— Не нужна мне никакая стрижка, — пыталась протестовать Мэгги, когда сестры почти насильно усадили ее в кресло в парикмахерской. — Все, что мне нужно, — это хорошенько выспаться.
Парикмахер, высокий черноволосый мужчина по имени Андре, дотронулся до ее «хвоста»:
— Так и будем до седых волос строить из себя школьницу?
— У меня нет седых волос! Я еще не в том возрасте.
— Милочка, у них, — Андре показал расческой в направлении ее сестер, — уже могут быть седые волосы, что уж говорить о вас! Так что будем делать?
— Красьте как хотите, но не отрезайте ни дюйма! — Андре вопросительно посмотрел на Клер и Элли, вальяжно расположившихся в креслах:
— А вы говорили, ее можно стричь.
— Конечно, можно! — вскочила Клер. Ее длинные ноги казались еще длиннее от умопомрачительно высоких каблуков. Мэгги на таких не смогла бы, пожалуй, пройти и шагу. — Должна же ты, Мэгги, хоть иногда менять имидж!
— Это мой имидж! — Мэгги почувствовала, что начинает выходить из себя. — Имею я право голоса?
— Нет! — в унисон произнесли все трое.
— Сейчас не восьмидесятые годы, и тебе не восемнадцать, — вставила Элли.
— Спасибо за напоминание! — огрызнулась Мэгги. Андре распустил ее «хвост» и расчесал волосы. Они привычно легли по плечам.
Чарлз любил ее волосы. Он любил расчесывать их, гладить, целовать, говорить, как он ее любит, и ей тогда казалось, что они всегда будут вместе…
— Стригите! — вдруг сказала она так резко, что Андре даже отпрянул. — Стригите, и покороче!
Андре пощелкал серебряными ножницами.
— Милочка, я ведь отрежу — потом не вернешь.
— Отлично! — произнесла Мэгги. — Стригите! — Раз решившись, она не могла пойти на попятную.
Когда они вышли из парикмахерской, на обочине уже ждал лимузин.
— В самом деле? — прошептала ошеломленная Мэгги. — Не верю!
— А ты что думала? — похлопала ее по плечу Клер. — Что отделаешься одной стрижкой?
— Я ничего не думала, — пробормотала Мэгги, ероша непривычный ей ежик. В голове действительно не осталось ни одной мысли, словно Андре вместе с волосами состриг ей и мозги.
Впрочем, нельзя сказать, чтобы новый имидж ей так уж не нравился… Она ощущала себя какой-то легкой, воздушной, словно вместе с «хвостом» сбросила лет десять — пятнадцать. Неужели простая стрижка и впрямь способна дать возможность почувствовать себя другим человеком?
— Кстати, — произнесла Элли, — тебе и не нужно ничего думать. Мы все продумали за тебя. Вещи твои уже упакованы — полный набор новых шмоток на все случаи жизни. Николь останется с Клер, а семейство Джордано любезно согласилось забрать Чарли к себе на выходные. Так что, как видишь, все заботы мы взяли на себя, тебе остается лишь наслаждаться.
Сестры организовали ей уик-энд в Атлантик-Сити! Ее унесет к морю роскошный лимузин, ее ждет шикарный гостиничный номер, где не нужно будет заботиться об обеде и ужине… Одним словом, райская жизнь!
— Мы понимаем, Мэгги, что этого мало, уж прости… — На глаза Клер, что было совершенно нетипично для нее, навернулись слезы. — После того, что ты сделала для мамы в прошлом году… Если бы не ты, ее, может быть, уже не было бы с нами!
— Мы знаем, Мэгги, что на тебя всегда можно положиться, — вставила Элли. — Давно уже нам пора хоть как-то отблагодарить тебя.
Мэгги постаралась поблагодарить их как можно сердечнее, повосхищалась лимузином, симпатичным водителем, баром, наполненным всеми видами спиртного, встроенным телевизором. Хотя если честно, лучше бы она провела эти выходные дома, в пижаме, в любимом кресле перед телевизором, с пакетиком поп-корна.
Водитель подробнейше объяснил ей, как включать телевизор, радио, кондиционер, подсветку для чтения. Он показал ей, как открывается бар, где находятся стаканы — симпатичные маленькие стеклянные стаканчики на деревянной подставке, — где взять лед. На стаканах была эмблема гостиницы. На белых подушках сидений — тоже.
— Если вам понадобится еще что-нибудь, — произнес он с улыбкой, — нажмите вот эту кнопку слева, и я к вашим услугам.
