Прекратив пирушку, все с интересом оглядывали девушку с головы до ног, словно невиданную заморскую диковинку. Маша была в потрепанном белогвардейском обмундировании.

- Эй ты, соплячка, - начал командарм, глядя на Машу в упор, - кой черт тебя гнал за нами? На тот свет захотела?..

- Если я соплячка, то ты свинья, плебей, который обокрал своего господина, и который возомнил о себе, что он сам теперь господин, - спокойно отрезала Маша, с любопытством оглядывая

бандитское сборище.

- Цыть, сучка! Я - Будённый! - гаркнул командарм, который от удивления аж привстал с места.

- Благодари Бога, собака красная, что мои руки связаны, а то бы я тебе показала!

В комнате стало так тихо, что слышно было, как мышь шкребется где-то в глубине, под полом. Каждый из сидевших за столом, испытывал сейчас только одно желание: встать и незаметно уйти.

Но Будённый неожиданно улыбнулся:

- Во дает! А?.. А ну-ка, развяжите ей руки...

Удивлённую Машу мигом освободили от веревок. Она не торопясь стала растирать затекшие руки.

- Ну, и чего же ты не казнишь Будённого? - усмехаясь, спросил командарм, вытягиваясь на стуле и кладя руку на эфес шашки. - Ну, что же тебе мешает?

Маша вспыхнула:

- Ты - трус и бандит, по которому давно веревка плачет!

Будённый выхватил пистолет из кобуры своего адъютанта и, выстрелив через голову Маши, зло усмехнулся:

- Вот это я понимаю: сама стоит под виселицей и кому-то еще угрожает. Что же с ней делать, хлопцы?..

- В расход пустить, - отозвался чей-то голос.

- А зачем в расход? - пожал плечами Будённый, - девка смелая, отчаянная. Пусть к нам переходит.

- Эй, девчонка, - крикнул один из будённовцев, - иди на службу к Семену Михайловичу! Смельчаки нам нужны.

Маша гордо выпрямилась:

- Я - казачка, дочь офицера, и служить коммунистам не стану. А с Будённого я при случае стащу штаны и выпорю как мальчишку...

Это было уже чересчур. Будённый на минуту опешил. Он молчал и обдумывал услышанное. Потом крикнул:

- А ну, Битюк, всыпь ей полсотни горячих и повесь за ногу на

ворота!.. Пусть знает, как разговаривать с командармом.

Маша побелела от ярости и очертя голову бросилась на Будённого, пытаясь схватить его за горло.

- А ну, стой! Куда!?.. - будённовец, названный Битюком, схватил Машу за ворот и потащил к порогу.

- Вот змеиное отродье, - даже не столько зло, сколько удивленно проговорил Будённый. - Увеличить ей порцию вдвое!

- Слухаю, Семён Михайлыч!

- Берегись, усатый выродок! - уже стоя на пороге, кричала Маша. - Мы еще с тобой встретимся!

Красноармеец Битюк толкнул её в спину:

- Давай, шевелись, сучка!

Но Маша, вдруг, развернувшись, так въехала ему кулаком в бок, что будённовец охнул, согнувшись пополам...

Будённый расхохотался:

- А лихо дерется девчонка! Она, пожалуй, побьет твоего дурня. А Битюк?..

- Ни, не побьет, - ответил красноармеец, с трудом разгибаясь и снова хватая Машу. - Я у нее сейчас кишки выдеру.

- Стой! Кишки потом, - приказал пьяный командарм, глотая очередной стакан самогона, - зови, давай, сюда свое отродье!..

Битюк со злостью толкнул Машу обратно к столу, а сам выскочил из хаты.

Предвкушая веселое и необычное развлечение, буденновцы освободили место посредине хаты и взяли Машу в кольцо.

- Кулаками любишь махать? Сейчас помашешь!..

Маша настороженно озиралась. У ближайшего будённовца в расстегнутой кобуре она заметила пистолет и решила при случае воспользоваться им. Нет, теперь уж она живой в руки не дастся!

- А ну, пройти дай! - раздался окрик с порога.

Будённовцы расступились, и перед Машей очутился здоровенный верзила-буденновец лет восемнадцати с копной растрёпанных рыжих волос и с мордой дебильного дегенерата. Он встал посредине хаты, неуклюже переминаясь с ноги на ногу и тиская будённовку в грязных пальцах.

Командарм, видимо, решил развлечь и потешить немного свою побитую банду.

