После соответствующей подготовки начались испытания. Посмотреть полет немецкого реактивного "мессершмитта" высыпал весь "испытательный" народ.
Взлетели Ту-2 и "мессершмитт" хорошо. Голофастов сразу же после взлета поставил рычаг в соответствующее сбросу тележки положение. Но на высоте тысяча метров он вдруг услышал от Пискунова:
- Тележка... Владимир Ефремович, у тебя не сбросилась тележка!
- Ничего подобного, - ответил спокойно Голофастов, - я тележку сбросил с высоты двух метров.
- Но нам-то с Семеном Семенычем она лучше видна! Ты правильно установил рычаг сброса?
- Правильно... А там черт его знает, что тут у немцев наконструировано.
- Может, снизимся и еще раз попробуешь?
- Хорошо, Иван Павлович, давай снижайся. Тем более у меня тут немножко согнут рычаг, я его выправлю, и сбросим тележку на аэродром на малой высоте.
Пискунов снижался. Снижался за ним и Голофастов, выправляя погнутый рычаг. А тем временем буксировочный трос незаметно провис и захлестнулся за тележку.
Когда трос натягивался, "мессершмитт" ложился на "спину". Когда же трос провисал, Голофастову удавалось отклонением элеронов установить "мессершмитт" в нормальное положение. Но снова натягивался трос и все повторялось.
А высота была небольшой - всего четыреста метров.
- Что у тебя стряслось, что так дергаешь? - спросил обеспокоенно Голофастова Пискунов.
- Захлестнуло трос. Такая чертовня с этим "мессершмиттом" творится!.. Не знаю, как и вывернуться...
- Ну и дела, - вздохнул Пискунов - час от часу не легче... Но, ничего, вывернемся... Главное - спокойствие! Я пошел в набор высоты.
- Я спокоен, Иван Павлович. Заводи меня к границе аэродрома. Я выведу "мессершмитт" в нормальное положение, подам вам команду "Отцепляй трос!". Сброшу тележку и пойду на посадку! Только заводи так, чтобы... Сам знаешь, какое у него паршивое качество!
- Понял! Буду заводить тебя к тиру...
- Правильно, к тиру... А высоту набери так метров девятьсот.
Лететь Голофастову в положении вниз головой полтора круга было не очень-то приятно. Но на то он и летчик-испытатель!
Наконец на высоте девятьсот метров, у границы аэродрома, Владимир Ефремович подал на Ту-2 команду "Отцепляй трос!" и тут же услышал голое Маркелова:
- Трос сбросил!
Голофастов отделил тележку и круто с углом планирования сорок пять градусов пошел на посадку. Приземлился он отлично, на аэродроме.
Это был "первый блин"...
Всего на "мессершмитте" было выполнено семнадцать полетов. Пискунов на Ту-2 буксировал его на высоту шесть тысяч метров; Голофастов отцеплялся и за пять минут до высоты двух тысяч метров выполнял задание на пилотаж, устойчивость и управляемость "Ме-163". А экипаж Пискунова все это время наблюдал за ним.
Но все было нормально: Голофастов сумел укротить норовистого "арийца".
На грани возможного
Аэродром морской авиации под Севастополем. На стоянку самолетов после полета на глубинное бомбометание зарулил МБР-2. Молодой лейтенант, легко выпрыгнув из кабины, подошел к бомбодержателям и внимательно стал их рассматривать.
- Что, товарищ лейтенант, колдуете? - спросил его техник самолета. Пошли бы лучше пообедали.
В ответ на это летчик поинтересовался!
- Как у вас насчет столярного дела?
- А что, столярить надо?
- Да, нужно срочно смастерить несколько деревянных бомб.
- Деревянных?.. Зачем? - удивился техник.
- Нужно.
- Раз нужно, завтра сделаем. А сейчас шли бы пообедали, если летать не хотите.
- Летать-то я хочу, но только не напрасно. Больше половины сброшенных нами бомб не взрываются. Надо определить причину отказа. А проэкспериментировать можно только на деревянных бомбах. Они не утонут. Понял?
Два дня летчик и техник изготовляли деревянные бомбы. Некоторые, не посвященные в курс дела летчики над ними посмеивались: "Глушить рыбу деревяшками собираетесь?.."
