В одиннадцать вечера заволновалась охрана: босс не вернулся. Звонки на его мобильный проходили, но хозяин не брал трубку. Проехались по маршруту пробежки и ничего не обнаружили. Наконец, догадались запеленговать телефон.

Оказалось, что тот пищит совсем рядом. Нашли Пашу в трёх метрах от аллеи, за копной недавно скошенной травы. Просмотрели камеры наблюдения, две трети из которых не работали. Обычная русская балбесность, их просто не перезарядили. А работающие, в основном у магазинов, никакой полезной информации не дали.

Пышные похороны прошли ровно через три дня. И на следующую ночь законная супруга Кретова, не сдерживая себя, стонала громко и страстно, извиваясь под горячим телом любовника. Чего ей сдерживаться-то, она без пяти минут жена любимого человека. А куратор, не менее страстно впивающийся в подругу, удивлялся, как же повернулась жизнь! Придурки-коллеги на него смотрят теперь с немым восхищением. Вот, мол, кадр, и подругу зацепил красавицу, и от её муженька очень профессионально избавился. А ему казалось, и не без основания, что Паша лёг случайной жертвой, и его смерть нанесла больше урона, чем прибыли. Где ещё взять такого организатора, крутого лидера. Теперь самому придётся впрягаться в работу.

Великий скандал разразился в небольшом городке. Хотя, казалось, его легко можно было притушить, лишь слегка дунув. Очень уж неравные силы противостояли друг другу. С одной стороны выступал человек из когорты сильных мира сего, директор градообразующего предприятия. Царь и бог в одном лице для местного народонаселения. По крайней мере, так ему самому казалось. В его команду вошла супруга, достопочтенная Людмила Геннадьевна, директриса средней школы, которая и замесила всю эту бодягу. А противостоял им десятиклассник этого самого учебного заведения – высокий, светловолосый паренёк Ваня Измайлов, гений в точных науках, по молодости не обращающий внимания на авторитеты, не прислушивающийся к практичным доводам и умным советам. Этот провинциальный гений победил на краевой олимпиаде по химии и вошёл в команду, которая должна была защищать честь края в Москве. Проводись этот самый финал в Новосибирске, при Академии наук, как изначально и планировалось, вопросов бы не было. Туда бы поехали эти самые победители. Но как только мероприятие перенеслось в столицу, тут же начались корректировки. Из пятерых ребят троих заменили. Вот и вместо Измайлова поехала дочка директрисы Дашенька, как её ласково называли родители. Девочка, конечно, умная и старательная, но не настолько, чтобы принять участие в сложных химических баталиях, не говоря уже о том, чтобы занять любое призовое место. Она съездила, познакомилась со столицей, хорошо отдохнула, вот только не приняла участия в самой олимпиаде, сославшись на недомогание и ещё десяток подобных причин. И всё бы ничего, ведь никто и не требовал от девочки блестящих результатов, призовых мест. Только вот этот самый гений в присутствии всего класса назвал Дашеньку, мягко говоря, не очень умной, а её маму – напёрсточницей. Девочка не ожидала такого грубого, а главное, прилюдного обвинения. В ответ не смогла сказать ни слова в защиту ни себя, ни мамы. Она расплакалась и убежала под издевательский смех одноклассников, который и относился-то больше не к ней, а к её родителям. Даша пожаловалась маме, и та на следующий день вызвала бунтаря в свой кабинет. Надо напомнить гению, за счёт какого предприятия он собирается продолжить учёбу в краевом вузе. Людмила Геннадьевна уверенна на все сто, что ничего страшного не произошло из-за замены умного паренька на обычную ученицу. Но опять же, почему обычную? Её девочка тоже умненькая и окончит школу с золотой медалью. Разумеется стараниями мамы, но кому какое дело. Пусть шепчутся по закоулкам, это право народа. Но пускай кто-нибудь попробует вякнуть в ее сторону! Для укорота в избытке имеются и методы, и средства.

И вот стоит этот недоросль перед умной и красивой женщиной, молча слушает её речи и никак не реагирует – равнодушие вызывающее. Смотрит в упор, гипнотизирует. Но и она не лыком шита, глаз не отводит, видела таких героев. Она раздавит и растопчет этого молокососа, чтобы другим неповадно было. Но этого как раз и не получилось. Паренёк сделал вывод, которым и поделился с ней вслух. Мол, удивительные люди попадаются. Делают подлости, и им совсем не стыдно. Сказал и вышел из кабинета. А она, услышав такое оскорбление, сначала вспыхнула от ярости, потом залилась слезами, так и не решив, что ей дальше делать и как. В полном ступоре от нетипичной ситуации, заливаясь слезами и шмыгая носом, она поспешила за помощью к мужу. А к кому ещё, как не к самому родному и близкому человеку? Ведь по

большому счёту, оскорбляя её, оскорбляют и его, можно сказать, кормильца этого быдла.

Супруг выслушал внимательно. Вник в проблему сразу, как и положено большому начальнику. И отнёсся к этому вопросу серьёзно. Ему очень не понравилось, что людишки смеют не только обсуждать его действия, но и оскорблять, хоть и через супругу. Надо ставить их на место и немедленно. Это на сегодня его главная задача, и он её выполнит незамедлительно. Выполнит так, что другие подумают, прежде чем рот открыть и тявкнуть в его сторону. В душе он немного сочувствовал парню, ведь его половина всё сделала до безобразия тупо. Нельзя было лишать паренька лакомого куска, который он честно заработал. Да и возможная победа на московской олимпиаде принесла бы пользу и их городку, про который узнали бы в столице. Нет, чтобы посвятить его в проблему в самом начале, он бы тогда разрулил ситуацию просто и умно. Отправил бы в Москву этого Измайлова вместе с дочкой, что у них денег мало, что ли? Глядишь, славы бы хватило обоим. А так скандал, от которого страдает дочурка.

Хозяин не откладывал дела в долгий ящик. И уже на следующий день на возглавляемом им предприятии появился приказ, сокративший бригаду механиков-наладчиков. Освободившихся четырёх человек раскидали по другим службам, с окладами даже чуть большими, чем на прежней работе. А вот пятому, бригадиру, места не нашлось в родном коллективе, и человек оказался на улице. Нетрудно догадаться, что этим пятым работягой был папа пацана-гения. Но и на этом большой местный начальник не успокоился, а лично посетил директора молочного комбината, на котором работала химиком-лаборантом мать злополучного ученика. Разговор получился. Директор-очкарик, интеллигент худосочный, внимал ему сочувственно, поддакивал. Немного удивляла такая сговорчивость, ведь это предприятие на сто процентов частное, а его хозяева там, в Центре. Но с другой стороны, головой-то качал в знак согласия, только вот словами конкретно не разбрасывался. Всё как-то уклончиво. Мол, разберёмся, всё сделаем в лучшем виде. Но и на этом спасибо. Дело на первом этапе приняло уже кое-какие очертания, осталось ждать. Через недельку семье гения будет нечего жрать, откуда у безработных деньги-то? И работающие-то еле-еле концы с концами сводят. А работу они не найдут ни в этом городе, ни за сто километров от него. Подождем месячишко и решим, что к чему, казнить дальше или миловать. Всё от них, болезных, зависит.

Три дня пролетели в полном спокойствии, и всё вроде бы вошло в привычную колею. Но вдруг из краевого центра приехала комиссия проверить школу, на руководство которой идут вполне обоснованные жалобы. Комиссию, конечно, встретили, во всем разобрались, не первый год руководим-рулим. Вот только беда, настроение испортилось, как известно, нервы-то не восстанавливаются, а к нервам ещё и материальные траты. Ведь немалые денежки на встречу комиссии шли из своего кармана. Но и это не беда, такого добра хватит, вся суета с комиссией подняла вроде уже поутихшие страсти, и вновь поползли слухи, заныла не зажившая рана. Хотя дочка вроде спокойна, больше мама дёргается.

Прошел месяц. Изучив сводки с поля боя, директор был неприятно удивлён. Его противник совсем не бедствовал. Оказывается, семейка разводила свиней и вполне успешно. Ещё подумалось про это словосочетание – «разводить свиней». Смысл в этом двойной, с намёком. Прямо какое-то предупреждение сверху. Да ещё в ближней деревне у них престарелые родители и куча родственников. А значит, без куска хлеба Измайловы не останутся. И на эту деревню у него нет абсолютно никакого влияния. Но это всё пустяки на фоне конкретной подлости от директора молочного комбината. Он нанёс ему оскорбление, можно сказать, пощёчину прилюдно залепил, и, наверное, теперь радуется, сука. Этот козёл сделал всё наоборот, демонстративно и оскорбительно. Он не уволил лаборанта-химика, маму этого балбеса, а, наоборот, повысил. Теперь она заведует этой самой лабораторией. Оказывается, у неё за плечами высшее специальное образование. Её нынешний оклад такой, что ни о каких материальных бедствиях говорить не приходится. И у него нет никаких экономических рычагов, чтобы прижать этого урода из ОАО. Но есть методы, которые хорошо работали и отлично убеждали в начале нашей святой капитализации. Тем более, такое оскорбление, просто плевок в душу. Теперь только одно: на войне, как на войне. Из интеллигента в первом поколении полезла вся его дремучая пролетарская дурь, он уже ничего не соображал, и что самое печальное, не хотел. В его сознании пульсировала единственное желание: стереть с лица земли тех, кто посмел встать на его пути.