение своим существованием, решил, что оно имеет под собой реальное основание. Понял он, что является человеком выдающимся – просто солнцем снизошедшим к смертным, не зря же его по всей метрополии разыскивали, и стал он смотреть на все почести, как на вещи само собой разумеющиеся, а на поклоны подданных, как на естественное состояние человеческой фигуры. Из советов, тут и там ему подаваемых, и нашептываний министров друг другу противоречащих, вовсе у него в голове все перемешалось. Сделал он вывод, что собрались вокруг него люди малограмотные и недалекие, а поскольку воспылал он задачами грандиозными, всегосударственными, глобально-перестроечными, решил он их помаленьку из дворца удалить: подарками он несколько пресытился, а собеседники постоянные были ему в тягость. Друзей у него никогда не было, посему, привык он все свои мысли и чувства сам собой переваривать, а в силу этого, обладал скрытностью неимоверной, потому как разум его недоразвитый не всегда контролировал процессы мышления, проносились они, как бы, на подсознательном уровне и порой рождали таких чудовищ, коих другие, более умные, никогда бы не сумели дисциплинированными извилинами охватить. Не прошел он в детстве школу дворцовой интриги, но, в данном случае, свежий взгляд на вещи, природная угрюмость и подозрительность, воспитанные в детстве, сыграли свою положительную роль. Стал он создавать коалиции в правительстве, настолько несуразные, что когда об этом узнавали, то зубоскалили почти в открытую и гадали, кто его на эти мысли натолкнул. Был он лишен предрассудков, любви в своей жизни ни от кого особо не видел, а потому сам этим свойством не обладал, о совести как таковой не ведал, потому как предусматривает она под собой некий разум. Все эти стечения свойств души и обстоятельств очень помогали ему в осуществление целей, кои поначалу были мелки и противоречивы. Что он усвоил отлично, это то что здесь ему нравится и нет в мире человека более достойного занять трон. А чтобы и поползновений не было, решил он, все-таки, себя обезопасить. Сошелся он сильно с начальником дворцовой охраны, стали они неразлучны как инопланетяне с летающей тарелкой. По его намеку, поистребляли по всей Империи и подчиненных заграницам всех еще сохранившихся наследников обоего пола, а также косвенно имеющих отношение к этому родственников. Посмеялись министры, не слишком прячась, над мнительностью императорской, да только не долго это происходило. Стали они куда-то исчезать, радуя конкурентов и подчиненных теплыми местами освободившимися досрочно. Так и завертелось колесико, как это часто случается. Когда спохватились группировки враждебные, что не только по их советам, оказывается, новоиспеченный властитель действует – поздно стало: закрутило их колесико, закрутило и скушало.