На третий день лейтенант летал и сбрасывал "деревяшки". Потом с катера их вылавливали, выворачивали взрыватели и определяли причину отказа. О лейтенанте заговорили с уважением.
Так около 40 лет тому назад началась испытательная служба летчика Андрея Григорьевича Терентьева.
Шло время. Шлифовалась в полетах техника пилотирования Терентьева. Андрей Григорьевич учился отлично летать сам и учил этому других.
В сентябре 1938 года старший лейтенант Терентьев был направлен на учебу в Военно-воздушную академию имени Жуковского. А военной весной 1942 года, после успешного окончания академии, инженер-капитан Терентьев был назначен на должность инженера-испытателя.
Первым его испытанием были испытания истребителя Ла-5, показавшего отличные летно-тактические качества. Ла-5 был очень нужен боевым частям, поэтому с испытаниями торопились.
Вскоре Ла-5 пошел в массовую серию. А уже летом сорок второго года начались его войсковые испытания в огне войны, на Центральном фронте, на аэродромах Юдино и Ржев. Теперь уже фашистские летчики стали сполна испытывать на себе его грозные боевые качества.
Терентьеву поручили новые войсковые испытания. На этот раз истребителя Як-7Б на Северо-Западном фронте.
Летом 1943 года пошли войсковые испытания модифицированного истребителя Як-9 с 37-миллиметровой пушкой на Орловско-Курской дуге.
В начале 1944 года Андрей Григорьевич занимается переучиванием летчиков на новых истребителях.
Четвертые войсковые испытания на Як-9Б с подвеской четырехсот килограммов бомб Терентьев проводит на 3-м Белорусском фронте. Здесь, в небе Восточной Пруссии, он хорошо повоевал и сам, за что был награжден орденом Красного Знамени.
Победу над фашистской Германией инженер-майор Терентьев встретил, проводя испытания новых истребителей. Кроме этого, он облетывает двухтурбинный МиГ-9 и немецкий реактивный Ме-262.
В ноябре 1946 года Андрей Григорьевич вместе со своими товарищами готовится на МиГ-9 к военному параду над Красной площадью.
В 1947 году он проводит государственные испытания опытного реактивного истребителя Ла-134. В программе испытаний - сбрасывание фонаря кабины летчика на различных режимах полета и скоростях. Андрею Григорьевичу пришлось одевать даже стальной шлем: фонарь "играл" над головой и мог ударить при отделении.
В одном из полетов фонарь пополз к хвосту и повис на киле. Только потом, выполняя самолетом резкие эволюции, удалось сбросить его.
А однажды на Ла-9 фонарь так и не сбросился, и Терентьев привез его домой на хвосте.
Все это риск. Но он неизбежен. Необходимо узнать и устранить дефекты в конструкции механизма сбрасывания фонаря. Риск этот оправдан: спокойнее и увереннее будут летать летчики строевых частей.
В этом же 1947 году Терентьев назначается ведущим летчиком на государственные испытания Ла-156 - истребителя с реактивным двигателем. Ведущим инженером был назначен инженер-майор Виктор Владимирович Веселовский.
Перед испытательной бригадой стоял новенький Ла-156 - первый наш реактивный истребитель с форсажем. Такой он спокойный и красивый на земле! Так и хотелось погладить его рукой. Но как он будет вести себя в полете на предельных режимах? Этого пока никто не знал.
Однако "фокусы" Ла-156 стал показывать гораздо раньше, еще не побывав на больших скоростях.
Уже в одном из первых полетов перед посадкой у Ла-156 не выпустилась правая "нога" шасси. Не выпускалась она и аварийно, и от создаваемых перегрузок. И Андрею Григорьевичу ничего не оставалось делать, как мастерски произвести посадку прямо на снег, на левую и переднюю "ноги". Опытная машина была сохранена.
Через несколько дней начались снова полеты. Но теперь уже перед посадкой не стала выпускаться передняя "нога". И опять Терентьев, не менее мастерски, садится на бетонированную полосу против ветра.
Испытания продолжаются. Они уже подходят к концу. Осталось только "обжать" машину, то есть испытать ее на прочность при предельно допустимой расчетами скорости у земли, где наибольшая плотность воздуха.