- Тихо, хлопцы! - он стукнул по столу кулаком.

Все притихли.

Будённый обратился к рыжему верзиле-дегенерату:

- Видишь эту курочку, Битюк?

- Бачу, - ответил парень, поворачиваясь лицом к Маше.

- Разорви ее на куски. Я разрешаю.

- Кого?.. Ее?.. То можно...

И Маша увидела, как дегенерат улыбнулся, с огромных, обезьяних губ у него потекла слюна, и он подтер ее грязными пальцами. Все буденновцы, кто был в хате, захохотали. Громче всех хохотал сам командарм.

Будённовцы дружно заулюлюкали:

- Давай, давай, Битюк! Порви ее!

- Ату ее! Давай!

- Если ты побьешь Битюка, - смеясь говорил Буденный, обращаясь к Маше, - катись отсюда на все четыре стороны!..

- А ты не брешешь? - усомнилась Маша.

- Чего?.. - Будённый, смеясь, покачал головой. - Слово коммуниста. Если побьёшь, можешь идти домой. Начинай, Битюк!..

- Ладно, пусть будет так, - отозвалась Маша, внимательно разглядывая своего противника.

Тот сделал шаг вперед.

- А ну, давай, краснодранец! - проговарила Маша, спокойно стоя на месте. - Покажи, на что ты способен.

- Ноги ей оторви, Битюк! - завыли буденовцы, плотной стеной окружая противников.

Битюк улыбнулся во весь свой широкий, обезьяний рот, сжал огромный кулачище, поросший густым, рыжим мхом и размахнулся изо всей силы... Маша мгновенно пригнулась, кулак просвистел в воздухе, верзила пошатнулся и, получив неожиданно крепкий удар в челюсть, отлетел в сторону.

- Получил?!.. - весело крикнула ему Маша.

Буденновцы ахнули. Они не ожидали такого:

- Ну и ну! Вот так девчонка!

- Давай, давай, Битюк! Рви ее!

- Сверни ей шею!

Разъяренный Битюк в безумном бешенстве бросился на Машу, нанося беспорядочные удары куда попало. Ловко отражая его удары, Маша с поразительной быстротой била противника по рукам, заставляя его плясать вокруг себя, будто медведя на цепочке.

Будённый и его бойцы хохотали от удовольствия, свистом и криками подбадривая звереющего Битюка.

Но тот, уже избитый в кровь, вторично отскочил от Маши, задыхаясь от лютой, бессильной ярости.

Он вдруг заревел - так дико и страшно, как ревет раненный ножом бык. И, не понимая уже толком, что же он делает, наклонив вперед рыжую, мохнатую голову, комсомолец устремился на Машу, направляя удар в живот.

Но Маша, будто проворная кошка, отпрыгнула в сторону и с такой силой звезданула Битюка кулаком по затылку, что тот всей своей огромной, бессмысленной тушей грохнулся на пол и забороздил по нему окровавленным, вдребезги разделанным носом.

Буденновцы взвыли.

Битюк лежал без движения. Буденный перестал смеяться. Толкнув аморфную тушу красноармейца ногой в зад, Маша направилась к выходу:

- До скорого свидания, товарищи большевики!

Но Битюк-отец загородил ей дорогу:

- Куда прешь?..

- Как, куда? Ваш командарм обещал мне свободу, если я побью твоего идиота.

Буденный зло усмехнулся:

- Верно, Битюк, отведи ее в лес и всади пулю в затылок. А потом пусть идет себе. Если захочет.

Побледнев, Маша бросилась на красноармейца с пистолетом и

попыталась выхватить у него оружие. Но Битюк-отец успел перехватить девушку и поволок ее во двор. В другой руке он держал наган.

Здесь Маша увидела картину, словно бы позаимствованную из старой сказки про страшных лесных разбойников.

Посредине двора красовалась поставленная вертикально бочка с выбитым дном. Вдрызг пьяные красноармейцы, кто чем мог, черпали из нее самогон и, запрокинув головы, пили, пока не валились с ног здесь же. Трое уже спали, развалившись посредине двора. Один боец отчаянно отплясывал гопака под губную гармошку. Другие во всю силу легких горланили песни.

В конце двора стоял большой сарай, около которого весело фыркали две верховые лошади гнедой масти и одна черная - как вороново крыло. Прислонившись спиной к запертой двери сарая, тяжело дремал красноармеец, вероятно, тоже пьяный.