Хью, постепенно разгораясь от собственного красноречия, с нажимом продолжал:

— И лишь Компания проникла везде! Фаллон намерен через несколько лет целиком прибрать к рукам Марс, и все из-за этой проклятой руды… Он щедро трясет мошной перед Планетарным правительством, и по сравнению со звоном его монет призывы других людей звучат не громче грошовой свистульки на фоне пароходного гудка. В общем, Марсу не жить, какой бы путь ни был выбран!

Сент-Джон сильно стукнул кулаком по перилам и зашагал туда и сюда.

— Когда Майо попалась, не успев рассказать людям о тех злодеяниях, что творят Фаллон и его подручные, я потерял единственную возможность избавить планету от выскочки. Будь у меня доказательства, я бы обратился в Межпланетный координационный комитет, началось бы расследование, а потом… Нет, все пропало! — В расстройстве Сент-Джон снова сел.

Эран Мак длинным ногтем мизинца потеребил колокольчики у себя в ухе.

— Знаешь, что я думаю? — сказал он. — Мне кажется, задача требует человека покрупнее, чем ты или я. Тут нужен гигант — объединить планету, собрать вместе ее разобщенные осколки, от Джеккары до Полюса, всех людей, которые сидят порознь в замкнутых скорлупках-городах, засыпанных пылью веков, лелея свои воспоминания. Появится у нас такой Голиаф — тогда, может быть, возникнет шанс для Марса выздороветь.

— Это так же невозможно, как заставить молчать твои болтливые колокольчики.

Сент-Джон откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Он выглядел неописуемо огорченным и уставшим.

— А кроме того, — со слабой усмешкой добавил Сент-Джон, — даже если мы найдем Голиафа, кто-нибудь обязательно разыщет Давида.

…Был свежий воздух, и была боль. Еще была темнота, пронизанная зеленоватым свечением…

Рик пошевелился. Затем он долго стоял на четвереньках, кашляя пылью. В метре от него чернела едва различимая во тьме масса обвалившегося грунта. Рик напряг зрение и заметил пятно света, который просачивался через иззубренную щель откуда-то сверху.

В этом слабом свете Рик увидел лицо Майо, белое как полотно. Он потрогал ее горло — теплое. Пульс бился! Это открытие сделало Рика счастливым. Он позвал девушку. Майо тихо застонала и смолкла.

Рик подполз к щели и начал расчищать проход. Глинистая масса пахла тленом. Сотрясение, вызванное обвалом, сделало ее подвижной; Рик раскачивал глыбу, и та оседала, пока щель не стала достаточно широкой, чтобы пролезть в нее.

Удивительно, почему передний конец мумии червя не сплющило обвалом. Света луны хватало, чтобы разглядеть, насколько недалеки от гибели были они с Майо.

Рик, почти касаясь носом, рассматривал стены и потолок спасительного блиндажа и вдруг понял. Голова червяка была составлена из костных пластин, примерно так же, как устроен череп, и даже сейчас сохраняла прочность гранитного свода.

Рик постучал по окаменелой кости, прощаясь с ископаемым червем, благодарно улыбнулся и выполз на свободу, волоча за собой бесчувственную девушку.

Он оказался на склоне высокого полуразрушившегося утеса, бывшего когда-то подводной горой. Червь решил умереть, когда до поверхности дна моря оставалось не более полуметра. Теперь вместо волн здесь разгуливал ветер, частокол теней лежал на скалах, освещенных неверными ночными лучами, и чувствовался холодный сухой запах мертвой земли.

К подножию утеса вел пологий спуск, поросший серо-зеленым лишайником, а дальше шла пустыня, которая простиралась, покуда хватало взгляда. Гонимые ветром, волны песка перекатывались в лунном свете, будто морские.

За пустыней, далеко на горизонте, виднелся город. Город стоял посреди моря, подняв к небу необычной формы мраморные башни, словно руки взывающего к Богу. Город этот был и одновременно не был, он мерцал, как мираж, в воздухе, где клубились мириады тонн пыли…

Призрачный город являлся единственным намеком на присутствие тут жизни. Рик встал на негнущиеся ноги. Все тело ломило, но он хотя бы мог заставить мышцы работать, и это уже было хорошо. Он спускался с холма, то сползая, то падая, и тащил за собой безжизненное тело спутницы. Громко звенели кандалы, ударяясь о камни.

