«Будь проклят этот дом со всеми обитателями! – мысленно выругался я. – В одиночную камеру такую грубую деревенщину надо отправлять. Я бы ни за что не стал держать днем дверь на запоре. Раз они так со мной, то теперь уж я обязательно войду!» Приободрившись от этой мысли, я с новыми силами затряс дверной засов. Из круглого окна амбара показалась кислая физиономия Джозефа.

– Чего вам надобно? Чего стучите? – заорал он. – Тут хозяина нетути. В овчарне он, где ж ему еще быть. Ступайте вкруг амбара, ежели поговорить с ним хотите.

– А что, в доме нет никого, чтобы мне дверь открыть? – в тон ему прокричал я.

– В доме ни души, окромя миссис. А уж она-то вам не откроет, хоть до ночи колотитесь.

– Это почему же? Не мог бы ты доложить ей обо мне, Джозеф?

– Не-а. Я с ней дел не имею, – и голова Джозефа исчезла.

Снег теперь уже валил густыми хлопьями. Я уцепился за дверную ручку, чтобы предпринять еще одну отчаянную попытку, когда во дворе позади меня появился парень без верхней одежды, но с вилами на плече. Он махнул рукой, чтобы я следовал за ним. Мы прошли через прачечную, миновали мощеный участок двора с угольным сараем, колодцем и голубятней и наконец вошли в теплую и уютную залу, где меня принимали вчера. Ее освещал огонь, ярко пылавший в очаге и питаемый углем, торфом и дровами. А рядом со столом, накрытым для обильной вечерней трапезы, сидела та, кого Джозеф назвал «миссис» и о чьем существовании я раньше и не подозревал. Я поклонился, радуясь новому знакомству, и замер, ожидая, когда мне предложат сесть. Она смотрела на меня в упор, откинувшись в кресле и не произнося ни слова.

– Плохая погода нынче, – попробовал я завязать беседу. – Боюсь, миссис Хитклиф, от небрежения ваших слуг дверь немного пострадала. Мне пришлось потрудиться, чтобы быть услышанным.

Ответа не последовало. Я уставился на нее – она на меня. Она глядела холодно и без всякого интереса, но от этого неподвижного взгляда мне стало не по себе.

– Садитесь, – буркнул приведший меня парень. – Хозяин скоро будет.

Я подчинился, потом откашлялся и подозвал злодейку пойнтершу Юнону. При нашей второй встрече она даже соизволила пошевелить самым кончиком хвоста, признавая во мне знакомца.

– Красивая собака! – вновь попытался я завязать разговор. – Собираетесь ли продавать щенков, мадам?

– Они не мои, – отвечала хозяйка таким недружелюбным тоном, каким заговорил бы сам Хитклиф.

– Ну, тогда ваши любимцы здесь? – продолжал я, показывая на подстилку в темном углу, где, как мне показалось, лежали котята.

– Странный выбор любимцев! – был мне презрительный ответ.

Приглядевшись, я понял, что сморозил глупость, потому что в углу были навалены битые кролики. Еще раз откашлявшись, я подвинулся поближе к очагу и вновь повторил свое замечание о плохой погоде этим вечером.

– Так сидели бы дома, – отвечала миссис Хитклиф, вставая и пытаясь дотянуться до двух ярких чайниц на каминной полке высоко над очагом.

Теперь она оказалась на свету, и я смог лучше рассмотреть ее лицо и фигуру. Она была стройной и совсем юной, почти совсем еще девочка, но имеющая восхитительные формы и точеное, нежное личико, очаровательней которого я не встречал, с мелкими чертами и очень белой кожей. Льняные кудри отливали чистым золотом и свободно вились по стройной шее. Глаза ее, если бы смотрели чуть поласковей, сразу брали бы любое сердце в плен. К счастью для моей влюбчивой натуры, единственным их выражением было презрение и какое-то невыразимое отчаянье, какое редко встретишь у молодой девушки. Ей было трудно дотянуться до чайниц, и я сделал движение, чтобы помочь ей. Ответом мне был такой взгляд через плечо, как будто бы я попытался украсть у скупца его сокровище.

– Не нужна мне ваша помощь! – огрызнулась девушка. – Сама справлюсь.

– Прошу меня простить, – поспешил ответить я.

– Вас приглашали к чаю? – резко спросила она, повязывая передник поверх аккуратного черного платья и замерев с ложкой заварки над чайником.

– Я бы с радостью выпил чашечку.

– Вас приглашали? – настойчиво повторила она.

– Нет, – признал я с полуулыбкой. – Но вы можете сделать это прямо сейчас.

