Дюваль говорил и говорил, как бы желая доказать Фабиане, что ему все известно. Он хотел отнять у нее даже само желание возражать, хотел подавить ее, подчинить себе. Чем дальше продвигался он в своих доказательствах, тем лучше видел, где именно был обманут, предан. Наконец, он не смог удержаться от смеха.

- Я смеюсь потому, что все-таки существует справедливость. Твой любовник потерял все и сверх того подарил мне тебя. Не правда ли замечательно!? Бедняга, все его ставки биты. А теперь…, если только захочу…, я могу позвать жандармов…

В ее глазах появилась мольба.

- Ты думаешь, что я для тебя палач. Ты меня не знаешь… Тебе на все плевать. К тому же твой любовник имел над тобой власть… Боже мой! Но это не прошло! Да, именно это! Что в нем такого, что вы обе ему подчинялись? Достаточно ему было сказать: "Нужно убрать с дороги Дюваля", - и ни одна из вас не возразила. И вы все втроем месяцами были начеку. Он спал то с одной, то с другой… Словно какой-нибудь султан.

Она быстро задвигала рукой, пытаясь поймать ножку столика.

- Хочешь написать что-нибудь? Замечательно.

Он придвинул столик. Она начала выводить свои неверные каракули.

- Н…Е…Т.

- Что это значит - нет? Я ошибаюсь? В чем именно? Он не спал с вами двумя? Брось! Не обманывай! Нужно написать: "ДА", причем на все, что я рассказал, тогда, может, я все предам забвению. Пиши!

Она снова взялась за карандаш и что-то начертила:

- Н…Е.-…Т.

- Как? Ты хочешь сбить меня с тольку? Я уверен в своей правоте.

Она упрямо опять вывела "Н". Он вырвал бумагу, и столик укатился на середину комнаты.

- Только не это, слышишь, только не это! Проще всего сказать "нет". А твое фальшивое удостоверение - тоже нет? Или все эти шмотки, помеченные моими инициалами, чтобы обмануть домработницу, тоже нет? Фабиана, я согласен на все, кроме того, чтобы меня дурачили… Возможно, я погорячился, но не надо доводить меня до этого. Держи… вот стол… Раз я ошибаюсь, объясни мне в чем… не спеши… я вернусь немного погодя.

Он вышел, сжав в кармане кулаки, внезапно осознав всю свою жестокость. Что она может сделать с этим листком? Нет, надо терпеливо ее расспросить, каждую мелочь, не упуская и скабрезностей… спокойно так побеседовать. Может, где-то в его рассуждениях и есть брешь, раз она говорит: "нет"? А вдруг она хочет его предупредить?

Нужно приготовить список покупок для мадам Депен. Он совсем об этом забыл! Впрочем, ему все равно, есть ли масло, печенье… Он открыл дверцы буфета, осмотрел банки, думая о Фабиане. Сможет ли он теперь с ней жить, когда между ними тайна, которую он никогда не узнает до конца!?

Ладно… оливки…, колбаса…, макароны… она так любит рубленое мясо. Он достал бумажник. Давно пора пойти в банк, и как можно скорее. Купить любовь Фабианы! Любой ценой, которая никогда не будет слишком высока! Купить, пусть не другую Фабиану, но хотя бы ту, что была в начале их знакомства, у которой при его приближении в глазах вспыхивал яркий свет. Мадам Депен придет только к десяти, он сможет заскочить в банк. К тому времени бедняжка сможет что-то сделать с листком бумаги.

Он тщательно закрыл за собой калитку. Шагая к центру городка, он испытывал физическое наслаждение. Ведь уже несколько дней он не выходил из "Гран Кло". Жизнь его была ужасной. Избранный им путь был не из лучших. Необходимо решительно покончить с прошлым, и как можно быстрее. Уехать! В Италию, Швейцарию… На берег озера. Новые впечатления, новая жизнь, новая любовь.

Дюваль уже сочинял новую историю. Если он не сочинит ее и не увидит утопающего в цветах домика на берегу озера; он бросится в Луару.

Он пришел немного раньше открытия банка и ему пришлось подождать. Он снял 500 франков. Ему нравилось получать небольшие суммы, как это делают расчетливые рантье. На обратном пути Рауль купил кучу журналов. Сегодня нужно забыть все ссоры, постараться жить как обычно, поговорить об Италии, о Великом озере… Он купил еще "Голубой путеводитель". Раз ей очень хотелось быть богатой любыми средствами, можно создать иллюзию богатства, прекрасный парк с кипарисами…, мраморная лестница, спускающаяся к воде, лодка из красного дерева. Забыть, что она никогда не пойдет, всегда будет лишь свертком в руках безразличных слуг. Он открыл запертую на ключ калитку.

Его внезапно поразила мысль, что тот, другой, наверное, владеет ключом тоже, ведь он собирался здесь жить. Он, должно быть, и приходил, когда калитка оказалась открытой. Думал найти здесь Веронику, а увидел Фабиану. Как он отреагировал? Что ей сказал? Нужно спросить об этом Фабиану. Только не теперь. Прогулка успокоила его. Ему захотелось сказать Фабиане что-нибудь ободряющее. Еще не поднимаясь на лестницу, он крикнул:

- Это я! Мне пришла в голову интересная мысль.

Он поднимался, улыбаясь. Она лежала, повернув к нему удивленное лицо.

- Как тебе понравится Италия? Я принес путеводитель. Он остановился в дверях комнаты.

- Изучим его вместе… Ты что, еще дуешься на меня? Одеяло сползло, плед упал.

- Фабиана! Ты что, пыталась встать?

Он подбежал к постели. Фабиана лежала на боку. Лицо ее было лиловым.

Дюваль все понял. Красноватые пятна на шее не оставляли сомнений: ее задушили.

Он опустился перед ней на колени. Говорить ему не хотелось. Вместо нее был лишь неодушевленный предмет, а сам он тоже в него превратился. Дюваль пришел в отчаяние. Он не шевелился, не думал. Не существовало больше ни времени, ни усталости. Вдруг он вспомнил о приходе мадам Депен. Нет, он не хочет ее видеть! Никого! Он спустился в сад и медленными шажками пошел к калитке, чувствуя холод и стеснение в груди. Ни малейшего нетерпения, он должен быть как всегда.

Мадам Депен вскоре появилась, как всегда глупо улыбаясь и чрезмерно жестикулируя, с букетом в руках. Вот смех!

- Не сегодня, - сказал он.

- Что, мадам Дюваль плохо?

-Да.

- У вас такой вид!… Ничего страшного?

- Не знаю.

- Я вот принесла…

- Потом, потом.

- Не скрывайте ничего от меня, месье Дюваль!

Он держался за решетку двумя руками в таком напряжении, словно по ней пропустили электроток.

- Уходите, - закричал он, - вам же говорят! Вы больше не нужны!