Потом Рик поднял девушку на руки. Шея Майо под луной казалась белее пены; густые каштановые волосы прикасались к его коже. Оба беглеца были полураздеты, в пыли, перемешанной с запекшейся кровью.

Рик двинулся через пески, упрямо переставляя не желающие идти ноги. Цепи болтались и звенели в тишине, как надтреснутый коровий колокольчик.

Он подошел уже близко к городу, когда увидел маленьких крылатых людей, и вспомнил рассказы о них. Так же, как чернецы, крылатые люди были забредшей в тупик ужасно древней расой, могущественной в прошлые века, а ныне почти вымершей. Их оставалось лишь несколько десятков, от силы сотен, цеплявшихся за жизнь во всеми забытых городках, затерянных в бескрайнем море песка, — в городах, имевших в незапамятные времена статус островных королевств.

В сиянии двойной луны было видно, как крылатые люди слетают с белых башен города. Они будто излучали свет, и это было неописуемо красиво: крылья искрились, словно туманные опалы. Стайка летучих людей сопровождала Рика, паря в воздухе подобно огромным цветочным лепесткам, совершенно беззвучно; слабо фосфоресцировали в темноте их огромные глаза.

Из тумана соткалась мраморная стена, преградив путь. Рик остановился, бережно уложил Майо на землю и огляделся вокруг, не зная, что делать дальше. Призрачные создания приземлялись на зыбкий песок; теперь он мог разглядеть их вблизи.

Чрезвычайно похожие на людей, они были миниатюрны, ростом не выше полутора метров и полны грации в движениях. И мужчины, и женщины из одежды носили только короткую юбку-кильт, а не мерзли потому, что тела их покрывал тонкий белый шелковистый пух, наподобие гагачьего.

Один из летучих людей опустился совсем неподалеку. На его приятном лице не было написано ни дружелюбия, ни враждебности.

— Ты — Рик, — произнес человек звонким ясным голосом, а затем выхватил из-за пояса небольшую трубку и навел ее на перепачканного пылью окровавленного беглеца в кандалах.

Дальнейшего Рик не помнил. В мозгу почему-то запечатлелся не человек с трубкой-пистолетом, а худенькая женщина, парящая, подобно валькирии, в зеленоватом свете луны. Она глядела сверху на Рика громадными неподвижными очами…

Эти глаза Рик запомнил навсегда.

Придя в себя, он обнаружил, что лежит на груде мехов, покрытой неким подобием шелковой простыни. Рик чувствовал себя отдохнувшим, боль ушла, лишь руки и ноги немного гудели. Кандалы никто с него не снял.

Рядом сидела маленькая женщина; ее пуховая шубка золотилась на солнце, лучи которого падали через высокое арочное окно. Взглянув еще раз, Рик понял, что это совсем молоденькая девушка, прелестная той красотой расцветания, присущей всем, кто стоит на пороге между детством и юностью. Девушка прижимала маленькую теплую ладонь к груди Рика.

— Я искала в тебе жизнь, — сообщила она, — и обнаружила, что ты необычайно живой.

Рик засмеялся и сел:

— Как тебя зовут?

— Мое имя Кира.

Он взял ее миниатюрную, будто кукольную, ладошку в свою шершавую непослушную лапищу и услышал, как кто-то рядом завозился и зевнул.

— Твоя супруга воспрянула ото сна, — произнесла Кира. Разговаривала она на древнем наречии, и Рику порой было нелегко понять ее слова.

— Супруга? — Он покачал головой: — Нет, это просто отличная девчонка; мы с ней чуть было не погибли.

Рик встал. Майо восседала на такой же, как постель Рика, груде мехов и ярких тканей.

— Привет. Скажи, ради Бога, где мы и как сюда попали? — Говоря это, она разглядывала крылатую девушку.

Рик рассказал все, что помнил.

— Наш город называется Кара-Эбра, — пояснила Кира. — Мой народ живет здесь со дней сотворения. В те времена он был очень многочислен.

Рик осмотрелся. Широкая терраса, служившая местом действия, была выложена цветным камнем, названия которого Рик не знал. Причудливо бесконечный узор на полу, если долго его разглядывать, создавал странное ощущение. Потолочные своды имели отделку из мрамора с прожилками. Солнечный свет шел через единственное во всем помещении огромное окно и падал на барельефы, вылепленные очень живо, которые изображали мужчин и женщин, похожих на Киру, только крупнее, как Рик и Майо. Там были деревья, цветы, птицы и звери, а в одном месте — море и корабли.