Она резко поставила чайницу на место, не потрудившись вытащить ложку, и вновь опустилась в кресло с мрачным видом, наморщив лоб и выпятив нижнюю алую губку, как капризный ребенок.

Меж тем парень накинул на плечи старое пальто и, стоя во весь рост у камина, смотрел на меня искоса и враждебно, словно между нами была давняя и непримиримая распря. Я начал сомневаться в том, слуга ли передо мной. По грубой одежде и речи его никак нельзя было причислить к ровне мистера и миссис Хитклиф. Давно не стриженная буйная шевелюра свободно кудрявилась, щеки заросли бакенбардами, а руки были черны от въевшейся грязи, как у простого работника. Но манеры его были слишком свободными для слуги, даже в чем-то надменными. Не чувствовалось в нем ни почтения, ни услужливости перед хозяйкой дома. Не зная, с кем имею дело, я счел за лучшее не обращать внимания на его странное поведение. Буквально через пять минут приход Хитклифа до некоторой степени освободил меня от моего неопределенного состояния.

– Вот видите, сэр, я пришел, как и обещал, – воскликнул я, старясь держаться веселого тона, – правда, теперь, боюсь, мне придется просидеть у вас не менее получаса, коли вы дадите мне приют. На улицу совсем не выйти.

– Полчаса! – с сомнением покачал головой Хитклиф, скидывая хлопья снега с одежды. – Понесло же вас бродить в самый снегопад. Вы могли просто-напросто заблудиться на болотах. В такие вечера даже те, кто здесь вырос, могут сбиться с пути. И сейчас нет никаких надежд, что скоро распогодится.

– Может быть, дадите мне провожатого из числа ваших работников, и он заночует в «Скворцах»? Как вы на это смотрите?

– Нет, это исключено.

– Неужели? Ну, тогда мне придется положиться на собственные силы.

Хитклиф с сомнением хмыкнул.

– Так мы будем пить чай? – резко поменял он тему, обращаясь к парню в поношенной куртке, переводя свой недобрый взгляд с меня на молодую леди.

– А он тоже будет? – спросила та у Хитклифа.

– Подавайте же на стол! – Ответ был столь груб, что меня передернуло. Тон, которым были произнесены эти слова, изобличал злой от природы нрав. Мне уже не хотелось называть Хитклифа чудесным человеком. Когда же все приготовления были закончены, от него в качестве приглашения я услышал только: «Придвигайте-ка ваш стул к столу, сэр». Все мы, включая парня, которого я вначале принял за работника, расселись и принялись за чаепитие в ледяном молчании.

Я подумал, что, если неловкость возникла из-за меня, моя первейшая обязанность – постараться ее сгладить. Не может быть, чтобы эти люди каждый день сидели за общим столом в мрачной тишине и чтобы хмурость вовсе не сходила с их лиц.

– Странно, – начал я, быстро выпив первую чашку чая и ожидая вторую, – насколько привычка меняет наши вкусы и мировоззрение. Многие и помыслить себе не могут, что счастье возможно в таком полном удалении от мира, какого придерживаетесь вы, мистер Хитклиф. Здесь, в кругу семьи, с вашей прекрасной половиной, вашим добрым гением, осеняющим ваш дом…

– С прекрасной половиной?! – прервал меня Хитклиф, с почти дьявольской ухмылкой. – Где же вы ее увидели?

– Ну, я имел в виду миссис Хитклиф, вашу жену…

– Вы намекаете на то, что ее дух заделался ангелом-хранителем Грозового Перевала, хоть тело ее покоится и не здесь?

Поняв, что ошибся, я попытался исправить свою оплошность. Я просто должен был увидеть огромную разницу в возрасте между теми, кого я посчитал мужем и женой. Мистеру Хитклифу было около сорока. В этом возрасте мужчины редко тешат себя надеждой на брак с юной девой по любви: это заблуждение, скорее, характерно для тех, кто женится в более преклонном возрасте. Миссис Хитклиф нельзя было дать старше семнадцати лет.

И тут до меня дошло, что сидящий рядом со мной парень – эта неотесанная деревенщина, – с шумом хлебающий чай и ломающий хлеб немытыми руками, – возможно, ее муж, Хитклиф-младший. Вот печальные последствия того, что молодая девушка похоронила себя заживо в сельском захолустье. Она связала себя с этим невежей, даже не представляя, что есть люди и получше! Жаль, ужасно жаль! Увидев меня, она наверняка пожалела о своем выборе. Последняя мысль может показаться читателю немного самонадеянной, но мой сосед по столу казался почти отталкивающим, а сам я – вполне привлекательный джентльмен и знаю это по опыту.