Я осторожно вошел в этот "гараж", в темноту. Собственно, особой темноты не было: тоннель - а больше всего это сооружение походило на тоннель - освещался слабым желтоватым светом, как и у входа. Только у входа висела лампочка, а здесь свет шел ниоткуда, что в моем представлении вполне соответствовало атрибутам чуда. Идти было легко, и я довольно быстро пробежал метров двести до первого поворота. Отсюда под прямым углом уходил в желтую темноту такой же тоннель. Возвращаться было глупо, да и Ганька явно ушел дальше, и я свернул в новый коридор-тоннель. Он тоже тянулся не более двухсот метров и в конце так же под прямым углом заворачивал в сторону. Потом я жалел, что не осмотрел как следует стены и пол тоннеля, из чего они сделаны. Но тогда мне было не до осмотров: я торопился догнать Ганю. То есть это я так себя убеждал, а на самом деле мной владело то боязливое любопытство, которое иногда приводит к поразительным открытиям.

Поразительное открытие я сделал в конце третьего двухсотметрового отрезка. Коридор внезапно сузился и посветлел. Белый квадрат обрезал его по периметру. Я вошел в квадрат и... натолкнулся на Ганю. Ганя стоял посреди незнакомой комнаты и смотрел в окно. Из окна виднелись последние этажи нашей кооперативной башни, и я понял, что, если подойти к окну, увидишь пустой двор, засохшие клумбы на желто-зеленом газоне, поодаль - коробочки гаражей. Короче, мы попали в одну из квартир соседнего дома, отделявшего наш двор от гомона Лесной улицы. Вот так: вошли в арку под этим домом, долго и нудно спускались куда-то вниз, а очутились в том же доме, но несколькими этажами выше.

"Как мы здесь очутились?" - я только хотел спросить, но не успел: Ганька приложил палец к губам, зашипел:

- Тс-с!

Где-то, видимо на кухне, пела женщина. То есть пением это назвать было трудно: женщина что-то готовила и вполголоса сама себе напевала.

- А сейчас замесим тесто... - натужно голосила она. Бухнуло что-то тяжелое. - Ох, тяжелая кастрюля, просто руки оборвались! - Потекла вода из крана, звонко разбиваясь об эмаль раковины. - Сейчас мы руки вымоем и полотенцем вытрем! - Женщина перешла на плясовой ритм, и Ганька махнул мне: мол, идем, больше стоять нельзя.

На цыпочках мы вышли в переднюю. Женщина на кухне перестала петь. Мы замерли. В желудке у меня противно заныло, похолодело, лопнуло и оборвалось: я впервые чувствовал себя вором. Чувство оказалось малоприятным. Женщина помолчала секунду и снова запела:

- Видно, померещилось что-то от жары... - Подумала чуть-чуть, закончила в рифму: - Отдохнуть мне надо бы, видно, до поры. - Засмеялась, довольная.

Нас совсем не устраивал ее предполагаемый отдых. Я толкнул Ганю в бок. Он дернулся, потянул за язычок замка. Мы снова замерли в страхе, но дверь не скрипнула, открылась бесшумно, и мы выскользнули на площадку, бросились бежать по лестнице, уже не осторожничая, громыхали подошвами по ступенькам. Внизу остановились, перевели дыхание. Я спросил:

- Какой был этаж?

- Десятый. - Ганя облизнул пересохшие губы. - Ну и дела...

Глубокомысленное замечание его как бы подвело черту под нашими приключениями: ворота вновь стали воротами и за ними все так же шумела улица, громыхал трамвай номер пять и орали про футбол любители крепких напитков. Люда послушно стояла там, где я ее оставил, ждала.

Доминошники снова заняли позицию за столиком под березой, но это были другие доминошники, и нашего "типа" среди них не оказалось.

- Чудо окончилось, - сказал я, - пошли подводить итоги.

Мы расселись по креслам в Ганиной комнате, выпили в молчании остывший кофе, закурили вкусные сигареты "Пэл мэл", которые Ганя взял из кабинета отца-композитора, и я рассказал Люде о темном трехсекционном тоннеле за аркой ворот.

- Что ты, физик, думаешь о нашем путешествии? - Я намеренно начал с путешествия, оставив истории с машинами на потом.

- Мы опять выскочили из нашего мира.

- Согласен. Куда выскочили?

Он пожал плечами:

- В очередной "мешок".

- Предположим. Но тебе не кажется, что "мешок" на этот раз искусственного происхождения?

- Кажется. Только зачем он нужен?

- Разумный вопрос. Давай-ка ответим на него, а потом подумаем о том, как тоннель связан с пропавшими машинами.

- Думаете, связан?

- Конечно.

Тут Люда подала голос:

- Меня не оставляет ощущение, что "тип в майке" пошутил с вами. Устроил вам прогулку по четвертому измерению.

- Основания? - Я был строг с оппонентами.

- Очевидная бессмысленность путешествия!

- Тогда цель шутки?

- У шутки может не быть цели, на то она и шутка. Но, если хотите: чтобы вы, наконец, прекратили лезть в чужие дела.

Люда была невежлива, но справедлива. Мы, конечно, мешали кому-то и нам сунули "конфетку": полакомьтесь, ребятки. Но "конфетка" эта казалась мне вынутой из той же коробки, что и случай с машинами. Логика такова: вы хотите узнать, как это делается? Пожалуйста, погуляйте по тоннелю. Вот так и машины пропадали, понятно?

- Не очень понятно... Как же все-таки пропадали?

Я поделился сомнениями с ребятами. Люда в ответ только плечами пожала:

- Вас принцип интересует? Да разве в нем дело? Главное - цель опыта. А она-то мне неясна.

- А принцип ясен? - Тут даже Ганя не выдержал.

- Ясен. - Люда оставалась невозмутимой. - Например, треугольник Пенроузов.

Сумасшедший Ганя вскочил с кресла, обнял Люду, чмокнул в щеку, заорал радостно:

- Ну, Людка! Ну, молодец! Это же гениально просто, а я, дурак, не допер...

Я тоже "не допер" и тоже почувствовал себя дураком.

- Ладно, гении, сдаюсь. Объясните непосвященному вашу абракадабру.

Видно, потому, что догадка пришла не к нему, а к Люде, Ганя не стал выламываться, по своему обыкновению, и объяснил:

- Это одна из так называемых "невозможных фигур". Представьте себе модель нашего тоннеля: два перпендикулярных бруска в одной плоскости. Третий брусок перпендикулярен второму и образует с ним другую плоскость, тоже перпендикулярную первой. Если посмотреть на эту фигуру в определенном ракурсе, то наш глаз соединит в одной точке два свободных бруска. Получится треугольник, вернее, проекция на плоскость треугольника, составленного из прямоугольных брусков. - Тут Ганя вооружился карандашом и нарисовал "невозможную фигуру". Вот эту, я сохранил рисунок: