Литмир - Электронная Библиотека

– А мы тут сиди, мучайся.

Наконец, они увидели, как две женские фигурки неспешно спускаются с горки по ту сторону гати, и стремглав бросаются к ним наперегонки.

– Бабушка, бабушка! – кричит внук и с распростертыми объятиями бросается к ней, обнимает за ноги, прижимается всем тельцем, шепчет:

– Вы моя, моя, и я вас никому не отдам, бабушка!

Рядом стоит друг Колька, ему тоже очень сильно хочется так же прижаться к старушке и тоже что-нибудь нежно шептать. Он несмело, с опаской подходит к Лешке, и бабушка прижимает к себе и Кольку.

– Ах, вы мои хорошие! Как же я скучала без вас. Постойте, постойте! – старушка отстраняется от детей, долго, слишком долго достает свой узелок, развязывает его, подает мальчишкам по сладкому сахарному петушку на палочке.

– Вот вам подарок от слободских: как узнали, что не придете, кинулись подарки для вас собирать. Так я и взяла, не отказалась.

– А чего ж так мало? – Колька в спешке грызет подарок в надежде получить еще один, но понимает, что больше не будет. – Они что там, не знают, что петушки очень вкусные и быстро заканчиваются?

– Да кто ж знал, что они такие сладкие? – оправдывается бабушка Химка. – Если бы я знала, не отказывалась бы.

– Бабушка, бабушка! – Лешка теребит старушку за сподницу, пытается что-то сказать на ушко. – Это я понарошку думал, что до обеда буду только маминым. Я и ваш всегда-всегда! – шепчет внук. – Я так скучал без вас!

Какая месть или обида? Да и мысли о них не было! Были томительные минуты ожидания любимой бабушки!

*Химка – жен. имя Ефимия

Конь

Рассказ

Если прижаться губами к замерзшему стеклу, потом подуть на это место, то в окне появится круглое прозрачное пятнышко, в которое видны улица, калитка и Колькин дом напротив, через дорогу. Такую процедуру шестилетний Лешка уже проделывал не один раз. Он высматривал своего лучшего друга Кольку: не идет ли он к Лешке. Но его все не было. И Лешке приходилось всякий раз или прогревать старую дырочку, или, припав губами к стеклу, делать новую, потому что старая быстро затягивалась льдом. «Если бы Колька знал, что я в гостях видел, он бы, конечно, прибежал. Да еще как!» – думал Лешка, с надеждой высматривая в окно своего дружка.

Дело в том, что Лешка вчера вечером приехал с бабушкой от своего дяди, который живет в большом городе. И у них там есть электрический свет! Во всех комнатах лампочки под потолком и светло от них, как днем! А еще – телевизор, по которому он посмотрел веселый фильм. Главное чудо – телевизор. Вот чудо так чудо!

Мама с бабушкой не те слушатели, с кем можно было обсудить такие чудеса. Они только и знают один ответ: «Отцепись, репей. Не до тебя. Займись лучше делом». А какое у Лешки может быть дело? Вот если бы на улицу, тогда конечно. Или сходить к Кольке. Но на улице сильный мороз, и Лешку из дома не выпускают. «Наверное, и Кольку тоже», – думал Лешка, но все равно прогревал дырочку в окне в надежде, что Кольке, может быть, повезет больше.

Мама с бабушкой то и дело бегали в сарай. Там должна была отелиться корова Зорька. И еще они мелко крошили солому, заливали ее кипятком в бадейке, размешивали там же булку хлеба и уносили корове. Это называлось делать пойло. Лешка знал, что кормить корову нечем. «Хоть бы соломы хватило до весны», – не раз он слышал и от бабушки, и от мамы. А еще они говорили, что и у колхоза нет кормов, скотина дохнет.

На той неделе Колькин папа, дядька Петро, рассказывал, что на правлении решили раздать коней по дворам, может, хоть так уцелеют кони до весны, будет на чем пахать.

– Хотя и у людей откуда корма, откуда сено? У всех одинаково то жгло солнцем, то гнило в прокосах. Свою скотину не знаешь, как спасти, – заметил на это другой сосед дед Корней. – Была бы хоть картошка, а то уже семенную моя хозяйка варить начала, а еще только февраль. Как дожить до весны – одному Богу ведомо.

Лешка жил с бабушкой Химкой и с мамой. Вообще, бабушкино имя Ефимья Михайловна, но все в деревне звали ее бабой Химкой. Лешка называл ее бабушкой и обращался к ней только на «вы». Так было принято в их семье. Даже Лешкина мама Ольга, обращаясь к бабушке, говорила: – «Мама, вы».

– Нет в доме мужика, вот и мучаемся, – говорила бабушка. – Некому и сена заготовить.

– А я? – спрашивал в таких случаях Лешка, – Я же мужик!

– Конечно, кто бы спорил. Вон, посмотри, сопли по полу таскаешь, конечно, мужик, – соглашалась с внуком бабушка.

Лешка шмыгал носом, вытирал рукавом не вовремя выскочившие сопли и уходил, обиженно сопя. Вечно эта бабушка над ним смеется. Ну, где же Колька? Лешка приник губами к стеклу, стал прогревать дырку, чтобы посмотреть на улицу. Наконец дырка была готова, сейчас можно и посмотреть. Кольки не было. Но был конь. Прямо посредине улицы медленно шел высокий, светло-коричневого цвета конь Герой. Кого-кого, а лошадей на колхозной конюшне местная ребятня знала очень хорошо. Лешка не мог ошибиться – это был Герой. Конь шел, то припадая головой к земле, то поднимая ее, смотрел по сторонам. Как будто что выискивал. Наконец он остановился на том месте на дороге, откуда начиналась протоптанная в снегу тропинка, что вела прямо к их дому. Лешка затаил дыхание: неужели конь пойдет к ним? Герой поднял голову, повернул ее в сторону Лешкиного дома и вдруг свернул с дороги и пошел прямо к нему. Он подошел к калитке и остановился, как будто достиг конечной цели. Встал, переминаясь с ноги на ногу.

– Бабушка, бабушка! – закричал Лешка. – А к нам конь пришел! Вон посмотрите!

– Какой конь? Что ты мелешь? – бабушка подошла к окну и заглянула в проделанную Лешкой дырочку.

– Господи! И правда. Ольга, иди, посмотри, – всплеснула бабушка руками и опустилась на стоящую вдоль стенки скамейку.

Ольга накинула на спину телогрейку и вышла во двор. Перед калиткой стоял худющий, кожа да кости, конь Герой. Это был очень спокойный и покладистый конь, с которым легко могли управиться и дети и женщины. Он стоял, опустив голову. Судя по всему, уходить не собирался. Или уже не было сил уйти.

Ольга вернулась в дом, села на скамейку рядом с бабушкой.

– Он пришел просить поесть, – ни к кому не обращаясь, сказала Ольга. И вдруг разрыдалась, прижавшись к бабушке.

– Что ж это делается, о Господи? Самим есть нечего, – запричитала бабушка.

Лешка, глядя на плачущих женщин и поняв своим детским чутьем, что здесь происходит, разрыдался вместе с ними.

Первой успокоилась бабушка. Она встала со скамейки, подошла к столу, взяла булку хлеба и стала его нарезать ломтями. Потом сложила нарезанный хлеб в тазик и приказала Лешке:

– На, отнеси коню. Пускай ест из тазика. Так не накрошит и все съест. Да оденься, антихрист.

Лешка мигом оделся, схватил тазик и побежал во двор к коню. Герой как будто ждал Лешку. Он поднял голову и потянулся через калитку к хлебу. Пока конь ел, Лешка не выпускал из рук тазик. Ни одна крошка хлеба не упала на снег. Съев хлеб и, видно, поняв, что ждать больше нечего, конь развернулся и побрел в сторону конюшни.

Когда на следующий день Лешка стал хвастать Кольке, что к ним приходил Герой и Лешка его кормил, Колька не проявил к этой новости никакого интереса. Скривив в ухмылке свой щербатый рот, он заявил:

– А у нас в сарае уже третий день стоит кобыла Сойка, я и не хвастаю.

С тех пор конь стал приходить к Лешкиному дому ежедневно. Как только утром выпускали коней из конюшни, Герой прямиком направлялся к ним. Как и в первый раз, он подходил к калитке и молча ждал. Каждый раз бабушка бранилась, мама всхлипывала, но всегда нарезали хлеб и отправляли Лешку кормить коня.

В середине марта конь перестал приходить: из соседнего района привезли немного сена, соломы и коней не стали выпускать из конюшни.

А корова Зорька отелилась телочкой. Но из-за бескормицы телочку пришлось зарезать на мясо, потому что у коровы не было молока. Потом бабушка приглашала дядьку Петра и деда Корнея, они подвесили Зорьку на веревках в сарае под брюхо, чтобы она не пала на ноги от голода.

4
{"b":"472399","o":1}