- Точно, - подтвердил чудо-старичок, - это уж как водится: не было бы кошки, был бы колпак.
Тон его был настолько серьезен, что я опешил даже.
- Как здоровье, Иван Васильевич? Кошка-то перед самой машиной пробежала, колпак к тому времени давно на чужом колесе крутился. Где связь усмотрел?
- Где надо, там усмотрел, - туманно сказал он, - тут все связано спокон веку. Берегись примет, парень... А колпак помогу достать. Привет...
Что они, сговорились все? Берегись, берегись, береженого бог бережет... Береженого не спасает даже теория вероятности: бутерброд падает как вверх маслом, так и вниз. В среднем - пятьдесят процентов, вероятно. Но, вопреки разуму, в моем случае вероятность "маслом вниз" неуклонно росла.
Я пошел на кухню, отрезал кусок хлеба и уронил нож. Вспомнил: к чему бы это? К гостю мужского пола.
И даже не удивился, услышав звонок у двери. За дверью стоял улыбающийся Ганя. Один.
- В кино мы не попали, - сообщил он.
- Билетов не достали?
- Ага.
- Мороженое ели ассорти?
- Нет, - сказал Ганя, не знакомый с текстами классических советских оперетт, - Людка не любит мороженое.
- А кстати, где она? - спросил я и тут же сообразил: да и не могло ее быть: я вилку-то не ронял.
- Чего?
- Вилку, говорю, не ронял. Значит, гостьи не должно быть. А нож уронил. Вот ты и пришел...
- А-а, - протянул Ганя, - логично. Она попозже придет.
- Без вилки?
- Там видно будет, - туманно сказал он. - Может, и с вилкой.
Нет уж, решил я про себя, больше примет не будет! Хватит с меня кошки, ремонтных работ и уроненного ножа. Но так, из чисто спортивного интереса, неплохо бы познакомиться с народными верованиями, всякими там суевериями, приметами всякими замечательными.
- Скажи мне, физик, - начал я, - какие приметы ты проходил в средней общеобразовательной школе?
- Я там предметы проходил, - плохо скаламбурил бездарный Ганька. - А вообще-то примет навалом - бери любую.
- Дай мне первую попавшуюся, - сухо сказал я.
- Да навалом их, - канючил Ганька, - ну навалом, и всё. Вот эта, например...
Я был строг и неумолим:
- Какая?
- Ну, эта... вот такая... - Он вспомнил наконец и возликовал: - Соль к ссоре.
Я подумал и решил:
- Оставим на потом. Ссориться нам сейчас не с руки. Еще что?
- Да навалом, - опять начал тянуть физик. - Ну, это... три свечи к покойнику.
Хорошая примета. Толковая. "Гуманная". Ради такой и эксперимент не жалко поставить.
- Гони три свечи.
Ганя сбегал домой и принес деревянный подсвечник в виде парусника, в котором скривились от ветхости три красные свечки. Их еще ни разу не зажигали, видимо считая украшением музыкального дома.
Мы пошли на кухню, водрузили это сооружение на стол, и я пошарил на плите в поисках коробка спичек. Не знаю уж, как очутилась грязная вилка именно на плите, но я ее, конечно же, смахнул на пол.
- Ага! - заорал Ганя. - Вот вам и гостья.
Я швырнул ему спички:
- Зажигай! - поднял вилку, положил ее в раковину, подумал с грустью: неужто сбудется?
Свечки тускло и жалковато коптили, роняя на чистый пластик стола мутные красные капли воска или стеарина - из чего они там делаются? Мы молча ждали. Никто не умирал, хотя високосный год все еще буйствовал на планете. И тут в дверь позвонили.
Ганя не стал упиваться сарказмом по поводу упавшей вилки, он только хмыкнул сдавленно, пошел открывать и вернулся с Людой. Люда была чем-то взволнована.
- Здравствуйте, - выпалила она. - Зачем вы свечки средь бела дня зажгли? Хотя нет, правильно: память есть память...
- Чья память?
- Джессупа.
- Кого? - не понял я, а Ганя переспросил заинтересованно:
- Райнера?
Люда скорбно кивнула:
- Разбился в автомобильной катастрофе. Сегодня утром.
- Вот вам и покойник, - торжествующе сказал Ганя, а Люда не выдержала, возмутилась:
- Как тебе не стыдно, Ганя!
Гане стыдно не было. Ганя упивался победой, хотя, по совести, к нему она не имела отношения. Приметы сбывались одна за другой без исключений, и заслуги студента я в том не видел.
- Кто такой Джессуп? - спросил я.
- Певец, - объяснил Ганя, - с Дикого Запада. Король джаза. Правда, с голосом у него было не того, царство ему небесное...
Вот вам и покойник. Ганя прав. Приметы не обманывали, хотя порой их приходилось "притягивать за уши". В самом деле, какое отношение имеет смерть какого-то заокеанского певца к нашим трем свечкам? Да никакого, не убеждайте. И все-таки против факта не попрешь: зажгли свечечки - объявился покойник. И пусть он объявился еще утром, задолго до ритуального зажжения свечей, мы-то о нем узнали только сейчас. Нет, кажется, прав, прав Иван Васильевич: все связано.
И если до сих пор я относился к моим "приметным" совпадениям с некоторой долей иронии, то сейчас эта доля сильно уменьшилась, а если подумать, то и совсем исчезла. Судите сами, дорогие товарищи, какая ирония может быть, если любая из случайно выпавших или нарочно задуманных примет моментально исполняется, сбывается! Другое дело, что иной раз она сбывается с натяжкой не без того! - но и придумывали их, приметы эти, бог знает когда, в незапамятные времена, при царе Горохе. С тех пор они состарились, видоизменились, кое в чем сдали свои позиции, но не исчезли, не умерли. Живут и действуют вовсю. И что самое противное, действуют на меня. Или со мной - не знаю уж, как правильно сказать. Выходит, я неожиданно превратился в пресловутого Макара, на которого валятся шишки, и если шишки эти пока бьют не слишком больно, так это как раз от примет и зависит.
- Вот что, дети, - сказал я своим великовозрастным друзьям. - Со мной происходит нечто странное: вокруг меня образовался эпицентр некой аномалии, суть которой вы поняли. (Ганька хмыкнул, а Люда кивнула серьезно: про колпак и дорожные работы он, видно, рассказал ей раньше, а про свечи с покойником только что разъяснил.) Аномалия эта касается только народных примет, которые сбываются точно. (Ганька опять хмыкнул, но серьезная Люда строго на него посмотрела, и он притих.) Есть два выхода. Затаиться и ждать, пока аномалия кончится, - первый. И второй: лезть напролом, проверять приметы.
- Альтернатива не из легких. - Ученая Люда знала много иностранных слов. Во-первых, кто знает, когда она кончится. Может, вам на год затаиться придется. Или на десять лет.
