- Слышала.
- До сих пор не можем отмыться. Из Москвы категорическое требование не вовлекать членов Компартии в нелегальную деятельность.
- И вы не вовлекаете?
- Вовлекаем, но тут же выводим из ее членов. Так что ты и из комсомола должна уйти. Если мы сегодня поладим.
В этом была своя логика, хотя и парадоксальная. Рене вздохнула.
- А ты как же? - спросила она Огюста.- Ты же член Секретариата.
- С такими, как я, сложнее. Мы как бы связные. Сами ни во что не лезем, но все знаем и как бы ведем вас за руку. "Пасем", если на их языке говорить.- Судя по тому, как ему нравился подпольный жаргон, он сам только учился этому новому для него делу.- Но и нам лучше не попадаться. Поэтому будем соблюдать предосторожности. Вот и дом. Ты дорогу запомнила?
- Конечно.
- А адрес забудь и не смотри на него. Чтоб лишнего не запоминать: чтоб не вспомнить потом где не надо...
Они вошли в большой многоэтажный красивый дом - такой, в каком жили преуспевающие коммерсанты, которые могли себе это позволить, и артисты и всякого рода авантюристы, которые жили шире, чем разрешали их средства. Внизу была консьержка, встретившая их более чем любезно. Они сказали номер квартиры, она кивнула и назвала этаж. Они поднялись на лифте, отделанном дорогим деревом, как каюта на океанском теплоходе. Встретил их невысокий средних лет толстяк в очках: с польским шармом и грацией в самых незначительных его движениях, делавшимися особенно заметными в обращении с девушкой. Взгляд у него был чуть рассеянный и исподволь изучающий; но он не злоупотреблял этим и старался смотреть в сторону: чтоб не смущать собеседницу. Говорил он с акцентом, но быстро и без запинок.
- Консьержка не спрашивала ни о чем?.. У меня с ней, правда, хорошие отношения... У меня с ними всегда хорошие отношения,- усмехнувшись, добавил он, беря у Рене пальто и делая это бережно и заботливо.
- Как вы этого добиваетесь? - спросил Огюст; он не хотел отставать от разговора и, сняв пальто, без приглашения вошел в гостиную. Казимира, с его церемонностью шляхтича, это покоробило, но он не подал виду.
- Да так и добиваюсь, как все. Подарки делаю да говорю приятные вещи. Шоколад помогает. А как еще с женщинами вести себя и разговаривать?.. Вы не так считаете? Вас ведь Рене зовут? - Он посмотрел на свою гостью внимательнее прежнего.
- Не знаю,- уклонилась от ответа Рене: ее заинтриговал этот человек, и интерес к необычным и одаренным людям со странной судьбой надолго задержал ее потом в разведке.- Я не ем шоколада.
- Ответ предельно ясен, хотя и зашифрован,- сказал Казимир.- Люблю ясность иносказания. Без нее в нашем деле никуда. А где Шая? - В его голосе послышалась озабоченность.- Он обычно не задерживается. А вот он...- Он открыл дверь Шае. Тот, как и в прошлый раз, был весел и подвижен, как ртуть, и круглое лицо его лучилось и щурилось в хитрой и лукавой улыбке, будто шел он не на конспиративную явку, а на свидание с женщиной.- Что задержался?
- Смотрел за консьержкой. Между парадными дверьми стоял: не будет ли звонить после вас. За вами шел,- кивнул он Огюсту и Рене.
- Мы вас не видели,- сказала Рене.
- А меня никто не видит. Прозрачный, как из целлулоида. А консьержка с телефоном - нет ничего хуже. Одной рукой вам машет вслед, другой номер набирает.
- Не звонила?
- Нет. Спросила только, не к вам ли и я тоже.
- Это потому что сразу после них. А Филип где?
- Теперь он смотрит: не звонит ли после меня. Что вы ей говорите хоть?
- Говорю, что набираю людей в колонию. В Пондишери, на работу с каучуком.- И уточнил: - Не бойтесь: администраторами, а не сборщиками гуттаперчи. Знайте, если спросит. Объявление дал для прикрытия. Не куда-нибудь, а в "Пти-Паризьен". Приходится отвечать на телефонные звонки, когда сижу здесь. Что, слава богу, не часто бывает. Вот и Филип. У него свой ключ.
- А почему у меня нет? - пожаловался Шая.- Мне как раз такой комнаты не хватает! - и подмигнул Рене.- В ней спрятаться ничего не стоит. В этом огромном гардеробе, например. Тут для двоих уголок найдется,- и огляделся по сторонам в поисках других укромных мест, в которых можно было скрыться, если бы вдруг нагрянула полиция...