Водитель сам нажал на какую-то кнопку, между ними возникло непрозрачное стекло, и лимузин тронулся с места. Впереди Мэгги ждали манящие огни Атлантик-Сити.
Город, который она ненавидела больше всех городов на свете! Уж кто-кто, а родные сестры могли бы об этом знать! Знать, как не любит она яркие огни, как неуютно чувствует себя в роскошных номерах… Не любит азартных игр — жизнь сама по себе азартная игра, зачем рисковать еще больше? Разве она хоть немного похожа на завсегдатаев казино — женщин с умопомрачительными фигурами, затянутыми в не менее умопомрачительные платья, увешанных бриллиантами и курящих длинные сигары? Стоит только взглянуть на нее, чтобы понять, что она гораздо уютнее чувствует себя дома, чем в роскошном лимузине.
Мэгги посмотрела на себя в зеркало. Что осталось от прежней Мэгги, так это глаза. Все остальное было сострижено, закрашено, затушевано. Так сногсшибательно она не выглядела, пожалуй, с самого дня свадьбы.
Впрочем, было бы, пожалуй, неплохо покрасоваться в таком виде перед подругами. Подкатить эдак на лимузине: «Эй, Мэри! Ты что, зазналась — старых подруг не узнаешь?» Мэри не сразу и поймет, кто говорит с ней, а когда поймет, у нее отвиснет челюсть. Что толку в смене имиджа, если нельзя похвастаться перед подругами?
А что бы подумал Чарлз, если бы увидел ее сейчас? Не то чтобы ей есть дело до того, что он там подумает, но так, любопытно. Не пожалеет ли он о том, что бросил такую женщину? Может быть, почувствует что-то вроде того, что почувствовала она, когда услышала от Николь, что он снова женится. Странно — разводилась она с ним без особых сожалений, почти безболезненно, почему же теперь одна мысль о его новой жене выводит ее из себя?
Наверное, потому, что в глубине ее души до последнего времени все-таки теплился какой-то лучик надежды, не сознаваемый ею самой. Теперь же наконец поставлена последняя точка во всей их истории. Истории радостей и горестей, мечтаний о долгой жизни в окружении детей и внуков. Она никогда не сомневалась, что Чарлз собирается посвятить всю оставшуюся жизнь детям, как и она. Ни об одном другом мужчине она не могла бы этого сказать.
Мэгги вдруг отчаянно захотелось вернуться домой. Может, и впрямь попросить шофера повернуть обратно? В конце концов, это ее день рождения, и она вправе провести его так, как ей самой угодно! Шофер ведь не скажет сестрам, что она вернулась. Чарли, проведя все это время в играх со своими лучшими приятелями, Кайлом и Джереми Джордано, и не заметит, как пролетят эти два дня; Николь проведет их с Клер на ее яхте, и никто никогда не узнает, что на самом деле она проторчала все эти выходные дома перед телевизором. Пожалуй, она попросит шофера развернуться на следующем повороте, когда они проедут Холмдел.
Но огромная машина была удобной, словно собственная комната. Они проезжали по лесистой местности, и яркие краски ранней осени гипнотизировали ее. Они пропустили еще один поворот, и еще… Хорошо было лежать, откинувшись в кресле, и ни о чем не думать.
Мэгги уже не была уверена, хочет ли она вернуться домой. Вся ее жизнь, начиная лет с десяти, шла по расписанию и требовала от нее ответственности. Это уже стало привычкой, которую трудно было ломать. Очевидно, когда Бог решал, как распределить дары между сестрами, Клер досталась красота, Элли — ум, а Мэгги — чувство ответственности. Может быть, это чувство скорее было похоже на ощущение больной совести, но, как бы там ни было, все эти годы оно исправно работало. Если нужно было присмотреть за детьми, взять машину из ремонта или белье из чистки — зовите Мэгги, она не подведет.
Ее сестры сказали, что хотят отблагодарить ее за все то, что она сделала для семьи, но Мэгги понимала, что дело не только в этом. Они жалели ее. Они видели в ней тридцатипятилетнюю женщину, замученную двумя детьми, учебой и работой на полставки, для которой поход в ближайшую пиццерию — уже приключение. Она знала, что именно так они о ней и думают. Они сами этого не скрывали. И тем не менее не постеснялись, когда их мать хватил удар, свалить все заботы о больной на Мэгги, хотя та еще не отошла после развода и едва успела хоть как-то обосноваться в родном городе и пристроить детей в школу. Все то время, пока мать оправлялась от удара, она находилась в доме Мэгги. А однажды, когда сестры зашли к ней проведать мать, Мэгги случайно подслушала их разговор на кухне.
