– Извините, Мстислав Всеволодович, – произнес он через некоторое время. – А разве на земных орбитах уже имеется такое оружие?

– Дайте разрешение, товарищ маршал, и оно там будет, – уверенно сказал академик. – Можно сказать, это будут плановые боевые испытания по линии вашего министерства.

Маршал Гречко поднес руку к голове. Теперь пришла его очередь массировать виски.

Это случилось на переломе. Однако тогда никто не мог догадываться ни о нем, ни о самой возможности такового. Поступательное движение расхолаживает. Привычка к нечеловеческому усилию постоянного движения вперед вводит производящего работу в странное состояние, когда ему кажется, что это не он сам толкает телегу, а некие внешние мистические силы озаряют его путь. И тогда он может впасть в легкую шизофрению, при которой пространственные измерения для него перестают иметь значение или путаются, переплетаются в узел. Тяжело, с потом и кровью перемещаемая на загибающуюся в бесконечность гору телега начинает казаться легко катящейся под уклон. Измотанное перенапряжением сознание добровольно обманывается. «Ну, вот сейчас, – гипнотизирует оно себя, – сейчас перейдем вот тот булыжник, и все пойдет как по маслу». И в какой-то мере надежда на чудо действительно вытягивает его из в общем-то безразличной Вселенной. И тогда человек окончательно впадает в транс и бесповоротно рвет путы реальности. Это не просто смертельно опасно – с очень удаленной во времени и удобной точки наблюдения это выглядит пижонством. Конечно, разбухший чирей может считать себя Эверестом, но нужно понимать, что еще до того, когда он вспухнет хотя бы до размеров кулака, гной прорвет его нутро. Естественно, даже в этом всплеске его излияния не сравнятся по масштабу с лавовым выбросом Кракатау.

Однако транс есть транс. В такой момент можно обводить вокруг пальца и завораживать не только себя, но и окружающих. Они тоже начинают принимать ваши усилия, пыжиться за уже несущийся в голубизну воздушный шар. И тогда, видя столь явное признание за реальность еще не свершившееся действие, опоры объективности окончательно подламываются и песочный замок зависает в воздухе на растяжке секунд. Это опасный период слабоумия. В этот момент дуэльная перчатка может хлестнуть по лицу не просто превосходящего противника, но и целую коалицию. И тогда вам точно не выстоять, ибо дополнительно к навалившейся на плечо телеге без руля, без ветрил и с квадратными колесами вам начнут делать подсечки и поливать под ноги быстро обращающееся в лед месиво, и ступни ваши заскользят, и одновременно квадратные колеса впереди напрягутся, желая обязательно и бесповоротно опуститься на ребро. А вы, все еще не вышедши из наведенной галлюцинации, будете держать руки в стороны, продолжая видеть на них перья и перепонки. Возможно, вы станете ими махать, однако, хоть вы еще и не взлетели, падение в штопоре гарантировано.

На орбитах вершились плановые и внеплановые чудеса. У американцев, имеющих большее, чем у русских, число постов космического наблюдения, от удивления отвисали челюсти. И ведь это, учитывая незнание ими подробностей. Но откуда им было разобраться досконально? Уже десять лет, с самого падения «У-2» со свердловского неба, над Союзом опасались летать самолеты-шпионы. Ну а имеющиеся на службе разведывательного сообщества агенты ни за какие коврижки не желали проникать в окрестности Кзыл-Орды, в закрытый город Ленинск, известный в народе под прозвищем Байконур. (Скорее всего, они опасались не климата: многие из них ранее прошли стажировку во Вьетнаме.) Так что основным средством наблюдения американцев значились радиолокационные станции и большие вычислительные машины для расчета орбит. С помощью этих хитрых приспособлений, разумеется, получалось кое-что выявить, но ведь, понятное дело, – не все.

А Советский Союз, точнее, люди, занятые его космической программой, били собственные, ну и, само собой, мировые рекорды.