Пришел Филип, они посерьезнели. Филип вел заседание: видно, занимался бумажной стороной дела.
- У нас сегодня Рене Марсо, дочь профсоюзного деятеля и крестьянки, секретарь Коммунистической молодежи девятого района Парижа. В юношеском движении с пятнадцати лет, недавно получила степень бакалавра по философии, сейчас студентка Сорбонны и Политической школы, но хочет целиком посвятить себя боевой нелегальной борьбе с международным империализмом. Самые лучшие рекомендации от нескольких известных коммунистов - каких, не буду называть, чтоб не очень зазнавалась,- пошутил он.- А если говорить правду, то такие рекомендации не оглашаются. Так что всем нашим требованиям ты, Рене, подходишь - давай теперь тебя послушаем, что ты хочешь найти для себя в этом закрытом для других участке международного рабочего движения, который, сразу скажу тебе, опаснее всех прочих. Мы, конечно, не оставим тебя в беде, если что случится, но об этом надо знать с самого начала, да ты и сама это понимаешь. Многие из товарищей, которых, как мы говорим, посадили за антимилитаристскую деятельность, на самом деле были связаны с нами. Не все конечно, но многие.
Казимир перебил его:
- Что ты все о грустном? Совсем это не обязательно. Умный человек в их сети не попадает - погляди вон на Шаю. Чем бы ты, Рене, хотела у нас заняться?
Она не поняла:
- Есть выбор?
- Спросим, конечно, к чему у тебя душа лежит. Иначе толку не будет. Не знаешь нашей работы? Курьером можешь быть, вербовать новых сторонников, секреты воровать - к чему у тебя душа ближе?
- Там разберемся,- сказал Шая.- Что вы девушку в краску вгоняете? Такие вопросы и уголовникам не задают - каждый выбирает по ходу дела.
- Я бы хотела,- не слушая Шаю, сказала Рене,- делать то, что не противоречит естественному праву человека.
- Ты что?! - испугался за нее Огюст.- Какие естественные права?!
- Погодите,- заинтересовался Казимир.- Она же учится на юридическом факультете Пусть объяснит - юристы-то мы не очень грамотные. Не до того - с нашими делами да занятиями.
- Естественным правом каждого является право на жизнь и свободу выбора,- сказала, как на экзамене, Рене.- Поэтому, например, вербовать я никого не буду.
- Почему? - спросил Казимир.
- Потому что каждый волен жить как хочет, и склонять человека к тому, что он считает преступлением, само по себе незаконно.
- Рене! - вскричал Огюст.- С такими мыслями здесь делать нечего!
- Да погодите вы! - сказал польский еврей, от рождения привыкший к склокам и к сварам.- А с государством можно бороться?
- Можно и нужно,- отвечала та.- Государство само ведет себя преступно.
- Теперь, кажется, начинаю понимать,- сказал Казимир, не вполне потерянный для юриспруденции.- Интерес одного человека выше государственного?
- Вот именно,- сказала Рене.- Я лучше буду курьером - для тех, кто сам решил свою судьбу. А остальных оставлю в покое. Нельзя обманывать людей это всегда выходит боком.
- Может быть, и так,- сказал Казимир: не то всерьез, не то в поисках примирения.- На последнем процессе самое большое впечатление произвели те, кого обманом вовлекли в сбор разведывательных данных. Народу это больше всего не понравилось. Не трогайте простых людей - так сказал мне один в зале.
- Именно вам? - удивилась Рене.
- Вообще сказал, никому в частности. Я с ним вместе возмущался... А может, и мне специально,- передумал он вдруг.- Сейчас, с твоей помощью, догадался: французы бывают проницательны... Ладно, Рене. В нашем деле нужны мыслящие самостоятельные люди, имеющие свои принципы и поступающие в соответствии с тем, что считают нужным...- И прибавил с грустным польским местечковым юмором: - В России бы твоя философия не подошла: там естественное право не в почете, а здесь - давай, действуй!..- И те двое, Филип и Шая, одобрительно переглянулись.- Курьером так курьером. Вербовщиком тебе действительно быть не надо. Для этого есть другие ... Будешь деньги получать,- прибавил он тоном посуше.- Пятьсот франков - немного, конечно, но столько получает рядовой Красной Армии: во всяком случае, на французской территории. А командировочные, дополнительные расходы они будут оплачивать,-и указал на Шаю и Филипа.- Связь пока через Огюста, он при необходимости свяжет с Шаей и обратно. Что, отпустим их?
