– Красная Армия – не стадо баранов! – резко возразил Вождь – но и только.

Он с любопытством покосился на дырку, подергал вылезший оттуда войлок.

– Мне не понадобится 24 часа. Я готов дать ответ сейчас. Запоминайте.

Вождь поднялся, с минуту ходил по кабинету.

– «Господин рейхсканцлер, марксистская наука придерживается не такого, как вы, взгляда на роль личности в истории. Но мне кажется, что в этом наши теоретики ошибаются. Ваше предложение принято. Итак, до первого января 1943 года никакой войны». Всё, этого достаточно. Повторите.

Человек в форме капитана госбезопасности щелкнул каблуками и наклонил голову – не по советскому уставу, а по немецкому – и повторил текст слово в слово, даже с теми же интонациями.

– Еще одно послание, – сказал он, когда Вождь удовлетворенно кивнул. – Уже не от рейхсканцлера, а от моего непосредственного начальника. Если вы обманете Фюрера, если не сдержите своего слова, к вам явится другой посланец. Ничто его не остановит. Он войдет так же легко, как вошел я. И уничтожит вас.

Густые брови Вождя грозно сдвинулись, но курьер не отвел взгляда.

В это мгновение зашевелился усыпленный Нарком. Закряхтел, начал хлопать глазами.

Слегка кивнув офицеру Абвера, Вождь подошел к креслу. Укоризненно покачал головой:

– Не бережешь себя. Работаешь много, спишь мало. А ведь не себе принадлежишь – партии.

Нарком вскочил на ноги, залившись краской, подхватил пенсне.

– Извините… Никогда такого не было!

– Ничего, ничего. – Вождь потрепал его по щеке. – Мы с капитаном пока поговорили. Обсудили вашу с ним «идейку». Она не годится. Но сотрудников подбираешь хороших, молодец. – В кошачьих глазах мелькнула искорка.

– Идите, капитан, – кивнул Вождь. – Вы отлично выполнили свое задание.

– Служу Советскому Союзу! – весело рявкнул капитан, лихо развернулся и промаршировал к выходу.

Оба проводили его взглядом: Вождь задумчивым, Нарком прищуренным.

– Только попробуй его пальцем тронуть, – сказал хозяин. – Знаю я тебя. Не простишь, что он видел, как ты тут задрых. Волосок с его головы упадет – тебе конец. Понял?

Нарком всплеснул руками:

– Да что вы, в мыслях не имел! Отличный работник, всё английское направление на нем держится. Одна работа с «Лордом» чего стоит! Думаю Когана к ордену Ленина представить. Хотя мы, конечно, тоже не сидели сложа руки. Наш доклад со всей убедительностью доказывает, что война – дело решенное.

– Ты этот доклад себе в жопу засунь, – тихо, свирепо оборвал его Вождь.

– Виноват, – опешил генеральный комиссар. – Не понял…

– Его враги составляли, твой доклад! А ты при них пешка. Или, может, не пешка, а?

Зло прищуренные карие глаза встретились с панически расширившимися карими глазами. Лоб Железного Наркома моментально покрылся испариной.

Через несколько секунд Вождь едва заметно усмехнулся.

– Ладно, не трясись. Лучше послушай, что я тебе скажу. Войны не будет. Не нападет на нас Германия.

Нарком сглотнул, замялся, собрал всё свое мужество и спросил:

– Разрешите узнать, откуда такая информация?

– Отсюда. – Вождь показал себе на лоб. – Не будет в этом году войны. Ясно?

Когда он говорил таким тоном, это означало, что все колебания позади, решение принято и нет такой силы, которая способна его изменить. Наркому это было хорошо известно, он и не попытался спорить.

– Ясно. Теперь ясно.

Поняв, что возражений и дальнейших вопросов не предвидится, Вождь проворчал, уже без злобы:

– Я давно тебе толкую – дезу про скорую войну нам англичане подкидывают. И их дружки из окружения фельдмаршала Кейтеля. Не идиот Фюрер на два фронта воевать. Всё спорите со мной, не слушаете. У вас агентурная информация, а у меня нюх. Где бы вы все были без моего нюха?

– Кто спорит? – развел руками Нарком. – Я спорю? Докладываю, и только.

– Сейчас, прямо отсюда, дуй на аэродром. Лети по округам: в Прибалтийский, Западный, Киевский, Одесский. Внуши им страх божий, как ты умеешь. Первое: малейшая провокация с нашей стороны, хоть овчарка сторожевая в сторону границы гавкнет – весь начсостав в порошок. Второе: командиров, кому положено, в отпуска. Третье…

Нарком, кивая, быстро строчил ручкой в блокноте. На лбу у него подсыхали капли пота.