Мощный ракетоноситель «Протон-К» вывел за атмосферу девятнадцатитонную станцию «Салют». Этот гигант успел совершить на орбите только один оборот, когда к нему с ходу подрулил запущенный с того же Байконура семитонный космический корабль «Союз-10». Наверное, в нормальном режиме стыковка производилась бы долго. Ведь это являлось первым в мире соединением с предположительно долговременной космической станцией. Однако сейчас некогда было приноравливаться и в течение трех-четырех оборотов смотреть на «Салют» извне. К тому же страна, первой в мире научившаяся нанизывать корабли один на один, отработала все досконально. Естественно, в экипаж были подобраны опытнейшие космонавты. Двое из трех в январе 1969-го участвовали в создании на орбите первой экспериментальной станции, составленной из «Союза-4» и «Союза-5». Это были бывший военный летчик и командир корабля Владимир Шаталов и официально гражданский специалист Алексей Елисеев. Оба они совершали третий полет в космос – достаточно редкое явление для космонавтики, причем не только советской. Помимо этого, этот экипаж был спаян не только совместными тренировками на Земле, но и прошел «притирку» на орбите. Два года тому они составили две трети посадочного экипажа «Союза-4», а затем разом летали в «Союзе-8». Сейчас, кроме них, на борту «Союза-10» имелся еще один «гражданский специалист» – Николай Рукавишников.

В действительности многое из того, что в официальных сводках выглядело железной поступью мирного освоения космоса, на самом деле имело другую окраску. Например, Николай Николаевич Рукавишников являлся специально подготовленным инженером по советским космическим станциям военного назначения. Впрочем, так же, как и Шаталов с Елисеевым. Сама же станция «Салют» была недовведенной в полную кондицию боевой космической базой «Алмаз», разработки генерального конструктора Владимира Николаевича Челомея. Если бы не экстренные обстоятельства, ее запуск состоялся бы не ранее следующего года. Ведь кое-какие системы этой невиданной боевой машины, набравшей после стыковки массу в двадцать шесть тонн, не успели пройти предполетные испытания. Например, суперсовременная фазированная решетка для радиолокационного обзора раскинутой внизу Земли имела заниженную по сравнению с планом мощность. Ну что ж, нынче боевую станцию запустили не для перспективного шпионажа, а для войны в космосе. И к этому несостоявшийся «Алмаз» подготовился на славу. К примеру, в его передней части располагалось безоткатное орудие с патронташем в две тысячи патронов.

Кроме того, там же размещались четыре боевые ракеты. Где-нибудь у поверхности планеты дальность их полета оказалась бы крайне небольшой – каких-то пять-семь километров. Но сейчас вокруг раскинулся безбрежный простор. Располагая «дармовой» орбитальной скоростью уже сейчас, только за счет первой ступени пороховых ускорителей они могли набрать вторую космическую, то есть, по большому счету, достичь любого уголка звездной системы Солнца. Разве это была не прелесть?

Запуск с мыса Канаверал и с Байконура, несмотря на внешне сходную атрибутику, – вещи несколько разные. И речь не только в экономии топлива: каждому понятно: двадцатиградусный сдвиг по широте – это не шутка. В счет осевого вращения Земли можно прикарманить не килограммы – десятки тонн топлива только в первой ступени. Так вот, речь сейчас не об этом. Речь о том, что орбитальные корабли Америки и России запускаются под разными углами к экватору. Что это означает? В общем-то – ничего. Обороты вокруг Земли, и те и другие, могут навинчивать с одинаковой эффективностью. Сложность появляется только в одном случае – если им по каким-то причинам следует сойтись в одном орбитальном ракурсе.

В настоящий момент, в отличие от будущего далека «Союза-Аполлона» семьдесят пятого года, пассивную роль играли американцы. Хуже того, они вообще не подвязывались играть какую-либо роль и, по большому счету, не планировали никаких орбитальных перемещений для схождения с русскими. А вот сарделичная сцепка «Салют-Союз» такое вполне планировала. Нельзя сказать, что янки в этом случае оставались совсем уж неповоротливо тупы. Большинство работников умственного труда мыса Канаверал превосходно соображали в своем деле. Некоторые из них даже настояли на произведении расчета возможного маневра русских в отношении вот-вот готового сорваться со стапелей «Аполлона-13».