Ее взгляд упал на предметы, которые горничная достала со дна ее саквояжа и положила на туалетный столик. Щетка для волос, несколько лент, большая Библия, которую Джереми подарил ей на шестнадцатилетие. И тут ее осенило.

Она вытащила из подвязки нож, подошла к туалетному столику и открыла Библию. Попросив прощения у Джереми, а не у Бога, она вонзила нож в страницы книги.

В пять минут она вырезала в страницах превосходный маленький ящичек для креста. Когда Библия была закрыта, никто бы никогда не догадался, что она содержит что-то еще, кроме слова Божьего. Но когда она была открыта… Энджел улыбнулась, восхищаясь своей искусной работой. Украшенный драгоценными камнями крест, засунутый в страницы книги, смотрелся очень естественно. И если есть хоть какая-то правда на свете, пусть святая книга прямо сейчас сослужит свою лучшую службу, защитив драгоценность, от которой зависит вся грядущая жизнь Энджел.

Она вздрогнула от стука в дверь, а затем услышала, как Адам зовет ее. Торопливо выдвинув ящик, она положила в него Библию и спрятала нож. Когда, открыв дверь, она увидела Адама, ее лицо не выражало ничего, кроме намека на сдержанную улыбку, которую он был волен толковать как угодно.

Они катались в кебе по улицам города и по парку. Полуденное солнце беспощадно расправилось с туманом, и Энджел теперь видела тот Сан-Франциско, который представлял собой большее, чем даже она ожидала: дерзкий, деловой, искрящийся жизнью и полный возможностей. Адам объяснял ей, как работают троллейбусы, и рассказывал о том, как на канавах и на проигрышах зарвавшихся игроков и нищих горняков были построены великолепные особняки Ноб-Хилла. Несмотря на свои проблемы, Энджел была очарована городом и вытягивала шею, чтобы получше рассмотреть красивые кованые железные ограды и дворцы с башенками. Когда эти люди начинали, они были не богаче ее. Они приехали сюда со своей мечтой и какой-то суммой денег — и посмотрите, кем они стали: столпы общества, финансовые короли, богаче, чем даже боги. Это был город, где наживались и проматывались громадные состояния, город, где благоволили любому, у кого имелись деньги, или тому, у кого была перспектива их получить. Ее место было здесь, это был ее город.

От охватившего ее возбуждения сердце у нее колотилось, щеки горели, но она постаралась скрыть от Адама свое удовольствие и волнение.

— Откуда вы столько знаете об этом? — подвергла Энджел сомнению его осведомленность. — Вы же сами говорили, что никогда здесь не были раньше.

Адам пожал плечами:

— Я слышал об этом. И читал в газетах. Хотя увидеть город своими глазами — это совсем другое дело.

— Вы совсем как мой папа, — пробурчала она. — Вечно разглагольствуете о том, о чем не имеете ни малейшего представления.

Но когда они оказались в деловом районе и он начал ей рассказывать о людях, которые построили банки и железные дороги и в результате держат теперь бразды финансового правления над большей частью западных штатов страны, она вся превратилась в слух.

Он распорядился остановить кеб перед выстроившимися в ряд магазинами с расположенными перед ними навесами ярких расцветок и с витринами из зеркального стекла.

— Не желаете ли выйти и заглянуть в магазины?

Она желала, и даже очень сильно. Но взглянула на него с подозрением:

— Какой вам интерес ходить по магазинам дамского платья и ювелирным салонам?

— Небольшой, — согласился он. — Но женщины это любят. Вы женщина, и я подумал, что вы захотите в них заглянуть.

Ей так хотелось сказать ему; чтобы он" еще раз подумал, но стоило немного пройти вперед — и она увидела целых три ювелирных салона и, конечно, не могла пройти мимо.

Она позволила ему помочь ей выйти из кеба и подождала, пока он рассчитается с кучером.

— Почему вы так милы со мной? — спросила она.

И тогда он сделал нечто удивительное — он улыбнулся, взял ее за руку и ответил:

— Потому что мне нравится видеть вашу улыбку.

От его ласкового взгляда и простых слов, которые он произнес, у нее засосало под ложечкой. Она торопливо отвела глаза и приняла решение больше никогда не улыбаться.

Но это было легче сказать, чем сделать. В магазинах было столько всего великолепного и прелестного, такого, чем можно было любоваться и чем можно было восхищаться!

Взгляд, нетерпеливо пробежав по витринам и полкам, вдохновил столько удивительных грез и волшебных мечтаний!

Настанет день — и когда-нибудь она будет носить эту чудесную маленькую шляпку с веточкой вишни, когда-нибудь она будет прогуливаться по городу в красных ботиночках из телячьей кожи, держа в руках зонтик от солнца, украшенный кисточками; когда-нибудь она узнает, как шуршат, скользя по ее коже, шелка нижних юбок.

Но пока она, к сожалению, всего лишь бедная девушка в поношенном синем дорожном платье, с простой сеткой для волос, и каждая проходившая мимо по улице элегантно одетая дама своим видом напоминала ей об этом.

Рассматривания витрин оказалось недостаточно. Когда Энджел на целую минуту замерла перед салоном модистки, жадным взглядом изучая маленький конфекцион в пене кружев и газа, Адам открыл дверь магазина и жестом пригласил ее войти. Не успела она опомниться, как уже сидела за столиком с очаровательной шляпкой на голове, удивленно глядя в зеркало и не веря, что это ее собственное отражение.

Она уже больше не чувствовала себя плохо одетой и немодной. Благодаря изящной шляпке даже убогий вид вылинявшего синего платья с потертым воротником волшебным образом преобразился в достойную элегантность. Прозрачная розовая кисея обрамляла ее лицо и делала волосы блестящими. С левой стороны дерзко свисали кружевные ленты. Ее глаза распахнулись, щеки порозовели, и лицо чудесным образом преобразилось. Она была прекрасна в эту минуту.

— Примерьте вот эту, — предложил Адам и снял с глиняной головы манекена синюю плетеную шляпку из пальмового листа, украшенную кружевами и перьями.

Сгорая от нетерпения, Энджел надела ее. Шляпка удобно сидела на ее головке и завязывалась под подбородком широкой яркой лентой. Несомненно, это была самая красивая шляпка, которую Энджел видела в своей жизни. Стоило ей тряхнуть головой, как белые перья затрепыхались, и Энджел тихо засмеялась:

— Она не очень хорошо будет защищать лицо от солнца, верно? — заметила она и опять тряхнула головой только для того, чтобы снова заставить перья колыхаться.

— Конечно, — невозмутимо произнесла продавщица, — она ведь не для этого предназначена. По правде сказать, эта шляпка для девушек, у которых челки подстрижены по моде.

Энджел обратила внимание, что девушка не отходила от нее ни на шаг, как будто боялась, что Энджел испачкает шляпу, и неодобрительное нетерпение в ее глазах означало, что она уверена — они не собираются ничего покупать. Резким рывком Энджел развязала ленту и швырнула шляпку на стол.

— Пойдемте, — заявила она. — Мне эти глупости ни к чему.

Она ушла из магазина не оглядываясь, и ей пришлось подождать Адама на улице.

— Не стригите себе челку, — посоветовал он, когда подошел к ней. — Это делает женщину похожей на телку с изогнутыми рогами.

Энджел вспомнила, что продавщица носила челку и с трудом сдержала смешок. Та девушка из магазина и в самом деле чем-то напоминала корову.

— Давайте зайдем сюда, — предложил Адам. Он открыл дверь магазина женского платья.

— Для чего? — Она подозрительно посмотрела на него. — Вы собираетесь купить себе бальное платье?

Он хмыкнул:

— Это зависит От того, смогу ли я найти что-нибудь, что будет мне впору.

На этот раз у женщины, которая их встретила в магазине, были теплая улыбка и проницательный взгляд человека, который работает уже давно и знает, что в Таком городе, как Сан-Франциско, люди, имеющие много денег, могут выглядеть так, как будто у них нет ни гроша. Она была полной и, одетая в черный атлас с белым кружевом на воротничке и манжетах, выглядела почтенно, но от каждого ее движения веяло элегантностью и стилем. Помещение было меблировано как гостиная — с маленькими диванчиками, креслами и столиками, на которых стояли бутылочки шерри и серебряные чайные сервизы. По всей комнате были расставлены манекены, одетые в такие сногсшибательные наряды, что у Энджел закружилась голова.